Мой возлюбленный негодяй

— Конечно, это трудно. Я сама никогда еще не видела таких гигантских витражей.

— Они лучше, чем Окно в Поднебесье твоей бабушки?

— Нет. Бабушкина работа была лучше, но у нее никогда не было возможности сделать витражи такого масштаба. Семьдесят шесть футов…

— По-моему, тебе лучше бы перестать думать о Минстере, или ты никогда не заснешь. Что бывает после того, как ты проведешь разделяющую линию?

Неужели он запомнил ее объяснения в ту ночь на башне? Все, что помнила она, — это мерцающая чувственность и его мягкий голос в темноте. Сейчас их тоже окружала темнота, и голос его звучал мягко, но теперь он нес ей успокоение, а не опасность.

— Я нарезаю куски стекла с помощью специальных резаков. После этого порошком пемзы я счищаю со стекла верхний окрашенный слой.

— А потом?

— Вам это ни к чему, — нетерпеливо ответила она. — Для вас это не может представлять ни малейшего интереса.

— Поскольку мне бесконечно долго придется жить с дырой в крыше, я хочу убедиться, что ты достаточно хорошо знаешь свое дело.

Он все равно не поймет, говорит она правильно или нет. Но все же она решила сделать так, как он просит: ведь он подарил ей Минстер!

— Я прикрепляю куски стекла к мольберту с помощью растопленного воска и провожу линии для свинцовых скреп. Потом проверяю, как свет проникает сквозь стекло. — Зевнув, она почувствовала, что у нее начинают слипаться глаза. Возбуждение, вызванное впечатлениями этого дня, начало спадать. — Я раскрашиваю стекло, а там, где надо, чтобы стекло осталось белым, наношу серебряную краску. Затем я обжигаю стекло в печи, чтобы закрепить краску, и, наконец соединяю куски и скрепляю их свинцовыми полосками и цементом.

— И Ковентри делал то же самое?

— Мы все это делаем.

— И еще многое. — Марианна поняла, что он догадался, как сильно она все упростила, выпустив самые сложные моменты этого процесса. — Можно мне когда-нибудь посмотреть, как ты работаешь со стеклом? Она снова почувствовала, как в ней шевельнулось беспокойство:

— Нет!

— Почему?

— Это — мое.

— Именно поэтому я и хочу посмотреть.

Она покачала головой, но потом снова уткнулась ему в плечо:

— Мне хочется спать.

— Засыпай. Тебе ничто не грозит. — Помедлив, он с иронией добавил: — Мой нимб сияет так ярко, что я решил сейчас не лишать его блеска.

Грегор ждал их в закрытой карете в четырех милях от Камбарона.

Он шагнул на дорогу, взмахом своего внушительного кулака приказал Джорджу остановиться и открыл дверцу кареты. Его глаза впились в лицо Марианны:

— С тобой ничего не случилось?

Она кивнула и одарила его сияющей улыбкой:

— Я была в Минстере!

Суровое лицо Грегора немного смягчилось:

— Дороти мне сказала. Она была чрезвычайно расстроена, но, по крайней мере, отрадно уже то, что Джордан взял на себя труд сообщить хоть кому-то о своих намерениях. Раньше за ним такого не водилось.

— Ты сломал дверь? — осведомился Джордан.

— Конечно. — Грегор ухмыльнулся. — Постарался сделать это как можно тише. — Он поставил Марианну на землю. — И именно так нам надо вернуть Марианну в замок. Мы поедем с ней раньше, и я постараюсь тихонько провести ее через посудомоечную и по черной лестнице наверх, в ее спальню. Ты подождешь здесь час — потом можешь явиться.

— Я не сомневаюсь, что ты сочинил для меня какую-нибудь подходящую историю.

— Саутвик. Было невыносимо жарко, ты напился и решил, что неплохо было бы прокатиться на «Морской буре». Когда ты проспался, оказалось, что вы уже отплыли далеко вдоль побережья. — Он пожал плечами. — Если учесть, что в последние годы ты вел себя относительно смирно, история звучит не совсем убедительно. Но те, кто помнит тебя Герцогом Бриллиантов, в ней не усомнятся.

Герцог Бриллиантов. Дороти как-то раз упоминала это имя. Но сейчас у Марианны не было времени вспоминать, что именно она рассказывала, — Грегор уже подталкивал ее к закрытой карете.

— Позаботься, чтобы Джордж не проболтался слугам, — кинул он Джордану через плечо.

— Он будет молчать.

— Подождите! — Марианна остановилась и повернулась к Джордану. — Я вас благодарю.

Он пожал плечами.

— Благодарить меня не за что. Я же сказал тебе: это была всего лишь пьяная причуда. — Он снова уселся в карету. — Будет ужасно скучно сидеть здесь целый час.

Марианна некоторое время молчала, пока карета Грегора мчала их прочь от Джордана, к Камбарону. Наконец она сказала:

— Это была не пьяная причуда, Грегор.

— Наверное, нет.

— Он был очень добр ко мне.

— Да, такое с ним иногда случается.

Она беспомощно взмахнула рукой:

— Я его не понимаю!

Грегор ничего не ответил, только нежно похлопал ее по руке.

Грегор считает, что она нуждается в утешении, поняла Марианна. Ну что же, возможно, он прав. Она снова в растерянности и не знает, что делать. Эти два дня сблизили их с Джорданом больше, чем предыдущие несколько месяцев. Она видела его пьяным и сердитым, снисходительным и заботливым…

И он подарил ей Минстер.

Как она может вести с ним войну, когда он так добр к ней?

Но она знала, что в решительный момент он сумеет быть безжалостным и пойдет на все, чтобы силой или хитростью выманить у нее Джедалар. Он ни в коем случае не должен знать ее собственных планов. Один час в день она отныне будет посвящать Джедалару — только так она сумеет выполнить данное маме обещание.

Небров будет доволен.

Маркус Костейн швырнул в огонь записку, которую только что получил из Камбарона, и смотрел, как в камине бумага съежилась и почернела. Конечно, информация о том, как растет мастерство этой девчонки, может быть неточной. Его камбаронский шпион в таких вещах не разбирается. Тем не менее, она, вероятно, уже достаточно искусна, чтобы сделать то, что так необходимо герцогу Неброву. Письма его сиятельства становятся все более едкими и нетерпеливыми, особенно в последнее время. Наполеон обращает свои взоры на Восток, так что Неброву именно сейчас нужно иметь средство, чтобы его заинтересовать, иначе момент будет упущен.

«Чего он от него хочет?» — кисло подумал Костейн. Эти годы ожидания ему тоже были не по вкусу. Небров решил не рисковать, чтобы Дрейкен случайно не узнал о слежке за девчонкой, и Костейну пришлось полагаться на сообщения платного агента, а самому сидеть в этой проклятой дыре, претендующей на то, чтобы считаться портом. Эти англичане не любят иностранцев и стараются сделать его пребывание как можно более неприятным. Он еще заставит кого-нибудь заплатить за все унижения, которые здесь вытерпел!

Слава Богу, его изгнание наконец-то подходит к концу!

Костейн уселся за стол, взял перо и начал писать доклад Неброву — возможно, этот доклад будет последним.

8.

— Не туда! — Марианна со всех ног кинулась через холл и отобрала у Грегора узкий витраж, который он нес в столовую. — Я хочу повесить его на стену в бальной зале: он перекликается с Цветочным куполом.

— Ты мне не сказала, — кротко ответил Грегор. — У тебя эти витражи развешаны по всему замку. — Он посмотрел на работу в изящной рамке. — Очень мило, но я считал, что тебе надоело делать цветы.

Марианна пожала плечами:

— Цветы больше всего подходят для бальной залы. Они всегда прекрасны, и людям нравится на них смотреть.

— В отличие от тигра, которого ты сделала для окна в холле, — ухмыльнулся Грегор. — Я вчера вечером увидел его на фоне заходящего солнца и готов был поклясться, что он вот-вот бросится на меня.

— Великолепно, — улыбнулась Марианна. — Значит, работа удалась. Будем надеяться, что сегодняшние гости сочтут Купол цветов не менее реалистичным. — Улыбка ее померкла, по лицу скользнула тень. — Как жаль, что я не смогу присутствовать на балу. Мне так хочется увидеть все своими глазами.