Навсегда

Ханна с тревогой заглянула самой себе в глаза. Возможно, это и хорошо, что она расстанется с этим человеком. А то она стала слишком зависимой от него. Она все же не была какой-то бездомной бродяжкой. Только бездомной, грустно сказала она себе и, глубоко вздохнув, отправилась вниз, где ее ждала миссис Грэхем.

Иоланда Грэхем приготовилась осудить Ханну. Эта молодая женщина с самого дня смерти своего бедного мужа проводила время наедине с таким высокомерным красавцем, которого ей довелось увидеть собственными глазами. Уоррен Солтерс показал ей этого человека, грубого и неотесанного, быстро шагавшего в сторону салуна. Его преподобие Солтерс явно сочувствовал этой молодой вдове, но он слишком доверчивый, хороший, но доверчивый человек.

В отношении самой себя у Иоланды не было никаких сомнений. Ей всегда казалось, что она обладает особой проницательностью, прекрасно разбирается в людях, и, стоит ей лишь раз взглянуть на эту молодую леди, она сразу поймет, как поставить миссис Барнс на место.

Но как только она увидела Ханну, то сразу же изменила свое мнение. Ни один мужественный красавец, а именно таким показался ей этот Джеб Уэллз, по крайней мере, на расстоянии, даже случайно не взглянет в сторону этой бедной девушки, стоявшей в дверях. В ее лице не было ни одной яркой краски. Единственное, что привлекало к ней внимание, так это волосы. Однако она затягивала их в такой тугой пучок, что красота их была совсем не видна, и выглядела девушка совершенно несчастной.

– Моя дорогая девочка, – заворковала Иоланда, поднимаясь, – мы так рады вас видеть в нашем небольшом городке. – Иоланда абсолютно не сомневалась, что это и была Ханна Барнс, ей был знаком каждый человек в городе.

Она с удовлетворением отметила, что Ханна не обратила никакого внимания на взгляды двух джентльменов, сидевших рядом с Иоландой, вскочивших на ноги, как только Ханна вошла в комнату.

– Миссис Грэхем, – пробормотала Ханна, здороваясь с ней и слегка уклоняясь от объятий этой женщины, которая сразу же набросилась на нее.

– Иоланда, просто Иоланда, дорогая девочка, зовите меня именно так. Его преподобие Солтерс был так несправедлив, – в действительности Иоланда подумала, что его преподобие был слишком щедр, назвав ее привлекательной. Она была скорее тощей, чем стройной, и то немногое, что указывало на то, что она была женщиной, было хорошо замаскировано под невзрачным платьем, которое было на ней. Правда, черты ее лица были довольно приятными, но в целом она была невзрачным созданием. Если не считать, конечно, ее глаз. Они были очень необычными, какими-то серебристо-голубыми. Но ничего особенного в ее внешности, конечно, не было.

До красавицы ей далеко, сделала довольный вывод Иоланда, и она была готова принять этого маленького воробушка под свое крыло.

При виде Иоланды Грэхем сердце у Ханны упало. Она ожидала увидеть седовласую матрону с поджатыми губами. Однако у этой женщины были вьющиеся темные волосы и капризно надутый ротик. Ее даже можно было назвать красивой, и она явно любила командовать.

– Ну, идемте же. Мистер Грэхем и его преподобие Солтерс уже заждались нас в ресторане.

С чувством обреченности Ханна вышла вслед за ней на улицу. Спускались сумерки, и в окнах домов, тянувшихся вдоль улицы, один за другим вспыхивали огоньки. Торговцы и деловые люди закрывали свои магазинчики, лавки, конторы, вешали таблички «закрыто» и торопились домой на ужин. Ханна глубоко вздохнула, пытаясь вобрать в себя ароматы вечернего летнего воздуха, в котором ощущался запах роз, росших где-то поблизости.

– Мне так давно не доводилось бывать в таком прелестном городе, как ваш.

Иоланда с сомнением взглянула на нее, словно не поверила ее словам.

– Да, это довольно приятный городок, но некоторые здания совсем обветшали и нуждаются в ремонте.

Ханна вспомнила о том, что они с Кэйлебом называли своим домом, и промолчала. Ханна все больше и больше нравилась Иоланде за то, что охотно соглашалась с ней во всем. «Эта девочка явно не спорщица», – думала про себя Иоланда. Может быть, не так уж плохо, что его преподобие Солтерс проявляет к ней интерес. Когда-то же он должен жениться, ведь время от времени у священника-холостяка возникают проблемы с паствой. Если Иоланда хочет сохранить свое влияние среди прихожан, она должна тогда иметь «своих» людей, на которых она всегда могла бы опереться. Ханна Барнс казалась ей достаточно податливой, и Иоланда воспользуется этим.

«Как медленно тянется время. В какую же западню меня угораздило попасть», – думала Ханна, когда официанты подавали вторую перемену блюд.

Уоррен Солтерс уклончиво отвечал на слишком прямолинейные вопросы Иоланды Грэхем, и Ханна даже прониклась к нему некоторой симпатией. Степенный муж Иоланды смотрел на все происходившее с довольно отрешенным видом. Ханна была уверена, что мистеру Грэхему не раз выпадала такая роль, и он научился не обращать никакого внимания на происходящее вокруг.

Иоланда разглядывала платье Ханны, и на ее лице явно читалось неодобрение.

– Вы, верно, в спешке покидали свой дом? Ханна не сразу поняла ее вопрос:

– Простите, что вы сказали?

– Ну… я имею в виду, что вы так, наверное, спешили, что не смогли забрать ваши… более красивые платья.

Уоррен Солтерс тихо прокашлялся:

– Знаете, Иоланда, миссис Барнс была вынуждена покинуть дом в тот же день, когда умер ее муж. Я уверен, что ей было совсем не до того, чтобы думать о том, что взять с собой.

– В действительности же, – тихо произнесла Ханна, – у меня было достаточно времени собрать все необходимое и взять, что у меня вообще было. Однако Кэйлеб позволял мне иметь лишь самое необходимое.

Священник одобрительно улыбнулся.

Иоланда нахмурилась. Ей совсем не понравилось, что Ханна, прежде чем ответить, гордо распрямилась.

– Но ведь что-то у вас было из приличной одежды, в которой вы посещали церковь, где служил ваш муж? – настаивала Иоланда. Ни одна уважающая себя жена священника никогда не одела бы такого отрепья!

– Там, где служил мой муж, не было никаких церквей.

– Однако…

Иоланда пришла в ужас, но на помощь к ней пришел Уоррен Солтерс.

– Его преподобие Барнс нес слово Божье индейцам. А наша Ханна покорно разделила со своим супругом все тяготы и лишения, когда последовала за ним в наиболее дикую часть Техаса.

Обе женщины обескураженно посмотрели на священника. Наша Ханна?

Откинувшись на спинку стула, Иоланда в корне меняла свою стратегию. Она уже поняла, что Ханна подходящая невеста для его преподобия Солтерса, она уже готова была высказать свое одобрение по поводу соединения их брачными узами. Но ей и в голову не приходило, что священник мог сам ускорить события, до того, как Иоланда подтвердила бы то, что Ханна вполне соответствует этому предназначению.

Обдумывая все это, Иоланда смахнула невидимую пушинку с рукава своего модного платья.

– Итак, мы непременно должны подыскать вам что-нибудь подходящее из одежды, конечно, что-то темное, траурное.

– Меня вполне устраивает то, что есть, – твердо ответила Ханна, – я и так уже в долгу у мистера Уэллза. И мне прежде хотелось бы найти себе работу.

– Работу!

– В долгу у мистера Уэллза?! – воскликнула Иоланда. Она была так шокирована, что перебила его преподобие Солтерса, который попытался вмешаться.

Священник успокаивающе похлопал ее по руке.

– Это вполне достойный человек, Иоланда. Он сказал мне, что оставит столько денег Армену, чтобы он позаботился о Ханне, пока она… у нее не появятся другие варианты. – Священник покраснел.

Однако его смущение не шло ни в какое сравнение с тем, как вспыхнула Ханна. Этого следовало ожидать: Джеб уже в который раз рассказал постороннему человеку то, что того вовсе не касалось. Как бы ей хотелось увидеть сейчас Джеба Уэллза и все ему высказать. Это была единственная причина, по которой она хотела вновь встретить его. Она представила его перед собой. Если бы она закрыла глаза, то услышала бы его голос, которым он, чуть растягивая гласные, произносил обидные для нее слова.