Это дикое сердце

Он так улыбнулся ей, что у Кортни перехватило дыхание и подогнулись колени. Она поспешно облокотилась о стойку кровати.

Чандос встал. Полотенце соскользнуло с его бедер, и у нее не осталось никаких сомнений в серьезности его намерений. Гладкое тело Чандоса блестело от влаги, и ей безумно хотелось броситься в его объятия.

Однако Кортни не сделала этого, хотя желала немедленно слиться с ним в порыве страсти. Но выносить его холодное безразличие, которое, как она знала, ждет ее после, Кортни больше не могла.

— Иди сюда, киска. — Он нежно приподнял пальцами ее лицо. — Ты все утро шипела, а теперь помурлычь для меня!

— Не надо, — прошептала она, но его губы уже коснулись ее губ.

Чандос провел пальцами по ее губам. Тело ее невольно устремилось к нему.

Он понимающе улыбнулся:

— Прости, котенок! Я не хотел этого, ты знаешь.

— Тогда не делай этого! — взмолилась она.

— Это выше моих сил. Если бы ты научилась хоть немного скрывать свои чувства, мне было бы легче справиться с собой. Но зная, что ты меня хочешь, я просто теряю разум.

— Это нечестно!

— Думаешь, мне нравится терять власть над собой?

— Чандос, пожалуйста…

— Я хочу тебя, но это еще не все. — Он притянул Кортни ближе и обжег губами ее щеку. — Он прикасался к тебе. Мне нужно стереть это из твоей памяти. Я должен это сделать.

Разве можно было после этого сопротивляться? Его слова говорили о том, как много она для него значит, хотя Кортни знала, что он никогда не при-, знается в этом.

Глава 37

Мерцающие алмазы звезд рассыпались по черному бархату ночного неба. Где-то вдали глухо мычал скот, а еще дальше подала голос рысь. Ночь была ветреной, но не очень холодной. Впереди на холме легкий ветерок покачивал ветви деревьев.

Лошади с трудом преодолели подъем и встали под деревом. Внизу простиралась плоская равнина, усеянная десятками дрожащих огоньков. Кортни вздохнула.

— Что это за город?

— Это не город. Это ранчо «Бар М».

— Но оно кажется таким большим!

— Оно такое и есть, — сказал Чандос. — Флетчер Стратон все делает большим.

Это имя было знакомо Кортни. Она помнила его по той газетной статье, где видела на фотографии отца. Флетчер Стратон владел ранчо, а его люди поймали угонщика скота и привезли его в Уэйко на суд.

Чандос спешился и обошел ее лошадь.

— Почему мы остановились? — спросила Кортни. — Ты же не собираешься устраивать здесь привал, раз уж отсюда до Уэйко рукой подать?

— До города добрых четыре мили. Он обхватил ее за талию и снял с лошади. С тех пор, как они уехали из Аламеды, он не делал этого, да и вообще не подходил к ней близко.

Как только ноги ее коснулись земли, Кортни сразу же убрала руки с его плеч. Но его руки остались у нее на талии.

— Разве мы не можем поехать в Уэйко? — осторожно спросила она.

— Я не собираюсь устраивать здесь привал, Кошачьи Глазки, — ласково ответил он. — Просто я хочу попрощаться.

Кортни ошеломленно застыла:

— Ты… ты не проводишь меня в Уэйко?

— Я и не собирался этого делать. В городе есть люди, с которыми я не хочу встречаться. И все же я не могу бросить тебя в Уэйко на произвол судьбы.

Мне надо знать, что ты с кем-то, кому я могу доверять. На ранчо «Бар М» есть одна леди, мы с ней друзья, на нее можно положиться.

— Ты оставляешь меня с еще одной своей любовницей ? — изумленно вскричала она.

— Нет, черт возьми! Маргарет Роули — домоправительница Стратона, английская леди, сердечная, добрая женщина.

— Маленькая старушка? — язвительно спросила Кортни.

Чандос не обратил внимания на ее колкость.

— Не советую тебе называть ее так. Однажды, когда я сделал это, она надавала мне оплеух.

У Кортни засосало под ложечкой, и противный комок опять начал подкатывать к горлу. Значит, он бросает ее! Вот так просто — возьмет и уйдет из ее жизни! А она-то надеялась, будто что-то значит для него!

— Не смотри на меня так. Кошачьи Глазки! Чандос отвернулся. Кортни изумленно наблюдала, как он раскладывает костер, сердито ломая ветки и бросая их в кучу. Вскоре костер разгорелся, и пламя осветило его мрачное лицо.

— Мне надо попасть в Сан-Антонио, пока еще не поздно! — решительно сказал он. — У меня нет времени устраивать тебя в городе.

— Тебе и незачем меня устраивать. Мой отец врач. Если он там, его нетрудно будет найти.

— Если он там. — Костер выбрасывал в воздух снопы искр. — А если его там нет, у тебя здесь будет хоть кто-то, кто поможет тебе решить, что делать дальше. Маргарет Роули — хорошая женщина, и она знает всех в Уэйко. Если твой отец там, ей это известно. Так что ты уже сегодня вечером все узнаешь, — ласково проговорил Чандос.

— Я узнаю? А ты? Неужели ты даже не подождешь, пока это выяснится?

— Нет.

Глаза Кортни округлились.

— Ты даже не отвезешь меня на ранчо?

— Я не могу. Там есть люди, с которыми я не хочу встречаться. Но я подожду здесь, пока ты доедешь. Мне надо убедиться, что с тобой все в порядке.

Когда Чандос взглянул на нее, сердце его сжалось от боли, тревоги и смятения. Глаза Кортни блестели: она отчаянно боролась со слезами.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Неужели ты думаешь, что мне хочется оставлять тебя здесь? Да я поклялся, что никогда близко не подойду к этому ранчо!

Кортни отвернулась, чтобы смахнуть слезы.

— Почему, Чандос? — глухо спросила она. — Если тебе здесь не нравится, зачем ты привез меня сюда?

Он положил руки ей на плечи. Ощущение его близости было невыносимо, и слезы опять заструились по ее щекам.

— Мне не нравятся тамошние люди. Кошачьи Глазки, — все, кроме старой леди, — добавил он. — Я никак не могу понять, почему Маргарет Роули работает на этом ранчо. Если бы я знал в Этих местах кого-то еще, я бы не привез тебя сюда. Но только на нее я могу спокойно оставить тебя.

— Ты волнуешься из-за меня? Ну, это уж слишком! Твоя работа выполнена. Ты больше никогда меня не увидишь. О чем тебе волноваться?

Он повернул ее к себе:

— Не надо так со мной, женщина.

— С тобой? — крикнула она. — А со мной? Ты хоть подумал о том, что я чувствую? Он встряхнул ее за плечи:

— Чего ты от меня хочешь?

— Я…я…

Нет, она не скажет этого. Умолять она не будет. Пусть это расставание убьет ее, но она не попросит его остаться. И не скажет ему о своей любви. Если он способен так просто, бросить ее, значит, ему плевать на ее чувства.

Она оттолкнула его.

— Я ничего не хочу от тебя. И хватит обращаться со мной как с ребенком! Мне нужно было только одно — чтобы ты довез меня сюда, а уж устроюсь я как-нибудь сама. Господи, я не так беспомощна, как ты думаешь! И мне не нравится, когда меня передают с рук на руки незнакомым людям, и…

— Ты все сказала? — спросил он.

— Нет. Осталось еще отдать тебе долг, — сухо сказала Кортни. — Пойду принесу деньги.

Она попыталась пройти мимо него, но он поймал ее за руку:

— Мне не нужны твои чертовы деньги!

— Не говори глупости! Ты же из-за них согласился…

— Деньги здесь ни при чем. Я уже говорил тебе раньше, чтобы ты не пыталась меня разгадать, Кошачьи Глазки. Ты меня совсем не знаешь. И совсем ничего не знаешь сбоине, верно?

Нет, эти слова уже не пугали Кортни.

— Я догадалась, что ты не такой плохой, каким пытаешься казаться.

— Нет? — Его пальцы крепче сжали ее руку. — Может, рассказать тебе, зачем я еду в Сан-Антонио?

— Лучше не надо, — с опаской ответила она.

— Я еду туда, чтобы убить человека, — холодно и мрачно сообщил он. — И уж конечно, это убийство не имеет никакого отношения к закону. Я сам судил его, счел его виновным и приговорил к смерти. Есть только одна загвоздка: он арестован и скоро его повесят.

— Что же тебе не нравится?

— Он должен умереть от моей руки.

— Но если его арестовали… не станешь же ты сражаться с властями? — спросила она, задыхаясь.