Охотник на ведьм (ЛП)

Склонив голову, она  украдкой посмотрела на него сквозь ресницы. Он сидел очень прямо и совершенно неподвижно, только взгляд методично скользил по толпе, переходя от одного человека к другому, пока староста цитировал отрывки из Библии.

Священник начал читать первую проповедь.

— Господь велит нам сражаться со злом, обитающим среди нас, ибо Сатана искушает нас каждый день, на каждом шагу, выискивая слабые души, коих можно отвратить от Господа и сбить с пути истинного.

На кого он сейчас смотрит? На сварливую вдову, которая после смерти мужа стала несдержанна на язык? На повитуху, которая якобы навела порчу на соседскую девочку, отчего та слегла с лихорадкой? В тот раз Церковь не взялась за нее всерьез, ограничившись выговором перед старостами и предупреждением. На самом деле то были совершенно невинные случаи. Люди всегда будут пытаться использовать могущество высших сил в своих целях. Одни — творя заклинания, другие через фанатичную набожность.

— Давайте помолимся.

Прихожане закрыли глаза, а она взглянула вверх.

Кинкейд не склонил головы вместе с остальными. Он смотрел на нее в упор, приковывая к себе взглядом черных, измученных глаз. Словно он мог читать ее мысли.

Маргрет тотчас закрыла глаза, отгораживаясь от него, но продолжала чувствовать, как он ощупывает взглядом ее тело, пытаясь заглянуть под одежду, выискивая дьявольскую отметину, которая докажет ее вину.

Она стиснула сцепленные в замок пальцы.

Боже, спаси нас.

***

Александр внимательно, одного за другим, рассматривал прихожан, запоминая их лица. Виновный вспотеет под его пристальным взглядом — но и невинный тоже. Нет таких, кто в мыслях не согрешил хотя бы раз.

Как отличить одного от другого?

Именно этому и учил его Скоби — вопросам, проверкам, приемам, которые помогали отделить истинное от ложного. Он научился всему, что мог, но главные секреты этого ремесла не лежали на поверхности. Их можно было постичь только на опыте, самому.

И Александр отрядил себя в эту деревню, где ему предстояло доказать, чего он стоит. Но хватит ли ему знаний?

Та женщина тоже была здесь. Как и предрекал священник, она встала в заднем ряду и опустила покрытую белым чепцом и платком голову, явно стараясь выглядеть незаметной. Ее усилия не увенчались успехом. Напротив, чем смиреннее она держалась, тем сильнее привлекала его внимание.

— Отче наш, сущий на небесах… — вторил священнику нестройный хор голосов.

Он заставил себя отвести от нее взгляд и вернуться к изучению прихожан. Для человека пришлого, со стороны, они выглядели совершенно непримечательно. Обычный деревенский люд, озабоченный ежедневными рутинными делами и в равной степени опасающийся как войны, так и мира — теперь, когда на троне вновь восседал король.

Самому Александру было безразлично, кто держит бразды правления. Правители менялись, но это не останавливало зло. Как и он не остановится в своих попытках искоренить его.

Сам того не заметив, он опять перевел взгляд на нее. Глаза опущены, волосы убраны, тело целиком спрятано под выцветшей черно-белой шалью — она выглядела так, словно хотела быть невидимкой. Что она скрывает? Он вспомнил полные, мягко очерченные губы и невольно представил себе ее груди, бедра… Везде ли она одарена столь же щедро?

Он отогнал искушение. Через подобные похотливые мысли ведьмы и заманивают людей в свои сети.

***

Когда проповеди, чтения и псалмы остались позади, Маргрет затесалась в середину толпы, чтобы не оказаться ни первой, ни последней на пути к выходу из церкви, где рядом с преподобным Диксоном стоял охотник на ведьм, безмолвно наблюдая за тем, как прихожане, прощаясь, по очереди кивают священнику.

Что он высматривает? И кто он такой, чтобы кого-то судить?

Не поднимая глаз, она кивнула священнику и, выскользнув наружу, перевела дух.

Тусклый свет осеннего солнца медленно угасал. Над холмами низко стелились темные тучи. Маргрет заторопилась домой. Оставлять мать в одиночестве на долгое время всегда было рискованно.

Но не успела она выйти за пределы церковного двора, как охотник нагнал ее.

— Уделите мне пару минут, вдова Рейд. — Сказано это было таким тоном, что и близко не походило на просьбу.

Видно, кто-то насплетничал ему про нее.

— Мне нужно домой.

— Зачем? Вас кто-то ждет?

Она сбавила шаг. Надо как-то развеять его подозрения, но так, чтобы не лгать напрямую.

— Домашние дела.

— Не станете же вы работать в воскресенье?

Попалась. Работать в седьмой день недели было запрещено. Истинная христианка, вернувшись из церкви, должна посвятить остаток дня чтению Писания и размышлениям над услышанной проповедью.

Она остановилась и взглянула на него. Суровые глаза, строгая складка рта, несгибаемая спина. Ни намека на лоск и вальяжность, присущие тем, кто успел пожить в большом городе. В облике этого человека не было ничего мягкого — за исключением завитков непослушных черных волос, которые, раздуваемые ветром, небрежно играли друг с другом.

— Зачем вас пригласили в деревню? — спросила она, зная ответ. Все его знали. Но лучше — безопаснее — перевести разговор на него.

— Говорят, здесь завелось зло.

— Говорят, зло водится всюду.

Он цепко взглянул на нее, и она сжала губы, мысленно отчитав себя за то, что заговорила о мире за пределами этой деревни — о жизни, которую она оставила позади.

— Я приехал выяснить, что стоит за этими разговорами.

— Каким образом? Как вы собираетесь это сделать? — И этот ответ она знала, даже чересчур хорошо. Жертву травили, истязали, лишали сна, пока она в полубреду не соглашалась взять на себя любую вину.

Нужно присмотреться к нему повнимательнее, поискать в его ответах какие-нибудь зацепки, которые помогут защитить ее мать.

— У меня был хороший учитель. Один из лучших. Джеймс Скоби.

При звуке этого имени ее кровь обратилась в лед. Скоби. Мучитель, чьи пытки свели ее мать с ума.

***

Александр заметил, как она оцепенела, едва он произнес это имя.

— Вы его знаете?

— Его знают все.

Сомнительно, чтобы от простого знакомства с именем в этих необыкновенных глазах мог поселиться такой страх. Страх — и что-то еще.

Гнев.

Огромные, широко расставленные глаза, казалось, заполонили все ее лицо. Полные губы манили, искушали прикоснуться к ним поцелуем. Какого цвета ее волосы, спрятанные под чепцом?

Он стряхнул наваждение, навеянное ее взглядом.

— Однако не все боятся его, как, судя по всему, боитесь вы.

Опять. Новая вспышка гнева. Промелькнула, точно рыбья чешуя в ручье, и исчезла — так быстро, что он задумался, не померещилось ли ему.

— Как не убояться последствий, если окажется, что среди нас и впрямь живет ведьма?

Разумное оправдание, не придерешься. Это заставило его еще раз напомнить себе о цели. О том, что он должен сохранять ясность мышления и держать ситуацию под контролем, иначе лукавый завладеет его эмоциями, разожжет в нем похоть, гнев, жадность, все семь грехов — и использует их против него. Искушение, одолевающее его, когда он смотрел на нее… Что это — простая мужская слабость или происки Сатаны, который таким образом пытается отвлечь его от его миссии?

— Значит, вам уже доводилось видеть ведьм? — Что еще она расскажет?

— Я видела, как за ними охотятся.

Видела и осталась цела — значит, сама она не ведьма.

Или ее не поймали.

— Где? — негромко спросил он.

Пауза. Потом вздох.

— Не здесь. — И шепотом: — Пока что.

Александр всмотрелся в ее странные глаза, пытаясь проникнуть в таящиеся за ними секреты, но она запрятала их слишком далеко.

— Мне нужно идти. — Коротко кивнув, она опустила голову и ушла до того, как он успел спросить, почему она так торопится.