Ее высочество, моя жена

Взглянув на Татьяну, герцогиня добавила:

– Жаль, что ее больше нет с нами. Она могла бы больше рассказать вам, – добавила герцогиня, взглянув на Татьяну.

– Я могу себе представить, каким испытанием это стало для Софии. Принцесса, прожившая всю свою жизнь в окружении прекрасных вещей, обладающая роскошной одеждой и драгоценностями, была вынуждена бежать всего лишь с парой безделушек. Как ужасно, что ей от столь многого пришлось отказаться, – произнесла Татьяна.

Это было довольно бесцеремонное замечание, но что-то в ее манере привлекло внимание Мэтта и заставило его внимательно присмотреться к жене.

– Действительно, у Софии не было ничего, кроме одного саквояжа, и почти никаких драгоценностей, насколько мне известно, – задумчиво протянула герцогиня. – У нее было кольцо, я полагаю. Возможно, также ожерелье. Я не могу припомнить других украшений, хотя у принцессы имелись какие-то средства, – пожилая дама виновато улыбнулась. – Боюсь, я должна сказать вам еще кое-что. Вскоре после отъезда из Эффингтон-Холла София познакомилась с графом Уортингтоном и стала его женой. Он был значительно старше ее, но я полагаю, что принцесса тогда искала лишь безопасного и надежного крова для себя и дочери. А любовь? Что ж, любовь уже раз случилась в ее жизни. Граф умер через, хм, десять или пятнадцать лет после их свадьбы и оставил ее очень обеспеченной. Мы встречались с Софией раз или два после ее свадьбы, но она редко покидала замок. Я всегда думала, что она считала Уортингтон своим убежищем, и поэтому неохотно отходила от его ворот. Мы постоянно переписывались до ее смерти, двадцать лет назад, – герцогиня покачала головой. – Должна сказать, очень грустно замечать, как много людей, участвующих в этой истории, покинули этот мир. Таково проклятие долгой жизни, полагаю. И, сказать по правде, – добавила пожилая дама, улыбнувшись, – я с удовольствием несу его. Когда вы будете писать вашу историю, обязательно расскажите о храбрости Софии. Я никогда не встречала женщин и знакома лишь с горсткой мужчин, обладающих такой же силой характера и решимостью, какими обладала принцесса, – произнесла герцогиня внезапно обретшим силу голосом. – Я часто спрашивала себя, если София была так сильна духом, почему она провела долгие годы после замужества и последующей смерти графа в относительном уединении. Исчерпала ли она весь свой запас силы и храбрости и оттого вынуждена была сосредоточиться на мелочах обыденной жизни? – продолжала пожилая дама, усмехнувшись. – Я полагаю, вы посчитаете мои рассуждения неубедительными.

– Ничуть, – сказал задумчиво Мэтт. – Я понимаю вашу точку зрения. В этом определенно есть смысл.

– Вы чудо, Мэтью, – нежно произнесла вдовствующая герцогиня, принимая вид бабушки, собирающейся взъерошить волосы маленького мальчугана.

Мэтт напрягся. Слава Господу, она не сделала ничего подобного.

– Прошлой ночью вы упомянули, что хотели бы осмотреть комнаты принцессы, – обратилась герцогиня к Татьяне, – полагаю, у нее были покои в гостевом крыле, но моя память может меня подвести. Возможно, она жила в тех комнатах, которые занимаете вы с лордом Мэттью, поскольку в этом крыле это самые хорошо обставленные покои. Однако со времен Софии их несколько раз переделывали. Принцесса проводила много времени на свежем воздухе, хотя и не пускалась в долгие прогулки, всегда оставаясь в пределах видимости поместья. Она была слишком осторожна.

– Конечно, так и следовало, – согласилась Татьяна.

– По выражению вашего лица я вижу, что вы не получили того, чего желали. Надеюсь, вы не разочарованы?

– Вовсе нет, мадам, – ответила Татьяна, пожав плечами, словно все это не имело никакого значения, однако Мэтт заметил намек на озабоченность в ее взгляде, – я всего лишь пытаюсь рассказать ее историю, ничего более.

– Что ж, возможно, ваша бабушка сможет что-нибудь добавить к этой истории, – обратилась ее светлость к Мэтту.

– Возможно, – внутренне содрогнувшись, сухо согласился Мэтт.

– Ваша бабушка? – медленно произнесла Татьяна. – Боюсь, я нахожусь в полном недоумении, милорд. Что ваша бабушка имеет общего с этой историей?

– Дорогая моя, в вашей записке было сказано, что вы следуете по маршруту, которым путешествовала принцесса, и желаете поговорить с тремя женщинами, помогавшими ей. Леди Хатчинс, о чьей смерти вы уже узнали, леди Крэнстон и я. Леди Крэнстон – это моя дорогая подруга Беатрис. Бабушка Мэтью, – с удивлением проговорила пожилая дама, поворачиваясь к Татьяне.

– Твоя бабушка? – ровным голосом переспросила Татьяна.

– Мать моего отца, – извиняюще улыбаясь, уточнил Мэтью.

– Не могу поверить, что вы не сказали ей это, – ее светлость осуждающе нахмурила брови, – хотя полагаю, что могу понять ваше нежелание.

– Можете? – спросил Мэтт, искренне надеясь, что у пожилой леди действительно имеются достаточные основания так говорить.

– Можете? – глаза Татьяны слегка сузились.

– Это очевидно, – вдовствующая герцогиня откинулась на спинку стула и долгое время не сводила с Мэтью глаз, – несмотря на морские подвиги и вашу смелость в небе, вы, мой дорогой мальчик, становитесь совершенным трусом, когда дело касается вашей семьи.

– Разумеется, нет, – с возмущением в голосе ответил Мэтт. Пожилая леди была, конечно, права; даже если он и не собирался признаваться в этом никому, кроме самого себя.

– Это очевидно, – подтвердила Татьяна. Ее лицо оставалось невозмутимым, но поза ясно говорила о том, как она разгневана.

– Мэтью, вы боитесь вернуться домой. Вы боитесь встретиться лицом к лицу со своей семьей и признать, что ваши действия в юности были предосудительны. И как следствие, вы боитесь, что вас не простят, – заговорила вдовствующая герцогиня сильным и глубоким голосом. – И вот этого-то вы боитесь более всего.

– Я сказал, что обдумаю поездку домой, – прошептал Мэтт.

– Я должна просить у вас позволения, ваша светлость, – пробормотала Татьяна, поднимаясь из кресла. Мэтт сразу же встал.

– Я чувствую, что должна вернуться в свою комнату и записать все, что вы рассказали мне, – продолжала Татьяна, искренне улыбнувшись пожилой леди. – Плохая память не всегда является признаком преклонных лет.

– Ступайте, дорогая. Мы поговорим позже.

– Милорд, – обратилась Татьяна к Мэтту, – не соблаговолите ли вы проводить меня? Мы должны кое о чем переговорить.

– Я так и подумал, – пробормотал он.

– Хорошего дня, ваша светлость, – Татьяна мило кивнула герцогине, одарив при этом мужа убийственным взглядом. Затем она направилась к двери, ведущей в дом.

– На вашем месте я бы поспешила, Мэтью, – улыбнулась ее светлость.

– По-моему, умнее было бы немного задержаться.

– Она очень сердита на вас, и я бы не стала злить ее еще больше. Я придумала вам хорошее оправдание, тому, что вы не упомянули родственную связь с леди Крэнстон, но это ведь не единственная причина, ведь так? – усмехаясь, сказала вдовствующая герцогиня.

– Нет, вовсе нет, – Мэтью поморщился и попытался побороть ощущение, словно его, как школьника, застали за какой-нибудь проказой.

– Я так и подумала. Кроме того, я считаю, что между вами двумя лежат тайны, которые стоило бы раскрыть.

– Незначительные недоговоренности, возможно.

Пожилая дама скептически подняла бровь.

– Ну что ж, более чем вероятно, что ее тайны очень важны. Однако мои секреты, – сказал Мэтт с нажимом, – незначительны.

– Кажется, леди Мэтью не думает, что ваша бабушка так уж незначительна.

– Моя жена не думает, что у кого-то тоже могут быть тайны.

– Это увлекательная история, не правда ли, Мэтью?

– Я не уверен, что «увлекательная» – верное слово.

– Я думаю, она очень сильно вас любит. Это заметно по тому, как она смотрит на вас, – пожилая дама внимательно изучала его. – Вероятно, так же сильно, как вы любите ее.

– Что ж, да, временами. Но, ваша светлость, одной любви бывает недостаточно.

Татьяна толкнула французские двери, ведущие с террасы в просторный холл, и направилась к лестнице.