Незнакомка с соколом

Разумеется, он обуздал свой звериный инстинкт и вел себя как джентльмен. Даже убирал за ней и отослал мальчиков, когда они отказались спать и слишком расшумелись. Но на самом деле ему вовсе не хотелось вести себя по-джентльменски!

Мысленно Чарльз срывал с нее одежды – одну за другой – и выбрасывал их на ветер. Он чувствовал ее теплые губы под своими губами, касался ее восхитительного тела… Теперь, когда он изложил ей свои условия и она отказалась принять их, непоколебимая ее верность представлялась ему недосягаемой путеводной звездой. Изумление, которое он ощутил на барже, когда они предавались любви, вернулось к нему, приводя его в смятение. Он вглядывался в черную воду, пытаясь совладать со своей неистовой потребностью обладать этой женщиной, которую знал всего лишь пять дней.

Чарльз убеждал себя прислушаться к голосу разума. Хотя Фрэнсис обладала многим из того, в чем он нуждался, и верность была ее главным достоинством, некоторые черты ее характера он переносил с трудом. Во-первых, она часто приводила его в бешенство своими идиотскими идеями. Кроме того, начинала злиться быстрее, чем любая другая женщина из тех, кого он знал. Неожиданные смены ее настроения просто выводили его из себя.

Но что делать с этой потребностью сорвать с нее одежду, которая возникает у него постоянно, независимо от времени и места? Дьявол ее возьми, как только Фрэнсис оказывается рядом, она превращает его в примитивнейшее существо!

Нет, с этим определенно нужно было срочно что-то делать.

Может быть, взять и уехать в Новый Свет? Все, что угодно, лишь бы избежать этих мук! Но беда в том, что расстаться с ней было выше его сил. И не только потому, что он хотел каждый день засыпать и просыпаться с ней в одной постели. Он нуждался в ее преданности, в ее доверии, и именно это мучило его больше всего. Ведь он поклялся себе, что никогда не позволит женщине пробудить в его душе какие бы то ни было чувства.

Чтобы избавиться от всех этих неразрешимых вопросов, Чарльз отправился искать капитана – и появился как раз вовремя, чтобы спасти беднягу. Пьер и Луи приставали к нему с того момента, как поднялись на борт. Вот и сейчас они висели на леерах и бомбардировали капитана вопросами.

– Убирайтесь отсюда, негодники! – приказал им Чарльз. – Мне нужно поговорить с капитаном. И не вздумайте беспокоить госпожу Фрэнсис. Она наконец-то отдыхает.

Чарльз предложил капитану доплыть с ними по Темзе до дворца Уайтхолл. Тот согласился за довольно значительную сумму денег, и Чарльз решил, что сдерет их с Джонатана: он считал, что его брат перед ним в неоплатном долгу.

Возвращаясь в каюту, Чарльз оглянулся и обнаружил, что маленькие негодники снова принялись атаковать капитана. Вот еще забота на его голову! А ведь он предлагал оставить их с Анной Роше. По его убеждению, коль скоро мальчики французы, они должны были оставаться во Франции. Но Фрэнсис заявила, что не может жить без них, и он вынужден был уступить.

Ну что ж, пусть будет так. В конце концов, нет худа без добра: их присутствие привязывает ее к нему. Да, он будет заботиться о ней и о ее подопечных, но потребует кое-что взамен. Она просто обязана будет обещать ему, что выполнит его условия!

Однако, когда Чарльз вошел в каюту, вся его решимость серьезно поговорить с Фрэнсис развеялась. Она лежала на койке бледная как полотно, и из ее слабой попытки улыбнуться ему ничего не получилось. Было ясно, что она чувствует себя еще хуже.

Чарльз наполнил таз свежей водой из кувшина.

– Позволь, я умою тебе лицо. Станет легче.

– Я могу сама это сделать.

– Нет. Это сделаю я.

Он присел на койку рядом с ней, намочил в тазу тряпку и осторожно обтер ее лицо.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя приятные руки? – пробормотала Фрэнсис, закрывая глаза.

– Говорили. – Он положил прохладную влажную тряпку ей на лоб. – А тебе когда-нибудь говорили, что у тебя прекрасные волосы?

Она слабо улыбнулась.

– Мне очень жаль, но ты не первый. А кто-нибудь говорил тебе, что у тебя грудь как у быка?

– Довольно сомнительный комплимент, – усмехнулся Чарльз. – По всей видимости, ты чувствуешь себя лучше, если способна на такие наблюдения. Да, я припоминаю, что кто-то заметил, какая широкая у меня грудь. Хотя сравнение было куда приятнее. Кстати, насколько я помню, эти слова сопровождались прикосновениями… Ты не хочешь доставить себе такое удовольствие? Нет?

Он хмыкнул, когда она замотала головой, и отвел прядь волос, прилипшую к ее влажной щеке.

– А тебе кто-нибудь говорил, как ты очаровательна, когда посылаешь в полет свою соколиху? Ты выглядишь так, словно летишь вместе с ней, паря среди облаков.

Ее изящно изогнутые брови взметнулись вверх.

– Нет, – прошептала она. – Никто никогда мне не говорил такое.

Чарльз поздравил себя с маленькой победой и коснулся ее густых темных волос. С губ Фрэнсис сорвался легкий вздох, она снова прикрыла глаза и глубже зарылась в подушку.

– А знаешь, что я заметила? Пьер ни разу не выругался с тех пор, как мы отплыли.

Настроение у Чарльза тут же испортилось. Пьер не ругался при ней, вот и все.

– Это моя высокопарная декларация заставила тебя подумать о нем?

Фрэнсис открыла глаза и улыбнулась.

– Я все время думаю о мальчиках. Они мне как собственные дети.

– Но почему именно эти мальчишки, Фрэнсис? Я уверен, что ты могла бы найти где угодно множество хорошо воспитанных сирот, если уж ты так хочешь заботиться о ком-то. Почему именно эта пара оборванных, грязных воришек?

Она села и сердито посмотрела на него.

– Да, ты не скрываешь своих чувств… Так вот, я выбрала их потому, что они нуждаются во мне гораздо больше, чем любые другие сироты. Я не надеюсь, что ты поймешь меня – ведь когда ты был ребенком, тебя любили и окружали заботой.

Чарльз нахмурился.

– Мое детство тут ни при чем. Я задал тебе вполне безобидный вопрос. Разве я не могу получить такой же вежливый ответ?

Он не хотел давать волю раздражению, но оно пробилось в интонациях его голоса, в сердитом блеске глаз.

– Ты считаешь такие слова, как «оборванные» и «грязные», вежливыми?

Черт побери, ну почему они обязательно должны поссориться? Как раз в этот момент дверь распахнулась, и в каюту ввалились Пьер и Луи, избавив его от необходимости произносить обидные слова.

– Мы видели землю! – задыхаясь, выпалил Пьер. – Она совершенно белая, дьявол меня возьми!

– Я никогда не бывал за границей, – вмешался Луи, тоже ужасно взволнованный.

– Ну вот теперь побываете. А то, что вы увидели, это белые меловые скалы Дувра. – Фрэнсис тепло улыбалась им, а Чарльз подумал, что лучше бы эту улыбку она сберегла для него. – Но учтите: после того как мы высадимся на берег, мы должны немедленно ехать к Ее Величеству. И я надеюсь, что оба вы будете вести себя наилучшим образом. Никаких штучек вроде обрезания кошельков! Вы меня поняли?

– Минуточку, – вмешался Чарльз, которому этот разговор совсем не понравился. – Они же не могут поехать во дворец в таком виде. Да и в доме моей сестры не могут находиться, пока я не выкупаю их и не подстригу им волосы. Кроме того, я намерен сжечь их лохмотья. У Розалинды, наверное, найдется какая-нибудь одежда, в которую они смогут облачиться, пока я не куплю им новую. А до этого им нигде нельзя показываться.

– О, спасибо, спасибо! – К его изумлению, Фрэнсис вдруг обняла его за шею и крепко поцеловала. – Ты так великодушен! А я-то все ломала голову, как приобрести им новую одежду…

– Если уж делать что-то, то делать как следует, – пробормотал Чарльз, стараясь не показывать вида, как растрогала его ее благодарность.

И все-таки противоречивость этой женщины оставалась для него загадкой. Он столько раз за эти несколько дней спасал ей жизнь, но она ни разу не поблагодарила его. А стоило ему пообещать, что он купит новую одежду для ее уличных мальчишек, – и ее благодарности не было границ.

– Я знаю, что они тебе не нравятся. – Фрэнсис застенчиво погладила его руку. – И именно поэтому я так благодарна тебе за твою щедрость.