Жар твоих объятий (Отвергнутая)

— Что ты сказал? — спросила она, отрываясь от его губ. Он заглянул ей в глаза, и она увидела в них желание и первобытную страсть.

— Я весь сгораю от страсти, menina. Она жжет мне кожу и вскипает в крови. Впусти меня в себя, утоли мой пыл.

Его откровенность потрясла ее, и она в первый раз почувствовала скрытые в нем темные силы. Он весь был окутан тайной, и сейчас она лишний раз убедилась в этом. Она так мало знает о нем!

Он крепко прижал Филаделфию к своим бедрам, и в живот ей уткнулось неопровержимое свидетельство его страсти. Ее охватил страх, но Эдуардо еще крепче прижал ее к себе. Она уперлась руками ему в грудь, пытаясь отстраниться от него.

— Не надо, — прошептала она.

Эдуардо пожирал ее взглядом, не позволяя отвести глаза.

— Не бойся, menina. Постарайся почувствовать, что происходит между нами, — сказал он глубоким, чуть охрипшим голосом. — Ты тоже хочешь меня, и эта потребность вполне естественна. Тебе нечего бояться.

Филаделфия зарыдала. Если раньше Эдуардо успокаивал и подбадривал ее, то сейчас он был с ней предельно откровенен. Он требовал, чтобы она вела себя с ним честно, полагая, что она тоже хочет его. Он смотрел на нее горящим взглядом, который исключал всякое притворство.

— Я люблю тебя, — сказал он, и его слова прозвучали без всякого пафоса. Они были простыми, как правда, и в них не чувствовалось вызова.

Филаделфия вспомнила, как он восхищался ее мужеством, и ей захотелось быть мужественной для него. Она перестала сопротивляться, приготовившись разделить его страсть и сделать его счастливым.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Повернув ее спиной к себе, он повел ее к кровати, осторожно положил на нее, и она раскрыла ему свои объятия с единственной мыслью — доставить ему удовольствие.

Саратога, август 1875 года

— Ваши указания выполнены, сэр, — сказал управляющий отелем «Грэнд-юнион» молодой аристократической паре, стоявшей перед ним. — Ваши чемоданы прибыли три дня назад, и мы распаковали их в ожидании вашего приезда. Я полагаю, что вы останетесь довольны.

— Посмотрим, — ответил красивый мужчина, окинув небрежным взглядом вестибюль самого известного отеля в Саратоге-Спрингс. — Я не знаю этой части Америки, но полагаю, что можно сделать и исключение после того, как ты побывал в более цивилизованных городах.

— Вы хорошо провели время в Нью-Йорке? Молодой мужчина равнодушно посмотрел на управляющего.

— Я говорю о таких городах, как Неаполь, Париж и Лондон, когда в них не идет дождь. Я нахожу ваш Нью-Йорк душным, вонючим и грязным. Толкотня на улицах и слишком много собак, которые того и гляди вцепятся в тебя зубами. Город утомил мою молодую жену. Она очень хрупкая, и у нее слабая грудь. — Он безразлично посмотрел на жену, стоявшую рядом. С ее шляпки свисала густая вуаль, не позволяющая рассмотреть лицо. — Вот почему мы здесь. Нам надо прийти в себя от вашего Нью-Йорка.

— Понимаю, — вежливо ответил управляющий, сразу причислив высокомерного, одетого в дорогой костюм мужчину к числу трудных клиентов. Богатые иностранцы всегда были самыми привередливыми гостями. Он решил приставить к ним Полли, старшую горничную. Она умеет обращаться с иностранцами, всегда услужлива и обходительна. А так как молодая леди больна, надо будет шепнуть доктору Клари, чтобы он заглянул к ним и оставил свою визитку.

— Не хотите ли подняться к себе в комнаты, сэр?

— Моя жена желает. Полагаю, что здесь поблизости нет мест, где джентльмен может провести время в свое удовольствие? Поезд укачал меня.

— Здесь есть «Спрингс»…

— Минеральная вода? — Красивое лицо молодого мужчины исказилось от отвращения. — Я бы скорее выпил скипидар. До открытия скачек придется ждать еще несколько дней. Есть ли тут какие-нибудь другие развлечения?

— Возможно, вас заинтересуют карты? — спросил управляющий, таинственно понизив голос.

Эдуардо улыбнулся чарующей улыбкой, которая весьма удивила управляющего.

— Конечно!

— Я мог бы поспособствовать вам в этом деле, — ответил управляющий. — И сделаю это с большим удовольствием.

— Нет, черт возьми!

Пораженный чудесным, с красивыми модуляциями голосом, раздавшимся из-под вуали, управляющий посмотрел на молодую леди, и увидел, что она положила на плечо мужа руку, затянутую в белую перчатку. Лицо молодого мужчины моментально стало холодным как лед. Он повернулся к жене и что-то прошептал ей на ухо, отчего она с видимым ужасом отпрянула от него. Но муж схватил ее за запястье и, понизив голос, стал что-то втолковывать на иностранном языке. Управляющий не понял ни слова, но он видел результат его воздействия на нее. С каждой сердитой фразой она все ниже опускала голову, а потом и вовсе закрыла лицо рукой, как бы защищаясь от брани мужа Голоса в вестибюле моментально стихли, и все присутствующие стали наблюдать за разыгрывающейся перед ними драмой.

Когда муж наконец отпустил молодую леди, она слегка пошатнулась, приложила покрасневшую в запястье руку к груди и начала жалобно всхлипывать.

Словно по мановению волшебной палочки с ее мужем произошла разительная перемена. Он выглядел ошеломленным, и на его лице появилось выражение вины. Застонав словно от боли, он привлек к себе ее содрогавшееся от рыданий тело. Шепча слова утешения, он прижимал ее к себе, пока она не успокоилась. Затем он повернулся к управляющему и сказал:

— Где расположены наши комнаты? Почему вы заставляете больных дам так долго ждать в вестибюле, пока они не начинают плакать от слабости?

— Простите, сэр, — кротко бросил управляющий, прекрасно сознавая, что должен держать при себе мнение о том, чем вызвано горе леди. — Следуйте к лифту за коридорным. — Он позвонил в колокольчик, который держал в руке. — Питер, проводи… — он посмотрел в регистрационный бланк, — чету Милаззо в их номер.

Наблюдая, как молодой мужчина с величайшей осторожностью ведет свою жену через вестибюль, он еще раз вспомнил правило отеля, гласящее о том, что клиент всегда прав, если он только не отказывается платить по счетам или не устраивает публичные скандалы. Ссоры между мужьями и их женами не подпадали под эту категорию, как бы ему ни хотелось, чтобы это был именно тот случай.

Кроме того, он видел горящий взгляд черных глаз молодого мужчины и хорошо понимал, что стоит за ним. Он был самым бесшабашным игроком. Да это и неудивительно для обладателя такой наружности, к тому же достаточно богатого. Правда, его кожа несколько темновата, но уже многие леди бросают восторженные взгляды в его сторону, нимало не смущаясь присутствием молодой жены. Он будет хорошим клиентом, привлекающим все взоры и швыряющим деньги за карточными столами. «Надо сразу же сообщить о нем мистеру Моррисси», — пробормотал он себе под нос. К тому же можно рассчитывать на щедрые чаевые. Управляющий снова заглянул в регистрационный бланк: Милаззо. Неаполитанец.

Витторио Милаззо ввел свою молодую жену в элегантно обставленный номер отеля и сразу повел в спальню. Коридорный, терпеливо ожидавший у двери, слышал, как супруги обменялись несколькими фразами. Леди казалась расстроенной, а мужчина, судя по голосу, был раздражен и нетерпелив. Наконец синьор Милаззо вышел в гостиную, держась рукой за голову.

Увидев коридорного, он остановился.

— Ты! — закричал он сердито. — Почему ты шпионишь за мной?

— Я не шпионю, сэр. Просто остался ждать на случай, если вам что-то потребуется. Наш отель может вам предоставить все, что душа пожелает.

— Покоя! — недовольно крикнул мужчина. — Во что он мне обойдется?

— Примите наши наилучшие пожелания, — быстро сказал мальчик, понимая, что чаевые, которых он ждал, безвозвратно потеряны. Он поклонился и открыл дверь.

— Стой! — Мужчина поднял руку, в то время как другой полез в карман. Достав деньги, он вложил их в руку коридорного. — Моей жене нужен лимонад, чтобы прийти в себя. Я сделаю его сам. Для этого мне необходимы свежие лимоны, вода, сахар и лед. Принеси все немедленно. — Он посмотрел на деньги в руке мальчика. — Это для тебя, а все остальное запиши на мой счет.