Соблазнить дьявола

Маркиз с ужасом переводил взгляд с одного на другого.

– И я не имею уже права сказать «нет»? – спросил он. – Дьявол с Дьюк-стрит должен превратиться… в кого? Домового с Бедфорд-плейс? Звучит намного хуже, как вы считаете?

Сидони не опаздывала. Наоборот, до обеда у нее осталось время, чтобы медленно прогуляться вдоль лавочек. Стрэнд не обладала сдержанностью Оксфорд-стрит или Сей-вилроу с их дорогими магазинами, утонченными посетителями и запахом денег. Стрэнд – это широкая деловая улица, где сходились, в конечном счете, дороги продавцов и покупателей различных слоев общества… если не в жизни, то в смерти, поскольку Стрэнд могла похвастаться двумя владельцами похоронных бюро и одним гробовщиком.

Торговцы скобяным товаром, книгами, шелком, мехами, предсказатели будущего – все имели свои вывески. А еще были пирожники, торговцы апельсинами, разносчики газет, срезальщики кошельков, воры-карманники, проститутки. Сидони не беспокоило, что ее задевают локтями те, кого принято называть отбросами общества. Их она видела не раз, побывав во многих портовых городах мира.

Она купила шесть апельсинов у девочки, которая, судя по всему, очень нуждалась в том, чтобы продать свой товар, и оставила ей сдачу. Когда прогулка по Стрэнду закончилась, Сидони помедлила у витрины шикарного магазина в конце улицы. Вывески не было, только небольшая медная дощечка на двери: М-р Джордж Джейкоб Кембл. Поставщик изысканных, оригинальных вещей.

Не обнаружив на витрине ничего интересного, Сидони толкнула дверь, и в ответ весело зазвенел колокольчик. Из-за конторки моментально вышел красивый молодой француз.

– Бонжур, мадам Сен-Годар, – сказал он, пылко целуя ей руку. – Надеюсь, вы в добром здравии?

– О да, Жан-Клод, благодарю, – улыбнулась она, склоняясь над застекленной витриной. – Боже мой, эта фаянсовая бонбоньерка из новой коллекции?

– Мы получили ее лишь три недели назад, мадам, – ответил Жан-Клод, показывая в улыбке все свои зубы. – У вас безупречный вкус, как всегда. Могу я послать ее завтра на Бедфорд-плейс? Скажем, как подарок от вашего преданного брата?

Сидони покачала головой. Она не могла себе этого позволить и, разумеется, не примет ее.

– Жан-Клод, здесь несколько апельсинов. – Она положила фрукты на стекло витрины. – Они предохраняют от цинги.

– Мерси, мадам. Это для Марианны с большими глазами, oui?

– Очень большими, да. И, боюсь, с очень пустым же-пудком.

– Да, эти бедные сорванцы голодают, – согласился Жан-Клод.

– Вы правы, но что же делать, – сказала Сидони, затем резко сменила тему: – А где мой брат? В каком он сегодня настроении, Жан-Клод?

Молодой человек возвел глаза к потолку.

– Наверху, сдирает кожу с повара, да поможет ему Бог. Они ужасно в плохом настроении, как злобная собака. Осело суфле. – Француз потупил глазам, понизив голос, прошептал: – Мадам, у вас есть что-нибудь для меня? Сидони покачала головой:

– Не сегодня, Жан-Клод. Я зашла только пообедать с братом и месье Жиру.

– О, я вас задерживаю! – Молодой человек отступил и махнул в сторону зеленых бархатных портьер, за которыми находились комнаты. – Приятного аппетита, мадам!

Спустя два часа Сидони допивала бутылку превосходного красного вина в столовой брата над магазином. Еда оказалась безупречной, несмотря на случившееся в кухне несчастье, и если Джордж убил повара, то успел смыть все следы крови. Пока Морис Жиру, близкий друг ее брата, нарезал тонкими ломтиками бисквит, служанка принесла графин портвейна и два бокала.

– Ешь это, Сид, пока мы пьем свой портвейн, – сказал Морис. – Апельсиновый бисквит особенно хорош, когда приготовлен из свежих фруктов.

Сидони взглянула на брата:

– Позволь мне угадать. Марианна с большими глазами?

– Всем нужно есть. – Джордж пожал плечами. – А раз так, почему бы не съесть апельсины Марианны.

Засмеявшись, Морис налил в два бокала портвейн. – Джордж, она слишком хорошо тебя знает.

– Давайте поговорим о чем-нибудь еще, кроме моей христианской благотворительности. Я должен поддерживать свою репутацию.

Морис повернулся к Сидони:

– Расскажи нам, дорогая, сколько у тебя учеников этой весной и чему ты учишь их.

Она рассеянно ковыряла бисквит, думая, что предпочла бы стакан портвейна.

– Я пока еще даю уроки игры на фортепиано мисс Лесли и мисс Арбакл. Учу хорошим манерам мисс Дебнем и мисс Брустер. Потом есть мисс Хеннеди, которая не умеет ни танцевать, ни петь, ни играть, с трудом отличает вилку для рыбы от ножа для канапе. Тем не менее, отец ухитрился сосватать ее за маркиза Бодли.

– Господи, – произнес Джордж. – За старого развратника? Я слышал, он почти разорился.

Сидони кивнула.

– Бедная девочка в ужасе. Я с нею только до августа, когда назначена свадьба.

– Ты говоришь о Хеннеди, который занимается чаем?

– Он самый. У него безобразно громадный дом на Саутгемптон-стрит, недалеко от меня.

– А Бодли имеет столь же безобразную закладную, чтобы ему соответствовать, – вмешался Джордж. – За последние пять лет, он теряет состояние быстрее, чем леди объем своей талии. Все поместье маркиза в Эссексе не покроет его долгов кредиторам.

Морис глубокомысленно кивнул.

– Не говоря уже о том, Сид, что на прошлой неделе он проиграл еще десять тысяч мистеру Чартерсу, – добавил он. – Чтобы расплатиться с долгами, ему не хватит и трех дочерей торговца чаем.

– У мисс Хеннеди куча денег, – ответила Сидони. – Триста тысяч фунтов.

– И Бодли невероятно глуп, – процедил Джордж.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Сидони.

– Маркиз напыщенный хвастун и закоренелый извращенец, – ответил брат, поставив бокал. – Давайте надеяться, что до Хеннеди еще не дошли слухи о последней склонности лорда Бодли к красивым морским офицерам. Некоторые из них стоили очень дорого. Обычное дело, когда требуется платить за их молчание после минуты страсти.

– Боже мой! – Сидони прижала руки к груди. – Это объясняет его потребность в деньгах. И как маркиз находит… находит…

– Находит своих партнеров? – подсказал Морис.

– Да.

– Если они сами охотно это делают или нуждаются в деньгах, он, вероятно, находит их в Сент-Джеймс-парке.

– В Сент-Джеймс-парке? – повторила она. Морис и Джордж многозначительно переглянулись.

– Сидони, заинтересованные джентльмены встречаются в определенном месте, – объяснил ей брат. – В последнее время опять стал популярным Сент-Джеймс-парк. Некто идет туда якобы прогуляться и дает знать о своем… интересе, кладя носовой платок в левый карман или держа один палец в жилете.

– Именно так, – подтвердил Морис. – Но когда жертва Бодли не имеет подобной охоты, маркиз нанимает сутенера. Их жертвами становятся молодые люди, слишком увлекающиеся азартными играми либо оказавшиеся в каком-нибудь компрометирующем положении.

– Иногда у них единственный порок – бедность, – тихо сказал Джордж.

– Временами Бодли предпочитает девочек, – прибавил Морис. – Этот ублюдок знает каждую проститутку к востоку от Риджент-стрит.

– Господи, – простонала Сидони. – Я начинаю понимать. Морис, я, конечно, поведу себя не как леди, но дай мне все же бокал портвейна. Моя бедная мисс Хеннеди! Теперь я почти хочу, чтобы она сбежала со своим корабельным клерком.

– Своим корабельным клерком? – Морис повернулся, держа чистый бокал.

– У нее что, есть корабельный клерк? – спросил Джордж.

– Да, Чарльз Грир, – ответила Сидони. – Он работает на ее отца, и они безумно любят друг друга. Это считается ужасным мезальянсом, так что мистер Хеннеди никогда этого не позволит.

– В таком случае, моя дорогая, скажи мистеру Гриру, чтоб он поторопился, а то будет поздно.

– Бежать? Джордж, ты шутишь! Морис протянул ей бокал с портвейном.

– Боюсь, он не шутит, Сид. Есть кое-что похуже, чем жизнь в нищете.

– И лорд Бодли относится к их числу, – сказал Джордж. – Кстати, он вдвое старше девушки.

– Отец лишит ее наследства, если она сбежит. И уволит ее клерка без рекомендации.