Запретное влечение

— Ты не посмеешь! — Квинт рванулся вперед, но Юлия схватила его за плечи и удержала.

— Септимус Секст мой отец, — твердо сказала девушка, поворачиваясь к Лукрецию. — Ступай к нему и требуй долг и разрешение на брак. Сенат решил, что Квинт не приходится мне родственником. Неужели ты пойдешь против воли Сената? А до тех пор, пока ты не получишь от него разрешения, я останусь здесь.

— Ты моя рабыня! — Лукреций впал в ярость. От благородного, доброго патриция с хорошими манерами не осталось и следа. Перед Юлией, которой стоило огромных усилий сдерживать дрожь и не давать страху победить ее, стоял варвар, готовый убивать ради желанной добычи.

— Благородный Лукреций, — за спиной Катона-младшего раздался знакомый, густой как дикий мед голос.

Юлия вздрогнула и инстинктивно прижалась к Квинту спиной.

В залу вошел Септимус Секст!

— Ты плохо знаешь законы Рима, — Септимус Секст в шелковой тоге и золотом венке в форме переплетенных лавровых ветвей, вошел и вальяжно расположился на каменной скамье. — Должно быть, долгое пребывание в провинции испортило твою память.

— Говори прямо, — Лукреций побагровел и крепче сжал рукоятку меча.

— Убери свой меч, Лукреций Катон, — презрительно бросил ему Септимус Секст. — Куасиба!

На зов хозяина мгновенно появился бывший гладиатор в полном боевом вооружении.

— Поверь, он в считанные секунды отправит тебя в Тартар, — Секст поднялся и сделал несколько шагов по направлению к Юлии.

Оглядев ее с ног до головы, Септимус приподнял брови и тяжело вздохнул:

— Ну что ж, очень жаль, что наш брак теперь невозможен. Сенат, видите ли, всерьез обсуждает возможность появления моровой язвы в случае свершения кровосмесительного союза. Однако, раз уж так получилось, что внучка генерала Германика моя дочь, то я рад.

— Я знаю о твоих планах стать верховным консулом, — в считанные секунды Лукреций преобразился. Вся его ярость исчезла под непроницаемой маской доброжелательства и любезности. — Если ты выдашь свою дочь за меня, брата Марка Порция Катона, то вполне…

— Лукреций! Ты, положительно, очень плохо сведущ в законах Рима, — вздохнул Септимус Секст. — Увы! Членам одной и той же семьи запрещено выставлять свои кандидатуры на консульские должности, поэтому простись со своей надеждой жениться на Юлии.

— Тогда я уведу ее в свой дом силой! В качестве наложницы! — Лукреций хотел позвать свою охрану, но Секст остановил его жестом.

Закон также гласит, что патрицианка, свободная римлянка, попавшая в плен, должна быть выкуплена своими родственниками, или другими гражданами Рима, что пожелают внести сумму выкупа. Если же таковых не найдется, или их состояние не позволяет им заплатить выкуп — Рим должен взять эти расходы на себя. Разве не так, благородный Лукреций? Поправь меня, если я ошибаюсь, — Септимус Секст ухмыльнулся Катону-младшему в глаза.

Лукреций зарычал какую-то угрозу, но Куасиба угрожающе качнулся в его сторону и правителю Александрии не осталось ничего, кроме как убраться.

— Теперь о деле, дорогой Квинт, — обратился к сенатору Секст. — Я не желаю, чтобы внезапное обретение дочери помешало моим политическим планам. Поэтому хочу предложить тебе весьма необычное решение проблемы…

Септимус Секст говорил, а Юлия не верила своим ушам. Он предлагал ей вступить в брак с Квинтом!

— Это поможет мне стать верховным консулом, а вам снова стать богатым человеком. Я гарантирую, что предоставлю в ваше распоряжение приданое своей дочери в том объеме, в каком требуют выделять его римские законы. Так вы сможете возместить себе все, что потеряли после развода с Клодией Примой… — Септимус Секст приводил все новые аргументы.

Квинт сжал руками свою голову.

— Нет… Я не могу… — ответил он.

И все же подумай, Квинт, — Секст явно не собирался отступать. — Как только примешь решение, дай мне знать.

После того как он ушел, Юлия и Квинт некоторое время стояли молча, не зная, что им сказать друг другу, что сделать, как выразить чувства, переполнявшие их обоих.

— Наверное, нам лучше не говорить ничего прямо сейчас, — нарушил молчание Квинт. Голос его звучал глухо и порывисто, будто он невероятным усилием заставляет себя говорить то, что нужно, а не то, что рвется из его сердца.

— Наверное… — Юлия отвечала Квинту, будто эхо.

— Может быть, нам даже лучше вообще никогда. .. — Квинт не смог закончить.

— Может, — отозвалась чуть слышно девушка, и вдруг, не сумев сдержаться, бросилась к нему и сжала в своих объятиях.

Квинт отстранился, даже оттолкнул ее.

— Послушай… Нет… мы поговорим завтра… Сегодня я не знаю как… Я не готов! Я долго ждал этого разговора и один день ничего не изменит!

— Иногда один день может изменить всю жизнь, — Юлия попыталась заглянуть Квинту в глаза, но он отвернулся. — Не отталкивай меня! — девушка схватила его за руку и притянула к себе.

Квинт сжал в ладонях лицо Юлии.

— Я развелся с Клодией Примой.

Юлия обхватила шею Квинта руками и повторяла:

— Я знаю, я знаю…

О, Боги! Как же ей хорошо с ним! Неужели нельзя остаться с Квинтом навсегда в этом доме!

— Она больше не будет мучить тебя, нас… Юлия! — Квинт обнял дрожащую девушку, из глаз его брызнули слезы. — Нет, мы не будем откладывать этот разговор на завтра.

— Я люблю тебя! Я так люблю тебя! — эти слова вырвались у Юлии сами собой, словно ждали подходящего времени. Они изливались как поток лавы, что сметает каменные преграды.

Квинт взял Юлию за плечи и внимательно посмотрел ей в глаза, а потом… Потом вдруг прижался к ее губам. Его поцелуй словно обжег Юлию изнутри, словно раскаленное железо разлился по всему ее телу.

— Я тебя люблю! Я тебя люблю! — Квинт повторяя это как умалишенный. — Я сгорал от своей страсти! Я хотел, чтобы ты ушла из этого дома!

Я думал, что это проклятье богов! А это Провидение! Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты стала моей женой… Септимус Секст даст согласие на наш брак, я убью каждого, кто посмеет чинить нам препятствия, или осуждать наш союз…

— Да… Да… Да…

Юлия закрыла глаза, и впервые в жизни легко, без борьбы, отдалась потоку уносившего ее наслаждения. Она всегда любила, она была любима! Она ощущала, что качается на каких-то невидимых, нежных и ласковых волнах, которые увлекают ее на вершину блаженства. Полет длился и длился… Впереди свет, такой желанный и такой благословенный…

Септимус Секст был счастлив дать согласие на их брак. Через три месяца Марк Порций Катон погиб от рук наемных убийц, и Сенат предложил Сексту стать правителем Рима.

Эмпитрид написал свою трагедию, назвав ее «Антиопа». Трагедия имела колоссальный успех, ее обсуждал весь Рим, взахлеб пересказывая друг другу подробности истории, произошедшей с двумя самыми знатными семействами империи. Женитьба Юлия Квинта на девушке, которую он долгие годы считал своей дочерью, потрясла и патрициев и плебс. Сами новобрачные, будучи не в силах вынести такого внимания к своей жизни, удалились в одну из северных колоний — Британию.

Присцилла Катония купила виллу Квинта. Осматривая покупку, она обнаружила в одной из комнат письмо. Прочитав его первые строчки, она схватилась за сердце, представив, какой успех ждет следующую трагедию Эмпитрида. Письмо начиналось словами: «Дорогая Гебо!..».