Дева и плут (ЛП)

— Когда-то мне казалось, что да.

Задержав дыхание, она ждала. Мечтала. Надеялась.

Его пальцы сорвались с ее щеки, оставив вместо себя дыхание ветра.

— Вы скучаете по своему дому? — спросила она.

Взгляд его стал далеким и несколько озадаченным.

— Я почти не помню его. Скорее я скучаю по самому ощущению дома.

Вы знаете, каково это — не иметь своего дома?Она сгоряча швырнула этот вопрос ему в лицо, еще не зная, что оба они — бездомные дети. Впервые за все это время она увидела его таким, как есть — не святым и не дьяволом, а человеком. Который надел на шею священную реликвию и оберег-ракушку несмотря на отсутствие веры. Который, как и она сама, был не в силах ничем повлиять на Господа.

— Значит, теперь вы совсем ни во что не верите? — еле слышно выдохнула она.

— В паломничества и обеты я не верю точно. Проку от них никакого. — Он встал и отошел в сторону, будто дистанция могла уберечь от соблазна еще раз до нее дотронуться. — Вы верите в них, потому что еще мало знаете. Когда вам откроется, на что способен Господь, вы поймете, что одной верой не проживешь. Лично я верю только в то, что можно увидеть.

Одной верой не проживешь. Перед нею точно разверзлась бездна.

— Но как у вас получается жить без веры?

Он улыбнулся, грустно и понимающе.

— А как у вас получается жить одной только верой?

— Но что у нас есть кроме нее?

Вопрос вывел его из оцепенения. Опустившись на колени, он взял ее за руки и порывисто, точно речь шла о жизни и смерти, стиснул ее пальцы.

— Мы сами, Ника. И еще настоящее. Цените сегодняшний день. Ибо может случиться так, что завтра тех, кого мы любим, не станет.

Что, если завтра не станет сестры? Ценила ли она каждый прожитый день?

А она сама? Ценила ли она драгоценные дни, проведенные рядом с Гарреном?

Не задумываясь, что делает, она подалась к нему, и воздух меж ними затрепетал. Отчаяние в его взгляде столкнулось с надеждой. Тронув его за рукав, она пробежала ладонями вверх по его плечам к спине, надеясь, что боль можно исцелить ласковым прикосновением.

Он взял ее лицо в свои сильные ладони и приник к ее губам.

Поцелуй окутал ее теплом, будто они юркнули вместе под уютное одеяло и перенеслись в уединенный мир, где их души встретились и соприкоснулись. Солнце грело ее макушку, ветерок ласкал лицо, вторя его пальцам, а сам Гаррен, казалось, заполонил собою весь ее мир — такой же сильный, горячий, надежный, как земная твердь.

Холодный, мокрый и очень ревнивый нос уткнулся в ее пальцы, которые цеплялись за спину Гаррена, а потом Иннокентий протиснулся между ними и требовательно тявкнул.

Гаррен расхохотался, падая на траву, покрытую опавшими листьями, и потрепал пса за его единственным ухом. Потом подобрал палку и, лихо присвистнув, зашвырнул ее в заросли леса. Иннокентий умчался прочь, веселым лаем приглашая их присоединиться к игре.

Гаррен вскочил и рывком поднял Доминику на ноги. Подавленное настроение прошло, и теперь он выглядел так, словно снова стал семнадцатилетним подростком.

— Побежали?

Его сильные руки тянули ее за собой, и ей ничего не оставалось, как побежать. Часто дыша, она понеслась вперед, легкая точно птица, так быстро, словно хотела оторваться от земли. Словно за ее спиной вдруг выросли крылья.

Из ее горла вместе с дыханием рвался счастливый смех. Когда Гаррен отпустил ее, она рухнула на колени. В боку кольнуло, и она прижала это место ладонью.

— Все в порядке?

Она открыла рот, чтобы ответить, и громко икнула.

Приподняв брови, Гаррен склонил голову набок.

Она смущенно прыснула. Потом икнула еще и еще раз, и наконец обмякла на траве, хохоча во весь голос и непрестанно икая. Иннокентий, готовый к новой игре, выронил палку и принялся вылизывать ей уши и шею. Она взвизгнула от смеха. А вверху, над ними, искрились в зеленой листве солнечные лучи, сияя ярче, чем церковные витражи.

Гаррен вытянулся рядом с ней на траве, одной рукой подперев голову, а второй удерживая пса на расстоянии.

— Иннокентий — идеальное средство от икоты. — Он наклонился и остановил ее дыхание поцелуем.

Она опять икнула, и он поймал этот звук губами, заглушая его. Ярко-синее небо, зеленая трава, жесткие кудри Гаррена под ее жадными пальцами — от всего этого кружилась голова, и когда холодный нос вновь попытался им помешать, они не обратили на него никакого внимания.

Наконец он прервал долгий поцелуй. Взглянул на нее сверху вниз и усмехнулся.

— Лучше?

Она села, прислушалась к себе и услышала только свое сердцебиение. Воздух входил и выходил из ее легких свободно, как сама жизнь. Она кивнула.

Его нежные ладони прошлись по ее шее вниз, лаская ее плечи, спустились к талии, а потом он поцеловал ее снова, и на сей раз не только губами, но будто всем своим телом.

А может, думала она, прильнув к нему на траве, может, это всепоглощающее чувство никакой не грех. Может быть, это любовь. Carpe diem . Завтрашний день может не наступить…

Над спиной Гаррена просвистела стрела и с глухим дребезжанием вонзилась в дерево.

Настоящий воин, он мгновенно подобрался, накрывая ее своим телом как щитом.

— Что за идиот стреляет?

— Кто там? Гаррен, это ты? — послышался из-за деревьев невинный голос Ричарда, а затем показался и он сам. На веревке за его лошадью волочилась туша убитой косули. — И Доминика с тобой? Странно. Мне показалось, я увидел оленя.

Доминика посмотрела в карие глаза косули, еще недавно живые, а теперь остекленевшие. Пролети стрела на несколько дюймов ниже, и они с Гарреном были бы тоже мертвы.

Похоже, обмануть Ричарда все же не удалось.

Глава 20.

Дрожа, точно стрела, которая торчала из дерева, Доминика увидела, как Гаррен встал и закрыл ее от лорда Ричарда. На нее обрушилась волна страха, смывая трепет возбуждения после его ласк.

Возвышаясь над нею, Гаррен принял непринужденную позу, но тугие мышцы его ног и спины были напряжены. Лорд Ричард сидел, развалившись в седле, и постукивал тощими пальцами о твердую кожу.

Гаррен взялся за стрелу и переломил ее пополам.

— Очень необычный способ охотиться, Ричард, — проговорил он. — Без гончих. Без егеря. — Он сунул обломок стрелы ему в руки. — Необычный — и не слишком успешный. Ты промахнулся.

Лорд Ричард отшвырнул стрелу в сторону, точно надоевшую игрушку. За нею, всегда готовый играть, бросился Иннокентий.

— Это охотничий лес. Я не рассчитывал застать здесь парочку любовников.

Любовники. Щеки Доминики вспыхнули. Как непристойно, должно быть, она выглядит лежа на спине, среди травы и опавших листьев. Представив себя со стороны, она поспешила подняться.

— Мы не…

— Нужно быть осмотрительнее, Ричард, — перебил ее Гаррен. — На охоте случается всякое.

Она заметила, как Ричард сверкнул глазами, и вздрогнула.

— Да, — ответил он. — Я и сам это вижу.

— Надеюсь, ты взял разрешение на охоту, — продолжал Гаррен.

— Оленей тут развелось как кроликов. Принц скажет мне спасибо.

— Сразу после того, как оштрафует.

— Всегда первым делом думаешь о деньгах, да, Гаррен? Впрочем, я знал это, когда строил на тебя планы.

Что еще за планы с участием Гаррена? Она украдкой взглянула на него. Лицо его было непроницаемым. Почувствовав вдруг тошноту, она сглотнула, заставила себя обернуться и в упор посмотреть на всадника.

— Лорд Ричард, вы ошибаетесь. Мы не любовники.

По крайней мере — пока.

Лорд Ричард смерил ее неприятным, как у хорька, взглядом.

— Да? Жаль. Я думал, ты не прочь раздвинуть границы своих способностей. — Его тон был пропитан вожделением. — И свои ноги.

Гаррен выдвинулся вперед, чтобы ответить на оскорбление, но она легким прикосновением руки остановила его.

Насмешка в голосе лорда Ричарда перенесла ее обратно на темную лестницу, в ловушку между холодной стеной и человеком, вдвое старше ее и во много раз сильнее.