Запретное влечение

— Кто вы? Что вам нужно? Если вы не причините мне вреда — мой отец будет милостив к вам, он заплатит большой выкуп и не станет вас преследовать! — Юлия заговорила быстро-быстро, хотя глаза ее были расширены и полны ужаса, а голова буквально разламывалась от боли. От страха по спине девушки сбегали струйки холодного пота.

— Заткнись, иначе придется использовать кляп, — пират повернул голову набок, чтобы повнимательнее разглядеть лицо Юлии. — Хороший товар! — крикнул он кому-то.

Как бы нам не попасть на другие галеры в качестве гребцов с этим товаром, — мрачно ответил тот. — Дай ей опиума, чтобы она не поднимала шум. Пусть лучше спит, пока мы не придем в Александрию.

Александрия! Египетский порт, крупнейший невольничий рынок! О, боги! Юлия даже не сопротивлялась, когда ей в рот начали вливать противное, горькое зелье, напротив, она жадно глотала его, в надежде не проснуться.

— Ты смотри, не плюет, — задумчиво сказал пират.

— Я бы на ее месте выбросился за борт, — ответил ему второй. — Мы не сможем выставить ее на верхнем рынке, а те, что купят ее на нижнем — не станут церемониться, для них она будет очередная хорошенькая рабыня, задача которой будет в короткий срок обслуживать как можно больше матросов. Как только она утратит красоту и свежесть — ее продадут на арену, в качестве пищи для львов.

— Почему ее нельзя выставить на верхнем рынке? Мне кажется, что она может уйти за хорошую цену. Посмотри, — пират провел рукой по телу Юлии. — Красивое лицо, крепкая грудь, гибкое, сильное тело, густые, длинные волосы. Она стоит больше, чем наш корабль.

Ты забыл о том, что римляне часто наведываются на этот рынок. Я не хочу рисковать. Лучше уж довольствоваться меньшими деньгами, чем оказаться на галерах Республики, или на кресте. Ты хоть можешь себе представить, что нас ждет, если то, что она сказала, правда! Зачем ты вообще взял ее у этого галла?

— Галла? — Юлия впадала в забытье и слышала голоса, словно в тумане, но последние слова разбойника заставили ее собрать последние силы. Значит ее доставил на этот корабль галл! Сердце девушки наполнилось горечью. Интуиция подсказывала ей, что она знает похитителя… Неужели это он?

— Она уснула?..

Больше Юлия ничего не слышала. Перед ее глазами неожиданно снова возникло предсказание, полученное в ночь, когда начался весь этот кошмар. Старуха, карты, видение, голос: «Ты на распутье. Решается твоя будущая судьба. Причем не только на это существование, но и все последующие. Ошибешься — не видать счастья вовек. Ни в этой жизни, ни в других. Вторая карта. Ближайшее будущее, — ведьма перевернула вторую карту, — Паж Мечей. Очень похож на Короля Мечей, но это обман. Он не тот. Он не твой. Берегись его. И третья карта, — старуха перевернула третью карту. — Король Пентаклей! — в самом конце пути ты встретишь Его. Мужчину, назначенного тебе судьбой. Он обязательно появится, но нельзя ошибиться. Помни — нельзя ошибиться! Тяни карту. Одну. Посмотрим, поможет ли тебе судьба. Пусто! Это значит, что судьба не будет помогать тебе. Все в твоих руках! Помни — нельзя ошибиться, нужно выбрать Того, кто предназначен тебе судьбой. Ради счастья в этой и будущей жизни! Помни! Тот, кто предназначен тебе судьбой!»

Эти слова снова и снова отзывались эхом внутри головы Юлии. Король… Это человек, облеченный властью. Это не мог быть Юргент, паж мечей… очень похож на Короля… Септимус! Это ошибка, это была ошибка…

— Третий! Кто третий?! — кричала она, в надежде получить ответ. Это не Юргент, это не Септимус. — Кто он?!

Поднимайся! Проснись! — кто-то остервенело тряс Юлию за плечи. — Что с этой девкой? Кого она зовет? — жуткая вонь ударила дочери Квинта в нос, это и привело ее в чувство. Она с трудом открыла глаза и тут же зажмурилась — над ней раскинулось огромное, синее небо, солнце светило так ярко, что, казалось, можно ослепнуть, даже не глядя на него. Девушку держал какой-то отвратительный урод, рот которого походил на гнилую пасть гигантской ящерицы. — Сколько раз вам говорено, не поить их опиумом до бесчувствия. Как я должен ее подготовить к продаже?! Хотя товар ничего! Готовьте ее к отправке на верхний рынок!

Пират наблюдал за этим процессом так, словно работорговец тряс стеклянный сосуд, внутри которого были заключены все несчастья людского рода. Ведь если этот сосуд разобьется, то бед и болезней не миновать никому! И к тому же пират не знал, окупятся ли его собственные расходы. Ведь он заплатил за эту девицу пять тысяч! Продавец уверял, что как только она придет в себя, будет сказочно хороша, а она за время плаванья подурнела так, что казалось, ее изнутри черви точат.

— Я плачу тебе, Димос, пятьдесят тысяч сестерциев.

— Но… — второй пират, тот самый, что возражал против отправки Юлии на верхний рынок, хотел было возразить, но Димос, аж задохнувшийся от радости, ткнул его локтем в живот и принял кошель с деньгами.

— Спасибо Мафусаил, ты всегда платишь хорошие деньги за хороший товар, — и пират низко поклонился, подталкивая второго сделать то же самое.

— Все, проваливайте! — Мафусаил потащил Юлию за собой. — Черт! Это же надо так накачать ее опиумом! Она, поди, уже несколько дней ни жива, ни мертва. Придется ее приводить в чувство дня два, а пока она оправится настолько, что ее красота станет сияющей — как минимум неделя! Да иди же ты! — он толкнул Юлию в бок. Его подручный ловко завинтил у нее на шее металлический ошейник и пристегнул к общей цепи. Рабов сковывали по двенадцать, а конец общей цепи привязывали к тяжелой повозке, запряженной быками. Вырваться из такой связки было невозможно.

— Шевелись! — над головой у девушки просвистел хлыст, цепь натянулась, и Юлии пришлось сделать шаг, чтобы не упасть под ноги остальным.

Мафусаил ехал рядом, он внимательно рассматривал каждого. Около Юлии он задержался чуть дольше, он даже чуть наклонился, чтобы иметь возможность лучше разглядеть ее профиль.

— Я дочь сенатора Квинта… Мой отец заплатит выкуп… — сухие, потрескавшиеся губы девушки едва могли шевелиться, от большого количества опиума ей сводило лицо.

— Что ты там бормочешь? — Мафусаил приподнял подбородок Юлии концом плетки.

— Я дочь римского сенатора…

— Она говорит, что дочь римского сенатора! — повторила громко ее слова какая-то женщина, похожая на египтянку и разразилась хохотом.

— Заткнись! — Мафусаил занес плетку, но не ударил говорившую, из страха случайно зацепить девушку.

Работорговец занимался своим ремеслом всю жизнь. Он повидал большое количество женщин и мог на глаз определить их национальность, происхождение, вес и возраст, он даже мог сказать, девственница ли перед ним. Осанка Юлии, нежность и белизна ее рук, посадка головы — все это выдавало патрицианку. Она была высокого роста и обладала крепким, гибким телом, какое бывает только у тех, кто с раннего детства регулярно занимается гимнастикой. Мафусаил задумался. Ведь если сказанное этой девушкой правда — то он может оказаться на галерах, а то и на виселице. Продажа дочери сенатора Рима — страшное преступление. С другой стороны, если он отведет ее к римскому наместнику и тот подтвердит, что эта девушка действительно римлянка из знатного рода, то, возможно, удастся получить за нее выкуп и остаться законопослушным римским поданным. Мафусаил выбрал второй вариант.

— Отвяжите ее! — приказал он надсмотрщикам. — Наймите паланкин и доставьте в мой дом!

Как только Юлию вывели из строя, она тут же упала. Ее пришлось положить на носилки. Когда девушку доставили в дом работорговца, то лекарь, который постоянно находился при Мафусаиле, пришел в ужас от того, в каком состоянии находилась несчастная. У нее было сильное обезвоживание, которое в сочетании с большим количеством принятого опия, серьезно угрожало жизни девушки.

— Несите ее в баню и приготовьте все необходимое для очистки желудка! Распорядитесь, чтобы на кухне для нее приготовили крепкий бульон с травами!

Одежда Юлии заскорузла от морской воды и песка, поэтому ее пришлось просто разрезать, как футляр, чтобы освободить девушку.