Сапожок Принцессы

– Я сейчас же пойду и посмотрю, сэр, – с расторопной готовностью и уже без холодности ответил тот, – готов ли ужин для вашей чести?

– Достаточно, благодарю вас, достойный друг. И, поскольку я умираю от усталости и очень хочу есть, прошу вас поскорее посмотреть комнаты.

– А теперь говорите, – порывисто и напряженно начала Маргарита, как только Джеллибенд удалился. – Говорите все ваши новости.

– А более ничего и нет, что можно было бы вам сообщить, леди Блейкни, – вздохнул молодой человек. – Шторм сделал совершенно невозможным выход какого угодно судна. Но то, что вам в первый момент показалось ужасным несчастьем, на самом деле – большая удача для нас. Шовелен не сможет так же, как и мы, сегодня ночью отплыть во Францию.

– Но он мог отплыть еще до начала шторма.

– Слава Богу, если он сделал так, – весело ответил сэр Эндрью. – Просто великолепно, если он успел это сделать. Кто знает? Быть может, он уже отдыхает на дне морском, потому что шторм, действительно, очень сильный, и всем небольшим судам, находящимся сейчас в море, очень не поздоровится. Тем не менее я боюсь, что нам на это надеяться нечего, вряд ли этот хитроумный дьявол со своими коварными планами потерпит кораблекрушение. Моряки, с которыми я говорил, уверяли меня, что в последние несколько часов из Дувра в море не вышло ни одной шхуны. Кроме того, я выяснил, что какой-то незнакомец прибыл сегодня днем в карете и, как и я, выяснял вопрос о возможности отправиться во Францию.

– Так Шовелен все еще в Дувре?

– Вне всяких сомнений. Быть может, лучше его подкараулить здесь и, воспользовавшись моей шпагой?.. Воистину, это самый быстрый выход из положения.

– Нет, сэр Эндрью, не шутите так! В последний день я и сама очень часто ловила себя на мысли о том, что желаю смерти этому исчадию ада, но ваш смелый порыв бесполезен. Законы Англии запрещают убийства! Это лишь в нашей прекрасной Франции происходит повальная бойня на основании закона, во имя свободы и братской любви.

Сэр Эндрью уговорил ее сесть за стол, немного поесть и выпить вина. Он понимал, что вынужденный двенадцатичасовой отдых в ожидании следующего прилива будет ужасно трудным для нее в том состоянии сильного возбуждения, в каком она находилась. Послушная, словно дитя, его мягким наставлениям, Маргарита попыталась есть и пить.

Сэр Эндрью, будучи сам влюбленным, доставил огромное наслаждение рассказами о ее муже. Он открыл ей кое-какие отважные эскапады Сапожка Принцессы, предпринятые им для спасения несчастных французских изгнанников, убегающих из своей собственной страны от кровавой безжалостной революции. От его рассказов о храбрости, изобретательности и неистощимости сэра Перси, с которыми тот вырывал мужчин, женщин и даже детей прямо из-под ножа ненасытной гильотины, в глазах ее появился восторженный блеск. А от историй о множестве превосходнейших перевоплощений Сапожка Принцессы, благодаря которым он всегда оставался незаметным для огромного количества проницательных глаз, выискивающих его на всех заставах Парижа, она даже весело заулыбалась. В последний раз, спасая графиню де Турней с детьми, Блейкни создал настоящий шедевр, переодевшись в омерзительнейшую рыночную торговку в грязной шляпе, с растрепанными седыми лохмами; он был настолько потешен, что даже удивительно, почему не смеялись собаки. Маргарита хохотала до слез, слушая описания его внешности, – ведь при таком большом росте замаскироваться намного труднее, особенно во Франции.

Так прошел еще час. Для вынужденного безделья в Дувре это было уже слишком. Маргарита с нетерпеливым вздохом поднялась из-за стола. Ей было жутко представить одинокую постель наверху в обществе тяжелых и беспокойных мыслей, а воющий в отдалении шторм еще более уменьшал шансы заснуть.

Она попробовала представить, где сейчас мог находиться Перси. «Полуденный сон» – крепкая, отлично приспособленная к морским путешествиям яхта. Сэр Эндрью предположил, что Перси, конечно же, пошел с подветренной стороны еще до начала шторма. А может быть, даже и не вышел в открытое море, а спокойненько расположился где-нибудь в Грейвзенде.

Бриггс был отличным шкипером, да и сам сэр Перси управлял шхуной, как настоящий моряк. Шторм для них не должен был представлять опасности.

Когда наконец Маргарита поднялась к себе, было уже далеко за полночь. Она не могла заснуть. Мысли в течение долгих, изматывающих часов, пока бушевал разделяющий ее и Перси шторм, были мрачными. Сердце ныло от непрерывного рокота волн. Маргарита была в том состоянии, когда море раздражает. Лишь будучи счастливыми, мы можем спокойно и весело смотреть на бесконечные набеги волн, подхватывающих нашу радость. Когда же мы грустим, каждый бегущий вал лишь увеличивает печаль, напоминая о скорби и бренности жизни.

ГЛАВА XXII

КАЛЕ

Мучительные ночи и тягостные дни рано или поздно кончаются.

Маргарита более пятнадцати часов провела в пытке раздумий и от мыслей своих едва не сошла с ума. Она рано встала после бессонной ночи, крайне возбужденная от желания как можно скорее продолжить путешествие, невзирая ни на какие препятствия, лежащие на пути, боясь упустить малейшую возможность отправиться в дорогу.

Спустившись вниз, она увидела сэра Эндрью уже сидящим в зале. Он поднялся на полчаса раньше и успел сходить на адмиралтейский мол только затем, чтобы выяснить, не выходил ли из Дувра какой-либо французский пакетбот или другое, частным образом зафрахтованное, судно. Шторм продолжал бушевать, и отлив был в самом разгаре. Если ветер в ближайшее время не изменится или не уляжется, то им придется ждать еще часов десять-двенадцать, пока вернется прилив. Но шторм все не утихал, ветер не унимался, а отлив продолжался. Маргарита почувствовала тоску и отчаяние, услышав эти печальные новости. Только непоколебимая решительность удерживала ее от того, чтобы не сломаться совсем, а все возрастающая озабоченность молодого спутника лишь усиливала ее беспокойство.

Хотя он и пытался скрыть это, Маргарита видела, что сэр Эндрью не меньше нее жаждет как можно скорей оказаться рядом с товарищем. Это вынужденное бездействие было ужасным для обоих; и как они провели этот мучительный день в Дувре, Маргарита впоследствии даже не помнила. Она боялась выходить из харчевни, опасаясь наткнуться на шовеленовских шпиков, и потому и она, и сэр Эндрью часами сидели в отдельной комнате: подолгу молчали, пытались говорить, ели что-то принесенное Салли.

Им не оставалось ничего более, как только думать, предполагать или надеяться на случай.

Шторм улегся слишком поздно. До прилива было еще далеко, и никакое судно не могло выйти в море. Но ветер уже переменился на северо-западный бриз, настоящий подарок для скорейшего перехода во Францию.

Два человека с нетерпением ожидали того часа, когда смогут наконец отправиться. За весь долгий изматывающий день был всего лишь один счастливый момент, когда сэр Эндрью, в очередной раз вернувшись с мола, сообщил, что зафрахтовал самую быстроходную шхуну, шкипер которой готов выйти в море, как только начнется прилив.

После этого часы стали казаться менее томительными, в ожидании появилось больше надежды. Наконец в пять часов вечера Маргарита под густой вуалью и сэр Эндрью в качестве ее лакея после столь длительного ожидания спустились к молу.

Порывистый морской ветер сразу их оживил. Бриз был достаточно сильным, чтобы туго натянуть паруса «Пенного гребня», и шхуна весело вырвалась в открытое море.

Закат после шторма был великолепен, и Маргарита, глядя на постепенно исчезающие из вида дуврские скалы, почувствовала себя умиротворенной и полной надежд.

Сэр Эндрью был преисполнен учтивости, и она еще раз порадовалась тому, что в этом отчаянном путешествии он будет с ней рядом.

Вскоре в сгущающемся вечернем тумане начал слабо вырисовываться серый берег Франции. Уже можно было разглядеть мерцающие вдоль побережья огоньки и окутанные дымкой шпили церквей.