Мой спаситель

— Нет, на самом деле вы хотите, чтобы я к вам прикасался. В этом и заключается ваше несчастье.

Сердце бешено забилось в такт его словам — как он был прав! Но она не нашла слов для ответа.

Он подхватил с пола свою одежду и быстро оделся. Расчесав волосы пальцами, он застегнул на поясе кошель, схватил две бутылки вина и направился к двери.

— Кровать в вашем полном распоряжении, ваше высочество, — он отвесил шутовской поклон.

— Куда вы направляетесь? — поинтересовалась она, пытаясь скрыть тревогу в голосе.

— Подальше отсюда.

— Но здесь есть мужчины, которые...

— Я ошибался. По-моему, у вас мастерски получается отгонять от себя мужчин, — ответил он и с грохотом захлопнул дверь, оставив Лине одну в остывающей ванне.

«Идиот», — выругал себя Дункан, прислонившись спиной к запертой двери. Он не мог поверить, что позволил чертовым принципам помешать уложить в постель это небесное создание, оставшееся по ту сторону двери.

Разумеется, в нем говорило неудовлетворенное желание, хотя в глубине души он понимал, что так поступать было бы неправильно. Он легко мог соблазнить ее, но ведь он, в отличие от многих благородных господ, не принадлежал к числу мужчин, которые пользуются женщинами только для мимолетного удовольствия. И дело даже не в том, что у него было много женщин. Просто он не ложился с женщиной в постель до тех пор, пока не только тело, но и ее душа не принадлежали ему.

Вот и сейчас здесь, в борделе, где было полным-полно жаждущих утешения девиц легкого поведения, этой ночью он не станет искать удовлетворения. Нет, решил он, сегодня он утопит свои терзания в выпивке.

Вылезая из ванны, Лине не могла сдержать дрожь. Она завернулась в льняную простыню и тщательно вытерлась, словно стараясь стереть следы прикосновения цыгана. Одинокая слезинка скатилась по щеке, слившись с каплями воды, пока она плотно закутывала свое предательски прекрасное тело в простыню.

Это не может быть правдой, с отчаянием думала она, и в душе у нее поднялась волна страха, появившегося еще тогда, после первого поцелуя. Она была де Монфор. Она была леди, а не какой-то распутной крепостной девкой, которая бросается на шею первому встречному мужчине, случайно оказавшемуся поблизости.

Да, она тоже испытала желание, когда он склонился, чтобы запечатлеть на ее губах тот страстный поцелуй. Но она никогда не станет вести себя, как ее шлюха-мамаша, несмотря на то что ее родословная испорчена крестьянской кровью. Она сумела обуздать свое желание, разве не так? Разве честь не возобладала над плотью?

В конце концов, она добилась уединения, которого так желала. Она ударила цыгана за то, что он оскорбил ее, и он, как ошпаренный, вылетел из комнаты. Она победила, не так ли? Но почему-то слезы на глазах отнюдь не казались ей слезами ликования.

Лине присела на край соломенного матраса и рассеянно потянулась было к медальону, но, вспомнив, что потеряла его, сложила руки в молчаливой молитве о помощи. Она предала своего отца. Больше она так не сделает. Даже если это будет означать, что она останется девственницей на всю жизнь. Она не разочарует покойного лорда Окассина. Она — де Монфор. Настоящая де Монфор.

Лине повторяла эти слова снова и снова, пока они не стали похожи на молитву, которая так усыпляюще подействовала на нее, что в конце концов она так и уснула, свернувшись клубочком, укутанная во влажную простыню.

Солнце село, взошла луна, на небе высыпали звезды, а она все спала. Спустя какое-то время она сонно высвободилась из простыни и, не открывая глаз, забралась под одеяло, так и не проснувшись. В кровати было так тепло и уютно, поэтому все ее сомнения отлетели прочь, как утренний туман.

Уже глубокой ночью в комнату, шатаясь, вошел Дункан. Он сильно ушиб лодыжку о ножку стола, но боли не почувствовал. Он сморщил нос — от его одежды разило вином. Небрежно стянув куртку и рубашку, он бросил их на пол.

Кажется, он договорился с Лине о том, кто и где будет спать, но не мог вспомнить. Полураздетый, он рухнул на кровать и мгновенно уснул.

Эль Галло взволнованно мерил шагами выложенный каменной плиткой пол здания магистрата в Булони. Он ненавидел ограниченное пространство. И хотя здание магистрата было достаточно просторным, все-таки оно не шло ни в какое сравнение с просторной носовой палубой корабля, где было много места для настоящего мужчины, где можно было, наконец, просто дышать полной грудью, черт бы их всех побрал. Особенно сейчас, когда его жертва ускользнула от него, а он ничего не мог сделать. Он оказался в западне, словно мотылек, попавший в кулак стражника магистрата.

Что им от него нужно?

Неопровержимых доказательств того, что он на своей «Черной короне» промышляет пиратством, не существовало. Он об этом позаботился: драгоценные камни всегда вынимались из оправы, а монеты переплавлялись. И до этого злополучного инцидента с торговкой шерстью проследить путь краденых товаров на рынок было почти невозможно. Даже Сомбры, который мог возбудить некоторые подозрения из-за своей репутации, тогда не было на борту.

А относительно задержки его в порту с оружием наголо он был уверен, что его истории поверят. Он сказал судейскому чиновнику, что одноглазый негодяй сбежал от него с пассажирки, Лине де Монфор, а он обнажил меч в погоне за похитителем девушки.

К этому факту чиновник проявил чрезвычайный интерес, но Эль Галло не отпустил. Отправив дюжину своих стражников на поиски девушки, он оставил Эль Галло париться в этой хорошо ухоженной тюрьме.

— Сюда, пожалуйста, — наконец от входной двери до него донесся голос чиновника.

Рядом с чиновником шествовал высокий мужчина в дорогом шерстяном плаще с мрачным и суровым лицом.

— Это — Бертран Галлард, управляющий...

— Как она выглядела? — нетерпеливо перебил его Галлард.

Эль Галло нахмурился.

— Лине де Монфор, — объяснил судейский. — Расскажите монсеньору Галларду все, что вы говорили мне.

Эль Галло поджал губы. Торговка много значила для этого Галларда. Он сразу понял это по глазам мужчины. «Там, где расцветают подобные эмоции, можно недурно подзаработать».

— Она находилась под моей опекой, — солгал он, виновато опустив голову. — А теперь ее похитили. Что мне...

— Как она выглядела? — повторил Галлард. — На сколько лет?

Здесь ему лгать было незачем.

— Это была молодая женщина, похожая на ангела, — бледная и светловолосая. А ее фигура...

— У нее был... крест? — спросил Галлард, сверля пирата взглядом. — Нечто вроде медальона?

Эль Галло нахмурился от напряжения. Он не мог вспомнить цвет глаз ведьмы, не говоря уже о том, какие драгоценности были на ней. Но, похоже, для Галларда это было важно.

— Да, кажется, припоминаю...

— Крест. Это была горная вершина, увенчанная короной?

Эль Галло кивнул:

— Да, думаю, именно она.

— Это она, — сказал Галлард. — Это должна быть она.

— Кто?

— Дочь лорда Окассина де Монфор. Вот уже несколько месяцев, получив предсмертное письмо лорда Окассина, ее дядя разыскивает ее в надежде возместить убытки и вред, причиненный ее семье. Он даже объявил награду тому, кто найдет ее. Но лорд Окассин не оставил нам никаких сведений о ее местонахождении, только написал, что у нее на шее медальон де Монтфоров. Если вы ее увидите...

Перед глазами Эль Галло уже проплывало видение призовых денег.

— Позвольте мне и моим людям принять участие в ее поисках. Это — самое малое, что я могу сделать, учитывая, что именно я...

— Очень хорошо, — сказал Галлард и вручил судейскому кошель с монетами. — Этот господин выделит вам четверых человек в помощь.

Эль Галло поклонился чиновнику. Для него, привыкшего повелевать, это был неслыханный жест. Но капля смирения сейчас могла обернуться бочкой золота впоследствии — как-нибудь он это переживет.

Ласковые солнечные лучи нежно пробежали по лицу Лине. Она недовольно потянулась. Что-то приятно щекотало ее лицо, но настроение от этого не улучшилось. Прищурившись, она попыталась отмахнуться от источника раздражения и оказалась лицом к лицу с похрапывающим цыганом.