Мой возлюбленный негодяй

— Вы — ужасный человек, — прошептала она.

Джордан невесело улыбнулся.

— Не ты первая говоришь мне это. — Он повернулся, собираясь уходить. — Будь готова ехать с рассветом. Я уверен, что ты не захочешь без нужды огорчать Дороти бесполезными прощаниями.

Все происходящее напоминало кошмарный сон. Марианне не верилось, что еще так недавно она была полна радости: настолько ужасно перевернулась вся ее жизнь.

— Все не обязательно должно складываться именно так. — Джордан стоял в дверях спальни Алекса, наблюдая за ней. — Может, я немного сумасшедший, но я чувствую, что должен дать тебе еще одну возможность передумать. Обещай дать мне Джедалар, Марианна, — и Алекс будет здесь уже завтра вечером. Все пойдет по-прежнему.

Ничто никогда уже не будет прежним. Все переменилось. И опять ей предстоит сделать выбор. Имеет ли она право рисковать Алексом ради того, чтобы выполнить обещание, данное маме? Никогда в жизни она не простит себе, если с мальчиком что-то случится. Но грозит ли ему опасность? Вряд ли. Она не верит, что Грегор или Джордан способны причинить ему вред. Единственное, что они могут сделать, — это разлучить ее с братом, увезти его так далеко, что она не найдет его.

«Спокойно!» — приказала себе Марианна. Она попробует перехитрить их или хотя бы выиграть время. Не в ее характере сдаваться без боя.

И она холодно ответила Джордану:

— Сожалею, что вынуждена вас огорчить, но такого обещания я не дам.

— О, ты меня вовсе не огорчила. Наоборот, после стольких лет сдержанности я с большим облегчением дам волю своей греховной натуре, которую, как утверждал Грегор, я победил. — Он жестко улыбнулся. — Для меня это тоже была последняя возможность. Не могу передать тебе, как я рад, что ты меня от нее избавила.

9.

Дэлвинд Марианна увидела на следующий день сразу же после полудня. Это был большой охотничий дом с крытой тростником крышей. Величественные сосны, как стражи, окружали его. А перед домом сверкало маленькое серебристое озерцо, покрытое льдом.

Как только они оказались на дворе перед конюшней, Джордан спешился и снял Марианну с седла. Тут же отпустив ее, он зашагал к двери.

— Осторожно, ступенька обледенела.

С той минуты, как они утром на рассвете выехали из Камбарона, он вел себя спокойно, почти равнодушно. Марианна медленно прошла за ним в дом и оказалась в просторном квадратном холле, куда выходило сразу несколько дверей. До блеска отполированная дубовая лестница с причудливыми резными перилами вела на второй этаж.

— Думаю, тебе здесь будет удобно. — С этими словами Джордан снял шляпу и перчатки, швырнул их на столик с инкрустацией из цветного дерева, стоявший у самой двери. — Здесь немного прохладно. Я зажгу камин.

Она с раздражением подумала, что он обращается с ней с такой важностью, словно она почетная гостья, а не будущая его наложница.

Пройдя через комнату, он стал на колени перед громадным каменным очагом.

— Пока мы здесь живем, слуг у нас не будет. Тебе придется довольствоваться моими скромными услугами. Думаю, их будет достаточно, чтобы удовлетворить твои потребности. В Дэлвинде я веду очень скромный образ жизни, но это как раз в твоем вкусе. Ты все время жаловалась на то, что Камбарон слишком велик.

Марианна оглядела «простую» гостиную-холл. В центре комнаты стоял длинный, сверкающий полировкой стол, за который можно было бы усадить человек двадцать. На резном буфете у дальней стены поблескивали серебряные бокалы и хрустальные графины. Над камином гобелен, выполненный в зеленых и кремовых тонах, изображал вооруженную копьем Диану, нападающую на кабана.

Джордан заметил, что Марианна разглядывает гобелен.

— Это отвратительное произведение приобрел мой отец. Его всегда привлекали женщины с кровожадными наклонностями. Я никогда не мог этого понять: он был совершенно неспособен противостоять им по духу и, в конце концов, начинал их ненавидеть. — В камине вспыхнул огонь, и отсветы пламени заиграли в глазах Джордана. — Я распорядился, чтобы в конюшне поселились двое мужчин, которые будут присматривать за лошадьми, приносить уголь, дрова для растопки и тому подобное, — Он сделал паузу. — И они получили указания не выпускать тебя отсюда.

— Удивляюсь, что вы не заточили меня в темницу в Камбароне, — с горечью отозвалась Марианна.

— Как я мог поступить столь бесчувственно! Когда мы впервые о ней говорили, мне показалось, что ты испытываешь по этому поводу некоторые опасения. И потом — темницы сейчас вышли из моды. Теперь популярны охотничьи домики. — Он встал и направился к ней. — Скоро станет совсем тепло. Сними плащ.

Марианна не шелохнулась.

— Сними плащ, — мягко повторил он и, не дожидаясь ее согласия, стал расстегивать верхнюю пуговицу. Она вздрогнула, когда его горячие пальцы прикоснулись к пульсирующей жилке на ее шее. — Это не та преграда, которую нельзя преодолеть. — Он снял плащ с ее плеч и бросил его на глубокое кресло, стоявшее у камина. Взгляд его скользнул по свободного покроя амазонке, которая, как и вся остальная одежда, придуманная Дороти, придавала Марианне облик маленькой девочки. — И этот отвратительный наряд — тоже. Он меня только раздражает.

— Я и не собираюсь угождать вам, — вызывающе сказала она и с досадой добавила: — Все это глупости. Не знаю, чего вы надеетесь добиться, привезя меня сюда.

— Я надеюсь убедить тебя поступать разумно.

— То есть делать то, что выгодно вам! За последние три года вы этого добиться не смогли.

— Потому что Грегор пожалел бедную голубку, и его жалость оказалась удивительно заразительной. — Шагнув вперед, он распустил ленту, которая стягивала одну из ее кос. — Но теперь я от жалости избавился. Терпение и млеко человеколюбия явно оказались бесполезными. Стой спокойно! Я всегда ненавидел эти косички. — Он развязал вторую косу. — Так-то лучше. — Густые пряди светлых волос заструились у него между пальцев. — Гораздо лучше. Пока мы будем здесь, не смей их снова заплетать.

Его действия были вызывающе интимными, распущенные волосы тяжело и чувственно легли ей на плечи. Он почти не прикасался к ней, но она ощущала жар его тела и знакомый, присущий только ему запах кожи и чистого льняного белья. У нее возникло странное ощущение, словно с каждым вдохом он входит в нее, заполняя все ее существо. Поспешно отступив на шаг, она спросила:

— Где я буду спать?

Он улыбнулся:

— Где пожелаешь.

Его голос был окрашен винно-красным цветом чувственности. Так уже было однажды, вспомнила Марианна, ночью у костра, когда его голос согревал ее, пьянил, как старое вино. Но тогда ей удалось избежать опасности.

— В таком случае я желаю спать в доме Дороти в Дорчестере.

Он покачал головой:

— Невозможно. — Потом указал на ведущую наверх лестницу: — Там четыре спальни. Выбери себе одну из них, которая тебе больше понравится. Я обычно занимаю ту, что расположена в конце площадки.

Она тревожно смотрела на него.

— Ты боишься, что я возьму тебя силой? Может быть, моя слава блистательного негодяя померкнет в твоих глазах, но я не любитель изнасилований. Просто я хочу создать условия, чтобы мы были близки — очень близки. А остальное я предоставлю совершить судьбе и природе. — Он кивком головы указал на одну из дверей, выходивших в гостиную: — Твоя мастерская. Я позаботился, чтобы тут были инструменты, стекло и краска.

— Чтобы я могла изготовить для вас Окно в Поднебесье? — Марианна презрительно улыбнулась. — Что вы собираетесь делать? Стоять рядом с плеткой в руках?

— Плетки тоже вышли из моды. Я просто хотел, чтобы у тебя было, чем развлечься. Я знаю, что ты привыкла работать, и хотел сделать тебе приятное.

Она прошла через гостиную и распахнула дверь, за которой оказалась комната с низким потолком, по которому шли дубовые балки. Темно-зеленые бархатные занавеси закрывали окно. Это мрачное помещение совершенно не походило на ее мастерскую в башне.

Но в центре комнаты стоял длинный стол, а на столе было стекло, инструменты и краски.