Неограненный алмаз

Брок не мог не улыбнуться. Полковник, похоже, нашел себя. Интересно, как Шорти и другие работники воспринимают воинскую дисциплину? Зная вольнолюбивый характер Шорти, можно предположить, что у него сейчас траур.

– А как ты, Мэри? Не устаешь от работы?

– О нет, мистер Питерс. Мисс Пру никогда бы этого не допустила. Все мы в полдень обязательно отдыхаем. Я хотела отказаться, поскольку не беременна, но мисс Пру сказала, что с таким шустрым ребенком, как Би-Джей, отдыхать надо даже больше.

– Мисс Пру – умная женщина, – пробормотал Брок.

Мэри стала нервно перебирать складки платья.

– Я долго думала, – неуверенно начала она. – Это правда, что нам скоро придется уезжать отсюда? У меня никогда еще не было такого замечательного дома.

Брок с сожалением посмотрел на печальное лицо Мэри. Что он может ей ответить? Как может он предугадать решение суда, который еще и не начинался?

– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы этого не случилось.

Мэри радостно просияла и поднялась со стула.

– В таком случае я скажу всем, чтобы они не волновались. Я верю в вас, мистер Питерс. Вы спасли меня однажды, и я не сомневаюсь, что способны сделать это снова. Вы совершенно особенный человек. Так думают все.

Брок удивленно поднял брови и не удержался от вопроса:

– Все? Даже мисс Пруденс?

– Особенно она, мистер Питерс. Она всегда восхищается вами, говорит, какой вы отважный и храбрый. И, – Мэри смутилась, – я думаю, она к вам неравнодушна. Луанн как-то говорила мне, что противоположности притягиваются.

Брок нахмурился:

– Ты ошибаешься, Мэри. Пруденс и я притягиваемся, как масло и уксус. Масло и уксус не перемешиваются.

– Но когда масло и уксус добавляют в салат... нет ничего вкуснее. – Бросив лукавый взгляд на Брока, Мэри повернулась к двери.

Брок помрачнел. «Масло и уксус никогда не перемешаются, если даже потратить на это сотню лет», – подумал он, откидываясь на подушку. И то же самое можно сказать о нем и Пруденс.

– Удивительно, как вы смеете показываться здесь, Джекоб Морган, после всего, что наделали!

Эти слова почти точно совпадали с теми, что сказала ему несколько часов назад Пруденс, и Джекоб на секунду оторопел. Было видно, как у Арабеллы от ярости раздуваются ноздри. Подойдя к Джекобу вплотную, она размахнулась и так звучно хлестнула его по щеке, что ему показалось, будто у него в голове зазвенел колокольчик.

– Если бы я знала, что в дверь стучишь ты, – гневно продолжила она, – я сказала бы горничной, чтобы она тебя не впускала.

Потирая щеку, Джекоб прикинул, что могло вызвать такую бурю чувств.

– Но, дорогая... – вкрадчиво начал он, лихорадочно перебирая события последних дней.

– Не называй меня «дорогая», ты, старый похотливый козел! Я видела тебя и Лулу Лауэри вчера перед ателье. Я видела, как ты сватал ее своими грязными лапами. Когда-то я думала, что у тебя хороший вкус, но эта девка – потаскушка из потаскух.

Джекоб замотал головой, выражая свое несогласие, и его лицо приобрело невинное выражение.

– Я только проводил эту дурочку домой. Зачем она мне, когда есть ты? Она для меня ничего не значит.

– Так же, как для тебя ничего не значит Пруденс Даниелс? Ты так к ней «равнодушен», что восстановил против нее весь город. Я хотела бы знать – зачем?

Он переменился в лице, и Арабелла поняла, что попала в цель. Выигрывая время, Морган молча пересек комнату, достал из шкафа бренди и налил себе бокал. Черт бы побрал Арабеллу за ее неуемную ревность и бесконечное желание совать нос в чужие дела. У каждого человека свои собственные проблемы. И нечего в них лезть.

– Ты должна научиться доверять мне, дорогая, – вкрадчиво начал Морган.

Она громко рассмеялась:

– Вот это да! Доверять тебе? Я бы скорее поверила гремучей змее! Особенно в том, что касается твоих отношений с мисс Даниелс и этой жалкой маленькой потаскушкой Лулу.

Схватив Арабеллу, Джекоб привлек ее к себе.

– Я пришел сюда не спорами заниматься. – Он по-хозяйски положил руку ей на грудь. – Зачем тратить время на эти смешные разбирательства, когда мы можем провести время с большей пользой?

Арабелла с силой толкнула его в грудь и громко позвала собак. Вид перекосившегося от страха лица Джекоба доставил ей большое удовольствие. Появившись в комнате, собаки застыли у ее ног.

– Убери их! Они меня искусают. Прекратите! Прекратите! – кричал он собакам, которые с рычанием обнажили большие белые клыки.

– Ну, если они откусят то, что у тебя выступает, это будет только на пользу. Тебе не с чем будет приставать к Лулу Лауэри.

Отступая к двери, Джекоб поспешил закрыть свое интимное место.

– Клянусь, ты единственная женщина, что у меня была.

– Когда ты скажешь мне это под венцом, я, может, и поверю. Но до этого момента я не желаю видеть твою жалкую физиономию. Никто не делал из меня дуру, Джекоб Морган. Не удастся и тебе!

Джекоб открыл дверь и быстро сбежал по лестнице, но ретироваться без потерь ему не удалось – одна из собак вырвала из его брюк здоровенный клок.

– Хороший мальчик, Клетус. – Арабелла погладила собаку по голове и захлопнула дверь. Вернувшись в комнату, она налила себе бренди и села на софу.

Совершенно очевидно, что не только деловые интересы преследует Джекоб, шантажируя Пруденс Даниелс. Иначе бы он не пытался уйти от ответа. С Джекобом надо поквитаться, и она знает как.

– Разъяренная женщина страшнее чертей из ада, мальчики, – сказала она, обращаясь к собакам.

Спустя несколько дней Пруденс вошла в кабинет отца и обнаружила Брока сидящим за столом. Подперев руками голову, он изучал какую-то бумагу.

– Что случилось? Почему ты поднялся с кровати? Тебе еще рано ходить. – Заметив, как серьезны его глаза, она поняла, что что-то произошло.

Брок протянул ей лист.

– Судья Купер определил дату суда. Он состоится через две недели.

– Тебя это так взволновало? – Она села на стул. – Почему?

– Я еще не готов, – признался он. – Если бы у меня были мои книги по праву... Но я оставил их в Сакраменто, а времени съездить за ними уже нет. Строить защиту без точного знания законов невозможно.

– Ты уверен? Он вздохнул.

– Ну, теперь-то мне придется попытаться обойтись без них.

В проникающем сквозь жалюзи тусклом свете Пруденс смогла разглядеть, что шрамы на лице и руках Брока уже почти затянулись. Ребра срастутся только через несколько недель, но тем не менее самочувствие его заметно улучшилось.

Внезапно лицо Пруденс озарилось – она вспомнила о нескольких связках книг, которые когда-то привезли ее отцу.

– Может, и не придется, – сказала она. Брок удивленно поднял голову. – Незадолго до того, как умер мой отец, скончался его брат Роберт. Его книги переслали сюда из Денвера.

– Но я не понимаю...

– Дядя Роберт был адвокатом, – нетерпеливо прервала она его. – Несколько лет он практиковал в Денвере. Может быть, эти книги устарели, но они могут оказаться полезны.

Брок отставил стул и поднялся.

– Покажи мне их.

– А ты уверен, что готов ими заняться? – тревожно спросила Пруденс. – Тебе следует набираться сил, а не думать о суде. Я сама подготовлюсь к этому делу.

– Ты слышала, что я сказал? Суд состоится через две недели. Я должен успеть подготовиться.

– Ничто не стоит твоего здоровья, Брок... – Он в ответ свирепо нахмурился, и она поспешила добавить: – Я имею в виду – ты не можешь повременить немного?

– Судья Купер намеревается выжить нас отсюда как можно скорее. Он будет рад, если мы не явимся в суд.

Пруденс с сожалением вздохнула. Если она потеряет ранчо, Броку все равно придется встать на ноги, здоровый он будет ко времени выселения или нет.

– Тогда иди за мной. Книги в свободной спальне напротив моей комнаты.

В комнате, куда они зашли, стоял затхлый запах. Подойдя к окну, Пруденс отдернула штору и чуть приоткрыла его.

– Я сюда почти не захожу. Комната используется как кладовая, – объяснила она.