Мой возлюбленный негодяй

В груди его что-то болезненно сжалось. Ну что ж — указания Грегора он не выполнит. Он пытался, но, похоже, сама судьба сегодня против него. Бороться с судьбой он бессилен: пусть будет, что будет. Он зашагал через залу.

— Ты желаешь, чтобы я произнес положенные комплименты? — жестко сказал он. — Ну, давай поскорее с этим покончим. Хотя я не понимаю, что ты имела в виду…

Тут он увидел Марианну и резко остановился.

— Младенец? — пробормотала ему на ухо Дороти.

О нет! Женщина, прекрасная и желанная, стояла перед ним, такая, какой она являлась ему в снах и фантазиях. Господи, можно подумать, что последних трех лет вообще не было: он снова стоит в комнате башни, смотрит на нее и хочет ее, желание горячей волной поднялось в нем, тело возбужденно напряглось. Да, именно такая реакция ему и нужна. Похоть жестока, неразумна, безжалостна. Он сумеет подчинить Марианну своей воле, он добьется от нее всего, что желает.

— Джордан! — предупреждающе вскрикнула Дороти, наблюдая за выражением его лица.

— Помолчи, Дороти, — бесшабашно усмехнулся он. — Я только выполняю твое приказание.

— Я не думала… Ты не был…

— Ты хочешь сказать — я был ручным, как старый пони Алекса, и ты уже решила, что меня можно кормить из рук? А может, мне надоело выполнять цирковые номера? — Он перевел взгляд на молодого Шеридана. — Но, судя по тому, как этот нахальный щенок смотрит на Марианну, он готов давать для нее целые представления. — Он плотно сжал губы. — Знаешь, мне не нравится, как он ведет себя с моей подопечной. Придумай предлог, чтобы его увести.

— Ничего подобного я не сделаю!

— Сделаешь. — Его глаза опасно сверкнули. — Или я найду предлог бросить ему вызов.

— Ты шутишь! — ужаснулась Дороти. — С тобой у него не будет шанса! Это все равно что убить безоружного.

— Тогда уведи его. — Этот подонок глазеет на ее груди, словно представляет себе, как высвободит их из платья, приподнимет на ладонях и поднесет к губам. Джордан почти физически ощутил их мягкость, почувствовал, как под его языком набухают соски. Он уже не может отделить желание Шеридана от своего собственного. — Быстро! — сквозь зубы процедил он.

— Я не оставлю тебя с ней наедине. Ты что же, хочешь разрушить все, что я создавала с таким трудом

— Мы будем не наедине. Ты, кажется, говорила, что сегодня здесь будет по крайней мере двести человек гостей.

Марианна увидела его, замолчала на полуслове и неуверенно улыбнулась.

Боже, она поразительно хороша.

— Джордан, ты вызвал меня сюда, чтобы ее защитить, — с отчаянием напомнила ему Дороти.

— Ты прекрасно справилась со своей задачей, но теперь это уходит в прошлое.

— Что случилось?

— Не вмешивайся в то, чего не понимаешь. Просто усвой одно: положение изменилось.

— Я поняла бы, если бы ты объяснил. Я искренне люблю девочку и…

— Похоже, что она уже больше не девочка.

— Джордан, ты был к ней очень добр. Я даже думала, что… Черт подери, почему ты вдруг так переменился?

Ничего ей не ответив, он прошел последние несколько метров, отделявших его от Марианны, взял ее затянутую в перчатку руку и поднес к губам.

— Триумф, Марианна.

Краска залила ее щеки:

— Он вам понравился?

— Триумф, — с полной искренностью повторил он. — Моей бальной зале будут завидовать во всей Англии. Я горжусь тобой. — Тут он небрежно кивнул Шеридану: — Как поживаете, Шеридан? Кажется, моя кузина хочет попросить вас о какой-то услуге. Если я не ошибаюсь, надо подвезти кого-то из гостей… — Он повернулся к Дороти: — Я уверен, что сэр Тимоти будет счастлив оказать тебе помощь…

Шеридан неуверенно посмотрел на Дороти:

— Конечно, я к вашим услугам, сударыня.

Дороти бросила на Джордана испепеляющий взгляд и обернулась к молодому человеку:

— Вы настоящий джентльмен, сэр.

Она повернулась на каблуках и прошествовала через толпу. Шеридан поспешно шел за ней следом.

Марианна озадаченно проводила их взглядом:

— Она на вас очень рассердилась. Почему?

— Я не оправдал ее ожиданий. Или, может быть, наоборот — оправдал. Все зависит от того, как смотреть на вещи. — Он протянул ей руку: — Я могу иметь честь пригласить тебя на этот танец?

Она было радостно шагнула ему навстречу, но тут же покачала головой:

— Это ведь вальс. Дороти говорит, что я не должна танцевать этот танец.

— Это не разрешается? Разве тебе не надоело подчиняться приказам Грегора и Дороти?

— Да… Нет. — Она посмотрела на него в растерянности. — Вы сами велели мне слушаться их. А теперь… Вы меня сбиваете с толку.

— Я просто приглашаю тебя на танец. — Он снова протянул ей руку. — Разве тебе не хочется кружиться в вальсе под твоим великолепным куполом?

— Да! — Глаза у нее вдруг загорелись, а улыбка стала такой же бесшабашной, как у него. — О да! — Она вложила свою руку в его, и они закружились по зале.

Марианне казалось, что она летит — парит, рвется вверх, и только рука Джордана, лежащая на ее талии, удерживает ее у земли. Вот то, о чем она мечтала. Кружиться в волшебном сиянии огней, под Куполом цветов, отдаваясь ритмам вальса в объятиях Джордана. Она закинула голову и стала смотреть на витражи у себя над головой.

Пылающие факелы.

Свет на фоне тьмы.

Переливы красок — и красота, плывущая кругами, кружащая голову.

— Прекрати! — потребовал Джордан.

— Что?

— Я сказал: прекрати. Смотри на меня.

Она оторвала взгляд от купола и посмотрела ему в лицо. Шок, испытанный ею, был настолько силен, что она невольно отпрянула. В его сверкающих зеленых глазах, устремленных на нее, не было доброты. Чувственность. Насмешка. Вызов.

Она была так счастлива тем, что он подошел к ней, что почти не заметила его изменившуюся манеру держаться.

Он улыбнулся:

— Смотреть на меня, может, и не так приятно, но я не могу допустить, чтобы мною пренебрегали ради стекла и краски. Я тебе уже говорил, что я не только чудовищно избалован, но и страшно ревнив?

Она покачала головой:

— Это неправда.

Он насмешливо приподнял брови:

— Вот как?

— Вы ничуть не ревнивы. Я видела, как вы ведете себя с…

Она замолчала. Ему совершенно не обязательно знать, насколько пристально она следила за его связями с этими женщинами. Но, встретившись с ним взглядом, она поняла, что ей и не надо в этом признаваться: он догадался сам!

— Я тоже наблюдал за тобой, — тихо проговорил он.

Она вдруг почувствовала себя странно обнаженной, словно все хрупкие барьеры, разделявшие их, внезапно обрушились. Она поспешно снова подняла взгляд к потолку.

— Вы никого и ничто не любите настолько, чтобы испытывать ревность.

— Тогда почему я велел Дороти увести отсюда молодого Шеридана? Чтобы не всадить пулю в его красивую голову!

Пораженная, она снова посмотрела ему в лицо:

— Вы шутите!

— Дороти не сочла это забавным. Меня это чувство тоже застигло врасплох. — Он прижал ее к себе и закружил еще сильнее. — Но то чувство, которое есть между нами, никогда не подчинялось обычным правилам, так ведь? Как только мы начинаем привыкать к какому-то набору правил, игра снова меняется.

Марианна почему-то не могла отвести от него глаз.

— А она изменилась?

— Да. — Он перевел взгляд на край ее декольте, обнажившего верхнюю часть груди. — И слава Богу. Мне уже начинало казаться, что я превращаюсь в евнуха.

Груди у нее вдруг налились странным огнем, словно его руки погладили их. Она с трудом проглотила вставший в горле ком.

— Дороти сказала бы, что такие слова в высшей степени неуместны. — И вдруг она взорвалась. — И насколько я знаю, евнухам не нужны гаремы вроде тех, что собрали вы!

На мгновение его насмешливое выражение лица изменилось, и ей показалось, что он вот-вот улыбнется своей знакомой ласковой улыбкой. Но намек на мягкость почти мгновенно исчез.

— Я предупреждал тебя, что буду искать утешения. Если бы три года назад ты была готова меня принять, гарем бы не понадобился. — Он улыбнулся. — Приходи ко мне сегодня ночью, и я обещаю избавиться от всех связей.