Именем королевы

Тот самый, на котором выставлялись головы казненных, а их было немало.

Он расхаживал по камере как лев в клетке. Прошло уже три дня и три ночи, и никто, кроме смотрителя и стражи, не приходил нарушить его одиночество. Никто так и не объявил ему причину ареста.

Хотя он ее знал.

Мебель в камере, хоть и малочисленная, была дорогая. Мореного дуба кровать и стол, на столе – шахматная доска. Его дневная пища, к которой он не притрагивался, подавалась на серебряном подносе.

Айдан вздохнул, подошел к бойнице, положил ладони на решетку. Ярость разгоралась внутри его. Он не мог понять, кто злил его больше: Ревелин из Иннисфалена, который советовал оставаться в Лондоне, он сам, который последовал этому совету, или Пиппа, из-за которой его арестовали.

Там, в галерее Уайтхолла, она подарила ему поцелуй Иуды. Как быстро она покинула его.

Из Ирландии пришли плохие новости. Мятежники обстреляли горящими стрелами резиденцию Броуни в Килларни. Участниками мятежа в основном были свободные граждане из низших сословий. Не очень умные и не очень совестливые.

Айдан отдал мятежникам приказ срочно отойти и ждать его возвращения. Скорее всего, Ревелин или не получил его ответа, или проигнорировал его. Мятежники захватили заложников-англичан.

Тревога охватила Айдана. Он боялся, но не за себя. Последние несколько лет излечили его от чувства страха перед смертью.

Нет, он боялся за своих соотечественников. Что с ними станется, если саксы начнут мстить им. Айдан не понаслышке знал о суде, который вершили англичане в Ирландии.

Правосудие вершилось… или завершалось… бессмысленной, жестокой массовой резней.

Старики, женщины и дети изгонялись из своих домов и вырезались, как скот. За мужчинами охотились по лесам и поднимали их на шпаги и пики. Женщин бесчеловечно насиловали и бросали умирать или рожать детей от тех, кто был с ними беспощаден.

Граница между зверством и мирным решением была тонкой и хрупкой. До настоящего времени сохранялось равновесие. Теперь шесть саксов оказались в руках ирландских мятежников, Айдан же был, как и они, узником. Но в руках Короны.

Ничего не произойдет, пока одна из сторон не нарушит равновесия.

Мурашки пробежали по его телу от этой мысли. Айдан отошел от окна. И очень долго стоял без движения, глядя на стол, где стоял поднос с мясом и вином, приготовленными для него.

Он положился на судьбу. С невероятной прозорливостью он увидел выход из положения.

Возможно, он еще в состоянии будет принести пользу своему народу, если умрет своей смертью.

Глава 10

Не по сезону холодный ветер гнал обрывки мусора впереди Пиппы. Она плотнее укуталась в шаль и нагнула голову, убыстряя шаг.

Дамы из окружения королевы предупреждали ее о запрете покидать дворец без официального разрешения.

– Пошли все в задницу, – прошептала она, и ее слова подхватил ветер.

– Эй, красавица, – услышала она грубоватый оклик и заметила двоих солдат с фляжками, направившихся к ней наперерез. – Идем с нами, мы согреем тебя.

За недели, проведенные с Айданом, она позабыла мерзопакостное ощущение надвигающейся угрозы насилия. Но она не забыла, как избавляться от тупых животных.

Как и в прежние времена, она прикусила губу до крови. Боль была настолько привычной, что она даже не вздрогнула. Она сплюнула кровь под ноги солдат.

– Хотите испытать судьбу со мною, парни?

Они шарахнулись прочь, прячась в дверях ближайшей таверны.

Она облизала кровоточащую губу и ускорила шаг. Сердце ее учащенно забилось при виде ворот дома Ламли.

«Только бы застать кого-нибудь», – подумала она.

Но никто не встретил и не поприветствовал ее у ворот дома. Она вошла во внутренний двор.

Двор поражал своим безжизненным видом. Ее одолели воспоминания.

Их невозможно было остановить или не обратить на них внимания. Она не знала, что воспоминания бывают столь печальными и столь нежными одновременно.

Вот под этим грушевым деревом она показывала Айдану фокусы, и он переставал хмуриться и начинал смеяться. Вон у того дерева она показывала ему приемы карманного воришки, а потом приемы защиты без оружия, которым ее обучил один восточный акробат. На верхней площадке лестницы она сидела с Айданом и объясняла ему сложности игры в кости, а лучи солнца подсвечивали его со спины, образуя над головой настоящий нимб.

Он тоже научил ее полезным вещам, например магическим гаэльским словам для описания цвета облаков или чувств, которые можно испытать, глядя, как играют дети. Он внушил ей, что семья может быть самой разной и что некоторые самые прочные узы крепит не голос крови, а любовь.

Сорванные ветром листья и лепестки цветов, медленно скользя по воздуху, падали на дорожку. Аптечные грядки были в цвету, и терпкий запах лаванды и мяты висел в воздухе.

Пиппа проглотила ком, подступивший к горлу. И дом, и сад, и двор стояли пустыми и молчаливыми, покинутые всеми, словно никогда здесь не царило движение и не было тех недель, проведенных с Айданом. Словно никогда дом не слышал смеха, когда Пиппа пародировала акцент Доната Ога или пела ирландские баллады с Яго по-испански.

На очень короткий, но светлый миг они стали единой семьей.

Смахнув нахлынувшие слезы, она отошла к задней стене сада и нарушила уединение монастыря братства крестоносцев. Слабым и единственным признаком монастырской жизни была тонкая струйка дыма, которая просачивалась сквозь узкую щель двери стекольной мастерской.

Она открыта дверь и замерла, пока ее глаза не привыкли к слабому освещению. Одинокий мастер работал у печи. Он раскалил расплавленное стекло, потом стал дуть в железную трубу, и на конце трубы появился пузырь. Сделав несколько умелых поворотов, он превратил бесформенный пузырь в кубок и с помощью деревянных щипцов отрезал его от заготовки.

– Доброго здоровья, – произнесла Пиппа.

Стеклянный кубок выскользнул из рук мастера и упал на утрамбованный земляной пол. В стеклодувне было много разбитого стекла.

Мастер тяжело вздохнул и выругался так, что это произвело впечатление даже на Пиппу.

– Извините, что вас напугала, – сказала она.

Он отложил в сторону трубу, из которой выдувал стекло, и снял плотные перчатки.

– Вы ни в чем не виноваты, – расстроенно заметил он. – Вернее, конечно, вы виноваты, но следует вам сказать, что это мне в наказание за работу в воскресенье.

Она совсем забыта, что был выходной день.

– Я думала, что это против правил.

Он уселся на краешек стола и сплюнул на пол.

– Я не успел раньше. Граф Бедфорд ждал этот кубок еще вчера.

Случайный отблеск печи осветил его лицо, и она увидела, что он почти мальчик, без бороды, со впалыми щеками, с тревожной складкой на лбу.

– Ты – ученик? – спросила она. Он кивнул.

– А что случилось с гостями из дома Ламли?

– Все ушли прочь, да это и к лучшему, я думаю.

– Не знаешь, куда они пошли?

Она пыталась не выдать своего интереса. Ей пришла в голову мысль о самом худшем. Донал Ог, Яго, их солдаты окружены и арестованы или, того хуже, убиты.

– Они собрались и ушли тайно ночью, – пояснил он. – И еще женщина. – Юноша улыбнулся. – Думаю, то была ее идея.

– Ее?