Английский сад. Книга 1. Виктор.

₪

Ноябрь 1918.

11 ноября пришел мир, то, что ждали уже пять лет. Мир вздохнул с облегчением, одновременно благодаря и боясь революции в Германии. Она вспыхнула неожиданно, но все же была следствием войны. Все развивалось слишком быстро, и Антанта, испугавшись, что «красная чума» пойдет по всей Европе, поспешно в Компьенском лесу, в вагончике генерала Фоша заключила перемирии. Но это еще не было окончательным миром. Теперь страны-победительницы собирались решать судьбу проигравших.

В лондонском воздухе ощущалось что-то другое, хотелось кричать и петь. Вот он конец, вот она победа, еще не понятно, что будет дальше, но все же некоторая неопределенность пугала. Мир проснулся другим, ибо многие страны перестали существовать, а вместо них появились другие. Какая же цена была этой войны? И что получили от нее люди?

Четверной союз проиграл, а Антанта победила, хотя казалось, что победа ускользает от нее, если бы не волна революций накрывших Европу, то вряд ли бы эта победа досталась им. Цена Великой войны, как позже ее назовут современники, была таковой: - четыре великие империи исчезли с карты мира навсегда, не стало Российской и Османской империи, не стало Германской и Австро-Венгерской. Еще предстояло подсчитать раненых и убитых, составить и предъявить счета побежденным. Да, это был месяц открытий. Война закончилась, а что дальше?

Через два дня после радостных новостей у Марии Трейндж родился сын Кевин Девон Трейндж. Роды были тяжелыми, Кэтлин того врача, что вызвали, удалила. На Тюдор-стрит в аптеке сегодня был только Джейсон, и ему пришлось закрыть аптеку, поскольку старый Лоренс уже почти не мог принимать покупателей. Джейсон, как военный хирург был готов ко всему. Он собрал волнение в кулак, это же Мария, сестра его друга, и он должен ей помочь. У ребенка было не правильное положение, только с помощью Джейсона, наследнику лордов Трейнджов удалось появиться на свет. Поздравив уставшего и немного нетрезвого, хотя всегда сдержанного, Вильяма Трейнджа, Джейсон снова поехал на Тюдор-стрит.

Виктор и Артур были уже в аптеке, когда Джейсон вернулся обратно. Он сел в кресло, не замечая вопросительных взглядов своих друзей. Виктор налил поссета, не спрашивая ничего. Джейсон потер подбородок, смотря отсутствие взглядом на прилавки:

- У Марии родился сын.

- Тогда, это надо отметить, - предложил Артур.

Это было первое проявление мирного времени, но это еще не означало возращение прежней, той прерванной жизни войной. Пройдут годы, прежде люди смогут понять, что жизнь стало лучше, но тем и трагичен этот век. То, что дала судьба, почти мгновенно превращалось в пепел.

₪

Январь – май 1919.

Вильям посмотрел на Марию, что держала в руках их сына. Они были в Париже, в одном из Версальских дворцов. Скоро должна была открыться мирная конференция, и Вильям был в свите Дэвида Ллойд Джорджа. Поначалу он не хотел брать с собой жену и сына, но в министерстве настояли, он был им нужен, и его красавица жена, должна была ему помогать проводить светские вечера.

Когда о его поездке во Францию узнал Рамсей, то решил послать своих дочерей к парижским родственникам. Урсуле было необходимо перед свадьбой провести несколько месяцев в разлуке, чтобы проверить свои чувства, да и немного повеселиться не помешает девушке. Диану он отправил научиться манерам, получить образование и может быть найти жениха. Хотя ей всего на всего было четырнадцать. Рамсей беспокоился за нее, она была ангелом, это все отмечали, но еще в ней жил бесенок, и иногда он встречался с ее рвущимся наружу демоненком. Ей пора было повзрослеть. А она надеялась, что когда вернется в Лондон, то к тому времени она избавиться от своей угловатой фигуры, и наконец-то сможет влюбить в себя Виктора Хомса.

18 января открылась Версальская конференция, все понимали, почему французы выбрали эту дату. Когда-то еще в 18 веке Пруссия объявила себя королевством, французы проиграли войну, а Германия объявила себя империей. Теперь Франция жаждала крови. В день открытия конференции, Жорж Клемансо заявил, что боши заплатят за все, и как выясниться, потом немцы и вправду заплатили за все. Но только теперь мир понял, что совсем скоро все будет, как прежде.

Вильям снова посмотрел на жену. Она действительно блистала, даже Ллойд Джордж заметил ее ум и очарование. Она постоянно смеялась, и от нее исходил какой-то особенный свет. Итальянцы, французы, американцы старались обратить на себя ее внимание. Вильям этого-то и боялся, что многие будут добиваться ее внимания слишком настойчиво. Политика грязное дело, и любое средство хорошо, что бы добиться своего. Мужчины слали ей подарки, которые она отсылала обратно, она любила своего мужа, и была предана ему, до сих испытывающая к нему чувство благодарности за то, что он увез ее Ирландии, она не думала об окружавших ее мужчинах.

Он работал по многому, предстояло решить массу вопросов, но все чаще он приходил к мысли, то, как решают проблему приведет к еще большим бедам, но в тот момент все не могло сложиться иначе. Только в такие монеты, Вильям ощущал, он останется здесь надолго, хотя сердце звало его обратно в Лондон, в город, по которому он уже успел порядком истосковаться. Мать слала письма, он писал лишь сухие отчеты, потому что не было иногда и минуты, чтобы ей ответить.

- О чем думаешь? – вдруг спросила Мария, он повернулся к ней, улыбаясь.

- Так ни о чем, - ответил он, подходя к ней, и беря ее руки, целуя их нежно.

- Сегодня бал в итальянском посольстве, - тихо произнесла она.

- Я знаю, но я не хотел, чтобы ты туда шла, - сказал Вильям, в его голосе она услышала ревность.

- Почему? – с пылом начала она, - хотя я знаю, почему ты меня ревнуешь к донну Альгрере.

- Мне не нравиться, то, что он пялиться на тебя, присылает цветы. Он мечтает затащить тебя в свою постель! – выпалил Вильям.

- Даже, если и так! – назло ему крикнула Мария.

- Так!? Ты намекаешь, что спала с ним, если так, то я убью вас двоих! – он тоже перешел на крик.

- Ты глуп! Я никогда бы не изменила тебе после того, что ты сделал для меня!

- Ах, вот оно что! Опять твоя чертова благодарность! Я думал, ты меня любишь!? – она ощущала и его ревность и боль, но не собиралась уступать ему, чтобы удовлетворить его самолюбие.

- Я люблю тебя, но я не твоя собственность, неужели я не могу быть хоть немного свободной? – он не смотрел на нее, но понял, она была сейчас спокойна.

- Свободной?! Выкинь из головы всю эту суфражистскую дурь! – он отошел от нее, как можно дальше.

- Что?! Знаешь, что, твоему милому Ллойд Джорджу придется дать избирательное право женщинам! – выпалила она, - и я знаю многих, кто хочет этого!

- Черт, Мария, не лезь не свое дело!

- Женофоб, - крикнула она, - ну, чего совсем скоро женщина будет наравне с мужчиной, такие времена почти пришли, дорогой, - она села за туалетный столик и стала приводить себя в порядок. Отчасти следуя моде, она носила румяна, подводила ярко глаза, и красила губы алой помадой.

- Я не позволю меня дурить! – прошипел он.

- Тебя никто не дурит, - она стала задумчиво выбирать платье. Ох, времена менялись, и юбка становилась немного короче, обнажая чуть-чуть лодыжки, декольте стали более выразительными, и чего этим мужчинам не нравиться? Чего только не сделаешь, только бы понравиться им.

На вечер они приехали в мрачном настроенье. Донн Альгрере сразу подошел к ней, нежно беря за запястья, и целуя руки. Вильям сделал вид, что ему все равно. Мария в тот вечер только и делал, что раздаривала всем улыбки, и получала все новые и новые комплименты, не замечая мрачного настроения мужа. Муж пил шампанское, стараясь хоть немного в своих мыслях уйти от их разговор, но ничего не получалось.

Она вышла в сад вместе с Альгрере. Он посадил ее скамью, смотря с любовью и вожделением на нее. Она молчала, ожидая, пока он первым не заговорит:

- Похоже, нас, итальянцев задвигают на второй план, все реже предлагая решать важные вопросы, - он был красив, хоть и намного ее старше. Всем итальянцем была присуща пылкость, что полностью соответствовала темным глазам и волосам, смуглой коже и выразительным чертам лица.