Скверный маркиз

— Вот в том-то все и дело! Поэтому никто не должен об этом знать! Пусть все думают, что он осаждает тебя! Что это в тебя он влюблен — а этот факт уже не будет сомнительной нравственности, согласись!

— Нет, Кэролайн, так нельзя!

— Орелия, неужели ты можешь мне отказать в возможности иногда с ним встречаться? Если бы ты только знала, какое блаженство быть в его объятиях!

— Кэролайн, о таком не говорят! — устало упрекнула ее Орелия.

— Но ведь это так! Именно так! Он так божественно целуется — гораздо лучше, чем тот, другой мой итальянский поклонник, и он с ума по мне сходит, правда-правда! Я же не дурочка, пойми, Орелия, я ведь знаю, когда мужчина только флиртует, а когда по-настоящему влюблен…

— И куда это тебя заведет? — Орелия прижала ладони к вискам и уставилась в пол. — Он же на тебе не женится, он мне об этом сказал. Он помолвлен с богатой девицей там, у себя в Италии, но пока она еще учится в монастырской школе!

— Да будь у меня деньги, он завтра же послал бы эту девицу к черту — Аделино мне сам говорил!

— Ну, это очень легко сказать женщине, которая тоже помолвлена с кем-то другим!

— О, будь я богата, он бы женился на мне, а если бы он был достаточно богат, тогда и я, наверное, вышла бы за него замуж. Но мы с ним не можем даже помыслить о таком счастье и должны благодарить судьбу за те дары, которые она нам посылает, а эти дары, Орелия, весьма скудны, если учесть, что у нас с ним осталась только одна неделя!

— Неделя?.. Почему же только одна неделя? — растерянно уронила Орелия, несколько нелогично. Сообщение Кэролайн что-то задело в ее душе. — А! Его превосходительство собирается вернуться в Италию? — Она почувствовала странное облегчение от этого своего предположения.

— Нет, это я собираюсь через неделю сочетаться браком!

— Через неделю??? Но почему такая спешка? Я думала, свадьба состоится не раньше середины лета!

— Дело в том, что регент предложил Дариусу быть шафером на нашей свадьбе и потом устроить прием в Карлтон Хаузе. Это большая честь, и весь бомонд будет скрипеть зубами от зависти, ненависти и злобы, — и Кэролайн обворожительно улыбнулась. — Вот почему нам надо успеть до переезда его королевского высочества в Виндзор. Леди Хертфорд предпочитает жить в Виндзоре, куда может взять и всю свою семью. Так что мы должны с маркизом пожениться до Аскотских скачек, на которых всегда присутствует королева и даже выставляет там своих лошадей. Регент к моменту скачек будет уже в Виндзоре и не захочет снова возвращаться в Лондон.

Неделя! Словно мертвенная рука стиснула сердце Орелии! Когда Кэролайн выйдет замуж, ей придется уехать из Райд Хауза, и она сможет видеться с маркизом крайне редко, от случая к случаю… Ее охватило чувство неприкаянности и одиночества. Впереди — пустыня, пугающая пустота бытия…

— Да, остается только неделя, — повторила между тем Кэролайн, пока любовные бури сокрушали душу ее сестры, норовя поглотить в своих пучинах ее чувство долга, — только одна неделя, Орелия! А после этого, как тебе известно, мне предстоит вести себя с величайшим благоразумием, и не только с Аделино — с любым другим мужчиной! Дариус не потерпит никаких мало-мальски сомнительных и уж тем более скандальных слухов, связанных с именем его жены. — Она усмехнулась. — У него самого скверная репутация по этой части, он может смеяться над принципами, но когда дело касается его фамильной чести, тут он, будь уверена, в высшей степени щепетилен и горд!

— И это правильно, — одобрительно кивнула Орелия, — вот почему, Кэролайн, не надо поощрять посла. Откажи ему, и сейчас, именно сейчас! Тебе же самой будет потом намного труднее, если ты с ним не расстанешься теперь же, ведь ты будешь все больше в него влюбляться, пойми это, как понимаю я!

Кэролайн бросилась на постель и бурно перевернулась на спину, хотя это и угрожало ее легкому изящному платью из газовой ткани.

— Но… действительно ли я его люблю? — медленно и задумчиво спросила она вслух. — Я все время задаю себе этот вопрос и, честно говоря, Орелия, не нахожу на него ответа… Когда я с Аделино — он меня возбуждает! Я жажду его поцелуев. Я хочу, чтобы он меня обнимал. Я трепещу, когда он до меня дотрагивается и дразнит меня своими чарующими комплиментами… А уж он на них мастер-виртуоз, не меньше, чем в танцах… Но в одном ты можешь быть уверена, моя Дорогая Совесть, я не собираюсь с ним бежать или совершить еще какую-нибудь подобную глупость! Даже если он сам бы об этом меня попросил — хотя он слишком для этого честолюбив, — я, конечно, сказала бы ему «нет»!

— Но тогда ты его не любишь, то есть не любишь по-настоящему! — сделала вывод Орелия. А про себя подумала: «Настоящая любовь преодолела бы все преграды, настоящую любовь не остановили бы никакие денежные соображения…»

— Но я его хочу! Я хочу его! — упрямо-капризно воскликнула Кэролайн, устремив глаза куда-то далеко вверх. — И в то же время я достаточно рассудительна, чтобы не рисковать своим будущим положением маркизы Райд или настраивать Дариуса против себя. Так что нет нужды тебе смотреть на меня с таким беспокойством. Я буду очень и очень осторожна… Если ты станешь мне помогать.

— Но ты же меня шантажируешь, — жалобно протянула Орелия, — и сама это понимаешь, Кэролайн, а также то, что это в высшей степени бессовестно!

— Дорогая моя, я хочу только немного поразвлечься, прежде чем стану образцом благоразумия. Если у меня родится ребенок в первый же год брака, ты только подумай, какой же скучной станет моя жизнь, с этими постоянными насмешками и замечаниями маркиза, и поэтому я хочу немного радости в эту последнюю неделю моей свободы!

— Но от меня чего ты ожидаешь, не понимаю?

— Значит, ты все сделаешь, как я хочу! — воскликнула Кэролайн, довольная, быстро садясь на постели. — Давно бы так! Как же я тебя люблю, дорогая моя! Ты самая чудесная, прекрасная и милая из всех двоюродных сестер, существующих или когда-либо существовавших на свете!

— Но я ничего тебе не стану обещать, — сурово возразила Орелия, — прежде чем не узнаю, чего ты от меня хочешь!

— Но это же так все просто, и разве Аделино тебе не объяснил? Ты притворишься, будто он к тебе неравнодушен, а я скажу герцогине, что мне он кажется выгодной для тебя партией. И скажу, что завтра он пригласит тебя на обед, но так как он иностранец, я должна обязательно тебя сопровождать. Вот почему мы с тобой завтра с ним обедаем.

— Одни?

— Ну, вряд ли он пригласит также маркиза или его бабушку, — с забавной гримаской ответила Кэролайн.

— Однако эта встреча покажется им довольно странной, — уныло пробормотала Орелия.

— Нет, я это устрою, только предоставь все мне! Завтра ты получишь приглашение на обед в итальянском посольстве, а я скажу герцогине, что его превосходительство предварительно справился у меня, разрешу ли я тебе как опекунша туда отправиться, и еще скажу, что я согласилась, потому что ты просто жаждешь этой встречи, но, конечно, не сможешь принять приглашение, если я не поеду вместе с тобой. А если Дариус скажет, что он тоже поедет — а он этого, конечно, не скажет, — я отвечу, мол, посол уже сделал заказ и присутствие еще одного гостя не совсем удобно.

— И герцогиня не сочтет все это странным?

— Ну, ей надо привыкать к тому, что ты чрезвычайно нравишься мужчинам, и я слышала сегодня, что опять появился лорд Ротертон, который делился с герцогиней своими сожалениями, что ты этакая недотрога.

Орелия ничего на это не ответила, но не могла не вспомнить, какое выражение лица было у маркиза, когда посол так нескромно поцеловал ее руку в перчатке.

— Пожалуйста, Кэролайн, — с отчаянием простонала она, — не заставляй меня все это делать!

— Но если ты не согласишься, то, клянусь, я все равно увижусь с Аделино. Я не могу от него отказаться. Он самый волнующий мужчина из всех, кого я встречала в последние несколько месяцев, и я пойду завтра обедать с ним, послав к черту все последствия!

Орелия глубоко вздохнула. Она знала, что когда Кэролайн говорит так, то невозможно заставить ее поступить иначе. Такой она была уже в самом раннем детстве, и чего бы ей ни хотелось получить, игрушку или лакомство, никакие уговоры или посулы не могли ничего изменить.