Любовь викинга (ЛП)

Он уперся подбородком ей в макушку.

— Поразительно, как благотворно влияет на тебя свежий утренний воздух. Будь уверена, Эдит, умышленно я никогда тебя не обижу. Но в моей жизни есть вещи, которые оставались неизменными на протяжении многих лет. Таковыми они останутся и дальше.

— Давай не будем больше говорить об этом. Мы заключили соглашение, и я его не нарушу.

— А о чем тогда ты хочешь поговорить?

Эдит проглотила застрявший в горле ком, зная, что должна спросить его прямо сейчас. Откинувшись в его объятиях, она всмотрелась в его покрытое шрамами лицо.

— Скажи, ты был на поле боя во время восстания?

— Да, — коротко ответил он. Его руки обняли ее крепче. — Я был там. Мне часто приходилось смотреть смерти в глаза, но в тот день я и впрямь едва не лишился жизни. Из-за коварства мятежников погиб мой лучший друг. Они пришли к нам с оружием и нарушили перемирие.

— В тот день при тебе был топор?

— Нет. Я предпочитаю меч. Топор слишком примитивен.

— Но при нашей первой встрече ты размахивал топором!

— Тот топор я одолжил у Хререка. — Он взъерошил рукой волосы. — Не понимаю, к чему ты клонишь, Эдит?

Ее сердце гулко забилось. Коварство было у Эгберта в крови, и потому, нимало не удивившись, она поверила словам Бранда.

— Ты даешь мне слово? Можешь поклясться всем самым святым, что все было именно так?

— Спроси любого из моих воинов. По сравнению с мечом, топор слишком грубое оружие. — Бранд взял ее за плечи. — Эдит, я понимаю, в тот день погиб твой муж. Если б я знал, как он с тобой обращался, то лично позаботился бы о том, чтобы его смерть не была легкой. Я даже не могу сказать, кто убил его, возможно я сам. Когда перемирие было нарушено, началось полное безумие. Свен пал первым. Он собирался предложить мятежникам сдаться, но они подло убили его. Его смерть была отомщена. Свен был всеобщим любимцем. Мы с ним были ближе, чем братья.

— Я рада, что ты ничего не знал, — прошептала она, глядя на его обнаженную кожу в распахнутом вороте туники. — Мне почему-то легче от мысли, что он умер в бою, а не по причине мести.

Он приподнял ее подбородок.

— Верь мне, Эдит. Я не нарушал перемирие. Истинный воин просто не способен так поступить. Если у воина нет кодекса чести, то он просто животное.

Она кивнула, с волнением чувствуя, что не может ему не верить. Когда он был рядом, все сомнения испарялись из ее головы, оставалось лишь пульсирующее желание быть с ним.

— Нет смысла жить прошлым, но я тебе верю. Мой покойный муж был не слишком щепетилен в соблюдении договоренностей, уж я-то знаю.

— Почему ты заговорила об этом?

— Мать Годвина пересказала кое-какие слухи. Она была ужасно обеспокоена.

— И что ты ответила ей?

— Что спрошу тебя. Больше ничего.

Он слегка улыбнулся.

— Она не хочет, чтобы ее сына воспитывало чудовище?

— Твое имя окружено дурной славой. А Годвин ее единственный сын. — Эдит вздохнула свободнее. Хорошо, что не пришлось рассказывать об Этельстане.

— Пусть не боится доверить мне мальчика. Он похож на меня самого в его годы и потому мне симпатичен. Эдит, я хочу быть хорошим правителем для всех, кто живет честно и не нарушает закона. Выбор, конечно, за ней, но пусть имеет в виду: я предлагаю только один раз. Все зависит от того, какой жизни она желает для своего сына.

— Я передам ей. — Она стояла, балансируя на кончиках пальцев, и он обнял ее за плечи.

— Хорошо, но отложи это на завтра. Сейчас я хочу показать тебе то, ради чего искал тебя все утро.

— Что же? — Она застыла, испугавшись, что сейчас он заведет речь о серебре и драгоценностях. — Что ты нашел?

Он поцеловал ее в лоб.

— Нашу новую купальню. Она совершенно потрясающая. Вот увидишь, ваш священник ошибался. А я был прав.

— Тебе нравится, когда ты прав?

— Очень. — Он подвел ее к каменному строению. — Пока не заходи. Просто загляни внутрь.

Она послушалась и, открыв дверь, окунулась в облако горячего пара. Блаженство.

— Хочешь, обновим ее?

Она нерешительно молчала. Кубок оттягивал поясной мешочек, напоминая о необходимости вернуть его на место. Сейчас Этельстан от него отказался, но, может быть, потом… Она вспомнила о драгоценностях матери. Куда Бранд их перепрятал? И, что самое важное, зачем он оставил кубок — в качестве издевки?

— Не знаю… Люди начнут судачить. Я еще ни разу не совершала омовение таким способом. Дай мне немного времени.

Она отошла от двери. Кубок, звякнув, стукнулся о ее бедро. Лишь бы он ничего не заметил. Ей нечего сказать в свое оправдание, и смерть Этельстана тяжелым грузом ляжет на ее совесть.

— Тогда, может быть, ты вернешь кубок на место, пока я не заметил пропажи?

Глава 11.

Итак, Бранд знает о кубке и о том, что его забрала именно она. Эдит прерывисто дышала, стоя в непривычно жарком помещении парной. Не догадался ли он заодно, зачем она навещала Мэри?

Ее дыхание постепенно выровнялось. Он ничего не знает, иначе не привел бы ее в купальню. Скорее, он бросил бы ее во дворе избитую до полусмерти, а потом созвал бы толпу, чтобы наказать еще раз, но уже публично. И немедленно приволок бы из укрытия Этельстана. Ему было бы не до деликатности, с какой он спросил ее о кубке.

Пока что Этельстан в безопасности. Ради его спасения она сделает все, что в ее силах. Она не отправит своего самого верного слугу на смерть. Теперь, когда она знает правду об обстоятельствах гибели Эгберта, будет проще уговорить Этельстана уехать. Однако нельзя забывать о привычке Бранда просчитывать события на несколько ходов вперед. В этом его умении она многократно убеждалась за игрой в тафл.

— Тебе есть, что ответить, Эдит? Почему кубок у тебя, а не в укромном месте в моих покоях?

Она подняла голову. Бранд смотрел на нее, словно кот на мышь. Ее сердце глухо ударилось о ребра.

— Значит, ты узнал, что я его забрала.

— Узнал. Ты взяла его вчера вечером, после нашей размолвки.

— Но как ты вообще узнал о тайнике? — Хотя в купальне было довольно жарко, по ее спине пробежал холодок. Она была так осторожна, но это не помогло.

— Я нашел его во вторую же ночь. — Он улыбнулся с видом явного превосходства. — Дальняя стена как нельзя лучше подходит для тайника. Я нашел незакрепленный камень и на всякий случай пометил его.

— Но как? Я ничего не заметила.

— На то оно и было рассчитано, моя милая Эдит. Ты и не должна была ничего заметить. Ты забыла вернуть в щель клочок ткани и вдобавок вставила камень не тем концом. Запомни, неважных мелочей не бывает.

Клочок ткани. Какой простой, но действенный способ поймать ее за руку. Следовало догадаться, что он способен устроить такую ловушку. Забирать кубок после пропажи прочих сокровищ было слишком опрометчивым шагом. Но главное, что он не знает, зачем она это сделала.

— Этот кубок принадлежал еще моему деду. Теперь он мой. Все в тайнике было моим. — Она вздернула подбородок. — Ты не имел права.

— Это ты не имела права забирать его.

— Хочешь оставить меня нищей?

— Нет. Мне он не нужен. Можешь забрать его, когда покинешь поместье. — Бранд склонил голову. — Только открыто, а не как ночной воришка. Ты заслуживаешь того, чтобы кубок остался у тебя. Поместье от этого не обеднеет.

Она закатила глаза.

— Твоя щедрость поистине безгранична.

— Перестань. Сарказм тебе не к лицу. — Он тронул ее за плечо, и от этого простого прикосновения все внутри нее перевернулось. — Я понимаю, как ты привязана к своим корням. Если кубок настолько важен, пусть он остается твоим. Некоторые вещи ценны не из-за своей стоимости, а как дорогое воспоминание.

Ее душа дрогнула. Бранд понимал ее. Но ее терзал один вопрос. Она должна знать, что же сталось с драгоценностями ее матери.

— А где все остальное?

— Остальное? — Его брови сошлись на переносице, и он отстранился. — Там не было ничего, кроме этого кубка в самом дальнем углу ниши. Я и его-то нашарил не сразу.