Горец-дьявол

Мужчина сдавленно выругался от боли, и Эвелинда, прервав размышления, опять сосредоточилась на его раненой голове. На платье осталось много кровавых следов, но еще больше крови было у него в волосах. Грязь и запекшаяся кровь скрывали саму рану, и оценить, насколько она опасна, Эвелинда не могла.

— Как вы себя чувствуете? — заботливо поинтересовалась она.

Незнакомец поморщился от боли и зажмурился. Эвелинда, все еще стоя на коленях, обвела глазами поляну, пытаясь придумать, что теперь делать.

— Как вы думаете, вы сможете встать?

В ответ послышалось ворчание. Так и не разобрав, было это да или нет, она наклонилась и взяла его за руку, чтобы помочь подняться.

— Пойдемте. Нужно осмотреть вашу голову и промыть рану.

— С моей головой все в порядке, — огрызнулся незнакомец, но это прозвучало бы намного убедительнее, если бы он все еще не морщился от боли.

Эвелинда еще ниже склонилась к мужчине и взволнованно спросила:

— Вы ведь из Шотландии? Вы знаете Дьявола из Доннехэда?

То, как он внезапно оцепенел, позволяло предполагать, что ему по крайней мере знакомо это имя. Впрочем, трудно было найти человека, который никогда не слышал это имя. Дьяволом из Доннехэда родители по всей Англии и Шотландии пугали детей. «Если ты будешь плохо себя вести, Дьявол из Доннехэда заберет тебя», — частенько говорили няньки и матери.

Незнакомец попытался сесть, и Эвелинда быстро отступила назад, чтобы освободить для него пространство. Он так и не ответил на заданный вопрос и молча уставился на нее с абсолютно непроницаемым выражением лица.

— Вы знаете его? — повторила Эвелинда обеспокоенно.

— Да. Я Дункан, — наконец произнес он, и Эвелинда озадаченно нахмурилась, не понимая, что бы это могло значить. Дункан — это его собственное имя или клановое? Кажется, больше похоже на клановое. Интересно, не соседствует ли клан Дунканов с кланом Доннехэд?

Эвелинда уже открыла рот, собираясь задать вопрос, но потом решила, что все это не имеет значения. По-настоящему важным было только то, знаком ли мужчина с Дьяволом, который скоро станет ее мужем.

— Он действительно такой жестокий, как говорят? Или это неправда? — спросила она с надеждой. — Надеюсь, это просто слухи? Страшные истории, которые рассказывают по вечерам у камина. Я уверена, он будет прекрасным мужем. Ну ведь не может же в самом деле он быть более жестоким, чем Эдда? Не может, скажите?

Мужчина не ответил ни на один из ее вопросов, и это показалось Эвелинде ужасно невежливым. Но потом ее взгляд упал на красную струйку, сбегавшую вниз по его шее, и она вспомнила о ране. Нехорошо стоять и приставать с расспросами к раненому человеку.

— У вас сильное кровотечение, — сказала она участливо.

Он попробовал дотронуться до своего затылка, и Эвелинда заметила, как в его глазах сверкнула боль даже от такого легкого прикосновения к ране.

Подхватив с земли свое платье, Эвелинда выпрямилась и осмотрелась. К счастью, они находились на краю поляны, ближе всего к реке. Она совершенно не обратила внимания, в каком именно месте лошади поочередно взвились на дыбы, поглощенная только тем, как удержаться в седле. А после того как она спрыгнула на землю и подошла к мужчине, его состояние волновало ее больше, чем что-либо другое. Слава Богу, теперь им нужно было только пройти по тропинке сквозь узкую полосу деревьев, чтобы оказаться у воды. Повернувшись к Дункану, все еще сидящему на земле, она протянула ему руку и снова попросила:

— Вставайте. Мы должны обработать вашу рану.

Словно не замечая предложенной руки, незнакомец поднялся на ноги без ее помощи.

«Мужчины такие гордецы», — подумала Эвелинда, сердито покачав головой.

— Подождите здесь, я приведу наших лошадей, — строго сказала она.

Но не успела и шагу ступить, как ее остановил пронзительный свист незнакомца. Эвелинда в испуге обернулась к Дункану. Он поймал ее за руку, и она открыла рот от изумления, увидев, что его конь в мгновение ока оказался перед ними и застыл, гордо вскинув голову.

Некоторое время Эвелинда понаблюдала за тем, как Дункан шепчет коню ласковые слова похвалы и гладит шею животного. Потом отвернулась и пошла за своей Леди.

— Здесь совсем близко, сразу за деревьями, река, — объявила она, возвратившись вместе с лошадью. — Мы можем промыть вашу рану, и я попробую получше рассмотреть, насколько глубоко вы поранились.

— Я в порядке, — пробурчал Дункан и все же последовал за Эвелиндой, когда та, взяв лошадь под уздцы, прошла мимо него по направлению к деревьям.

— Ранения головы бывают очень коварны, сэр, — решительно сказала она. — Их нельзя оставлять без внимания. И вы должны быть осторожны, чтобы случайно не потревожить рану во сне или как-нибудь еще.

— Я в порядке, — повторил незнакомец голосом, больше похожим на рычание.

— Я хочу сама оценить ваше состояние, — заявила Эвелинда, отпуская поводья Леди и подходя ближе к реке.

Она склонилась над водой и смочила край принесенного с собой платья. Но все ее действия оказались напрасны. Незнакомец успел разуться, войти в реку и подставить голову под струю водопада.

— Черт побери! — пробормотала Эвелинда, раздосадованная тем, что сама не додумалась до такого простого решения, вместо того чтобы снова мочить юбку. Вздохнув, она разложила платье сушиться на том валуне, где недавно сидела и дрожала, и прошла вдоль берега к водопаду.

— Идите сюда, я посмотрю, — сказала она после того, как он выпрямился, откинул волосы с лица и вышел из воды.

Он поднял брови, удивляясь ее требовательному тону, но подошел к ней и повернулся спиной. Эвелинда обвела взглядом его могучую фигуру и пришла к выводу, что в таком положении рану осмотреть никак не удастся. Уж слишком велика была разница в росте — он был выше на целый фут.

— Вам нужно сесть вот сюда. — Она взяла его за руку и потянула к стволу упавшего на краю поляны дерева.

Мужчина послушно сел, и она принялась внимательно осматривать его рану. После смерти матери она под руководством более опытной Милдред ухаживала за ранеными и больными в их поместье и заметно преуспела на этом поприще. Эвелинда привыкла командовать взрослыми воинами, как малыми детьми, и искренне была убеждена, что только так и нужно обращаться с больными и ранеными мужчинами. Весь ее опыт ясно показывал — стоит только мужчинам занемочь, и они становятся совершенно беспомощными, хуже любого ребенка.

— Так-так, — пробормотала она, тщательно изучая затылок незнакомца. Ссадина все еще кровоточила, но она была не очень глубокой. — Выглядит не так уж плохо.

— Я же говорил вам, что я в порядке, — мрачно сказал незнакомец, поднимая голову.

— Но вы потеряли сознание, сэр, — настаивала Эвелинда. — Позвольте мне взглянуть на ваши глаза.

Он запрокинул лицо, и она приступила к осмотру. Похоже, и с глазами все было хорошо. Более чем хорошо. Они были замечательно красивыми: большие, темно-темно-карие, почти черные, опушенные длинными черными ресницами. В остальном его лицо выглядело довольно грубым: резко очерченные скулы, прямой нос, хорошо очерченный рот...

Взгляд Эвелинды пробежал по узкой верхней губе и остановился на нижней, которая, напротив, была очень полной и, судя по всему, мягкой. Не успев хорошенько подумать, Эвелинда поддалась любопытству и провела пальцем по пухлой поверхности. Губа действительно оказалась мягкой. И тут Эвелинда спохватилась, что ведет себя неправильно. Чувствуя, как краска стыда заливает лицо, она резко опустила руки.

— Там просто был кусочек грязи, — солгала она и попыталась сделать шаг назад. Однако незнакомец зажал ее коленями, и Эвелинда оказалась в ловушке. Она не испугалась, нет, но впервые почувствовала смутные опасения, связанные с этим мужчиной.

— Вы тоже поранились, когда упали, — заметил Дункан с явным неудовольствием. — У вас синяки.

Эвелинда прикусила губу и попыталась сделать вид, что все это к ней не относится. Его взгляд тем временем медленно скользил по ее телу, пока не остановился чуть ниже левой груди. От действий Дункана по коже Эвелинды пробежала странная мелкая дрожь.