Нежная ярость

– После свадьбы... – Но Марселю не удалось закончить фразу, потому что в комнату вбежали Элен и Линетт и бросились к Габби.

– Габби! – воскликнула шумная Элен. – Ты приехала!

– Мы так боялись, что тебя не будет на свадьбе, – сказала менее драматично, но очень искренне Линетт. Потом эта наблюдательная барышня заметила покрасневшие глаза Габби и сразу высказала свою озабоченность: – Ты плакала, милая? Что-то случилось? – Почти сразу же она поняла неловкость своих слов, вспомнив о том, что Габби недавно потеряла ребенка, и покраснела.

К ее удивлению, Элен произнесла вслух то, что думала сестра.

– Какая ты глупая, Линетт, – сказала она. – Конечно, у Габби есть причина для грусти, но теперь, когда она к нам приехала, мы позаботимся о том, чтобы у нее не осталось времени на грустные мысли.

– Габби согласилась погостить у нас некоторое время, – вмешался Марсель, – так что у вас будет достаточно времени для бесед. А сейчас она устала после долгой поездки из Бельфонтена, так что отведите ее в спальню, чтобы она могла принять ванну и отдохнуть перед ужином. Смотрите не надоедайте ей своей болтовней, – предупредил он с притворной суровостью.

Габби с удовольствием оглядела красиво обставленную комнату, куда привели ее сестры Дюваль. Она заметила, что ее вещи уже распакованы. Перед камином стояла ванна с горячей водой. Элен и Линетт хотели выйти, но Габби попросила их остаться и поговорить с ней, пока она будет принимать ванну.

– Расскажи мне о своем будущем муже, господине Боннаре. Что он за человек? – спросила Габби Линетт, пока раздевалась.

Сияющая улыбка на лице Линетт сразу выдала чувства и настроение невесты.

– Он такой красивый, Габби, – счастливо говорила Линетт. – Марсель и раньше говорил мне, что месье Боннар мне понравится, но я не воображала его таким красавцем.

– Она чуть не упала в обморок, когда увидела его впервые, – хихикнула Элен.

Линетт посмотрела на сестру со снисходительным упреком и застенчиво продолжала:

– Мне... мне кажется, что он тоже нашел меня привлекательной. – Она покраснела и стала еще краше.

– Не сомневаюсь, – снисходительно улыбнулась Габби, которая чувствовала себя рядом с Линетт скорее как мать, а не как ровесница. – Только глупец не заметил бы этого. Но рассказывай дальше. Тебе удалось побыть с ним наедине?

– Мы... мы были наедине несколько минут, – созналась Линетт и благодарно взглянула на сестру, которая вся сияла.

– Ну и дальше? – спросила Габби, которая уже вылезла из ванны и завернулась в большое полотенце.

– Он сказал... сказал, что уже любит меня и надеется, что я полюблю его. Он обещал обращаться со мной мягко. Мне кажется... кажется, я его тоже люблю, – прошептала Линетт, испуганная собственной смелостью.

Помня наставления брата дать Габби отдохнуть и не надоедать болтовней, девушки скоро удалились, а Габби с облегчением легла в постель и сразу же заснула. Сны, отравляющие покой, начались сразу же, как она закрыла глаза. Она видела как будто со стороны свое обнаженное тело, распростертое на холодной каменной плите, и змею на своем животе. Габби корчилась и извивалась, сбрасывая с себя банное полотенце, но так и не могла проснуться. Вокруг проплывали лица, которые злобно скалились и насмехались над ней. Там же была Амали: ее губы изогнулись в обольстительной улыбке, и с них капала кровь. Змея ползла по телу Габби, привязанному к алтарю, все ниже, ниже, приближаясь к лону. Вдруг появился Филип, отшвырнул змею и прижался к ней всем телом. Его поцелуи и ласки сводили ее с ума. Тут Габби проснулась.

Марсель обнимал ее трепещущее тело, утешал ее, говорил ласковые слова, пока она постепенно приходила в себя. Только через несколько минут она осознала, что Марсель гладит ее обнаженные груди и живот. С криком Габби вырвалась и попыталась укрыться влажным полотенцем, которое она сбросила во время своего кошмарного сна. Хотя Марсель и пробудил в ней чувственность, Габби понимала, что их отношения не должны перейти порог дружбы.

– Милая моя, – шепнул Марсель, – позволь мне любить тебя. Позволь мне показать тебе, что значит настоящая нежность. – Рука его погладила внутреннюю поверхность бедер, губы прильнули к затвердевшему соску груди.

– Нет, Марсель, – выдохнула Габби, отталкивая Марселя. – Вы злоупотребляете моим положением. Я слишком язвима, слишком изранена, столько всего случилось, и я еще не пришла в себя. Умоляю вас, остановитесь! Я слишком измучена душевно и телесно, чтобы принимать какие-то решения. Я не собираюсь заводить любовника, но ваша дружба значит для меня больше, чем я могу вам сказать. Если... если этого вам недостаточно, я буду вынуждена уехать.

– Но ты хочешь меня, милая моя. Я чувствую это, – настаивал Марсель, которому не хотелось отступать.

– Мое тело не могло не откликнуться на вашу ласку, Марсель, но мой ум и мое сердце противятся этому. Вы же не хотите принуждать меня против воли, правда, Марсель?

Умоляющий взгляд широко раскрытых фиалковых глаз тронул Марселя. Никогда он не испытывал такой нежности к женщине, никогда так не желал ни одну женщину, как Габби. Ему трудно было признаться себе, что эта прелестная, израненная юная женщина в его объятиях стала ему очень дорога. Нехотя он позволил Габби выскользнуть и даже, к своему удивлению, помог ей снова закутаться в полотенце.

– Никто и ничто не причинит вам вреда. Я здесь, чтобы защитить вас, – серьезным голосом пообещал Марсель, направляясь к выходу. И никогда в жизни он не был так серьезен. Он готов был убить кого угодно, даже Филиппа, который явно недостаточно интересовался своей восхитительной женой и совсем не ценил ее.

Свадьба Линетт была торжественной и радостной, жених и невеста проявляли трогательную любовь друг к другу. Линетт была очаровательна, и ее красота замечательно сочеталась с мужественными, привлекательными чертами лица Пьера Боннара. Каждый раз, когда Пьер Боннар заботливо склонялся к своей сияющей невесте во время долгой церемонии венчания, Габби испытывала все большее уважение к Марселю. Ведь он мог выбрать для своей застенчивой сестры какого-нибудь безобразного старика или холодного и надменного, как Филип. Господи, если бы Филип был заботлив и нежен с ней хотя бы вполовину тех чувств, что испытывает Пьер Боннар к Линнет!..

Прием после венчания был недолгим. После того как новобрачным пожелали долгой и счастливой жизни, Пьер и Линетт отправились на корабль, который должен был доставить их во Францию, в их новый дом.

В последовавшие за этим событием дни Элен все время благодарила Габби за то, что та скрашивала ей тоску от разлуки с сестрой. Элен не подозревала, что сама явилась своеобразным лекарством для подавленного настроения Габби. Юность и жизнерадостность Элен помогали Габби избавиться от преследовавших ее кошмаров.

Наконец наступил день, когда Габби поняла, что откладывать отъезд с Мартиники долее нельзя. Страстные, умоляющие взгляды, которые бросал на нее Марсель, не оставляли сомнения в том, что он не станет долго довольствоваться лишь дружбой. Кроме того, Габби стала всерьез беспокоиться о том, что скоро вернется Филип и потребует ее возвращения в Бельфонтен. Этих двух причин было достаточно, чтобы она решилась.

Свое решение она сообщила Марселю.

– Но тебе ведь здесь хорошо, не правда ли? – спросил огорченный Марсель.

Габби задумчиво посмотрела на вулкан Монтань-Пеле, прежде чем ответить. Вулкан казался ей спящим гигантом, готовым взорваться в любую минуту, как и Филип. Глубоко вздохнув, она ответила:

– Слишком хорошо, Марсель! Так хорошо, что я почти забыла, что Филип может вернуться в любой момент и вынудить меня вернуться в Бельфонтен, как когда-то произошло с Сесили. Я убеждена, что он никогда не расстанется с Амали, а при таких условиях я не смогу оставаться его женой.

Глаза Габби потемнели, и она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.

– Неужели вы не понимаете, Марсель? Мне необходимо покинуть Мартинику до возвращения Филиппа. Я боюсь, что в следующий раз Амалии удастся выполнить свой дьявольский план. Помогите мне, Марсель, – сказала она умоляющим голосом.