Возвращение повесы

– В ней также нет ничего необычного?

– Она одинакова для нищего и короля, для грешника и святого. И все равно чудесна. – Он поднес к губам ее руку. – О, да ты замерзла! Хочешь в каюту?

В отдельную каюту? С общей кроватью? Нет, пока нельзя.

– Да, конечно. Полагаю, тебе надо отдохнуть.

Дженси взяла мужа под руку, и они направились в каюту.

Саймон шел довольно уверенно, и чувствовалось, что он действительно выздоравливает. Открыв дверь, она увидела Тредвела и, попятившись, пробормотала:

– Простите, я вернусь через несколько минут.

Нортон уже ушел вниз, но Хэл отошел вместе с ней к перилам. Последний луч солнца угас – их окружило волшебство ночи. Кто-то из матросов зажег на мачте фонарь, и «Хорек» с грохотом опустил якорь.

– Я не привыкла к слугам, – в смущении пробормотала Дженси.

– Привыкнете. Это – как чистая и теплая постель, легко привыкнуть.

Дженси вспомнила, как быстро привыкла к новой жизни в доме Марты, и тут же успокоилась.

– Хэл, вы приезжали сюда совсем ненадолго. Стоило ли? Такое долгое путешествие…

– Стоило, чтобы помочь Саймону.

– Так вы приехали, чтобы его разыскать?

Он внимательно посмотрел на нее, потом кивнул:

– Да, некоторым образом. У меня были свои причины, но родители Саймона попросили отыскать его и привезти домой.

– А если бы он не захотел?

– Чувство вины – мощное оружие.

– Почему вины?

– Они хотели, чтобы их странствующий принц побыстрее вернулся домой.

– Побыстрее?..

– Видите ли, Сент-Брайды стараются держаться вместе, этим и знамениты. Не странствуют, не служат в армии, не плавают по морям. А если их сыновья становятся священниками, то их приход всегда оказывается в пределах пятидесяти миль от дома. Дочери же, как правило, выходят замуж за соседей. То есть не уезжают в Лондон, а знакомятся с джентльменами из Суссекса и там остаются. Мальчики учатся в школах неподалеку от дома. Саймон не обязан был отправляться на учебу в Харроу, но у него уже тогда появилась страсть к путешествиям. Хорошо еще, что он не служил в армии, потому что даже в школе вечно попадал в переделки.

Хэл рассказал несколько школьных историй, в которых главным действующим лицом был Саймон. Вскоре из капитанской каюты вышел Тредвел, и Дженси поняла, что ей пора идти к мужу. Но все же она решилась напоследок спросить:

– А Саймон действительно наследник графства?

– Да, графа Марлоу. Это вас смущает?

– Полагаю, это как чистая и теплая постель? То есть нетрудно привыкнуть?

Хэл тихо рассмеялся:

– Совершенно верно. Постель с богатой геральдической драпировкой.

Пожелав майору спокойной ночи, Дженси ушла в капитанскую каюту. Там горела свеча под стеклянным колпаком.

Тредвел навел в каюте порядок и завесил простыней ящик, на котором стоял таз с водой. Саймон лежал на койке, а рядом с ним оставалось место и для нее.

– Наконец-то, – пробормотал он. Она улыбнулась и стала раздеваться.

– Дорогая, надо было нанять для тебя горничную.

– Обойдусь. Мне горничная не потребуется.

– Да, пожалуй, разумно. В дороге я буду твоей горничной, а ты – моим камердинером.

Дженси шагнула за занавеску, но Саймон сказал:

– Может, разденешься для меня?

Дженси в смущении потупилась. Ведь капитанская каюта – это совсем не то, что спальня в доме дяди Исайи. Но когда Саймон так на нее смотрел, она ни в чем не могла ему отказать.

Повернувшись к мужу, она принялась расстегивать платье. Потом развязала тесьму, поддерживавшую корсаж. Еще мгновение – и вот она уже стоит перед ним с одном белье.

– Вам, мужчинам, легко угодить, да?

Он расплылся в улыбке:

– Да, конечно. Но я рассчитываю на большее.

Она вспомнила, как совсем недавно «мучила» его, и стала медленно снимать чулки. Потом так же медленно расстегнула лиф. Высвободив груди, Дженси затрепетала от радости, заметив, как Саймон изменился в лице, – теперь он пожирал ее взглядом. Сняв платье, она бросила его на пол и тут же почувствовала, как отвердели соски. Взглянув на мужа с улыбкой, она сделала шаг к кровати, но он вдруг прикрыл глаза и со вздохом пробормотал:

– Увы, дорогая… Лучше уж погаси свет.

Подавив разочарование, она спряталась за занавеской и надела ночную рубашку. Потом задула свечу и улеглась в постель. Саймон взял ее за руку и прошептал:

– На «Эверетте», дорогая. А сейчас – больше никаких игр, я этого не выдержу.

Прижавшись к мужу, она спросила:

– Но ведь так тоже хорошо, правда?

– Пока – пожалуй. – Он поцеловал ее в висок. – Главное – мы вместе, и на пути к счастливой жизни это не так уж мало.

Глава 19

На следующее утро Дженси проснулась от холода. Печка потухла – ну и пусть, ей было тепло под одеялом. К тому же рядом лежал Саймон.

Ночью они разговаривали – вспоминали обо всем, что происходило в Йорке. Он рассказал ей кое-что о своей военной жизни, и Дженси порадовалась, что в то время не была в него влюблена, а также мысленно вознесла благодарность Британии за то, что теперь у них мир.

Она рассказала ему о своей жизни в Карлайле и, конечно же, кое о чем лгала. Впрочем, лгала лишь в тех случаях, когда без лжи никак нельзя было обойтись.

Как ни странно, при свете дня Дженси чувствовала себя гораздо лучше, и даже покачивание корабля казалось приятным.

– Спать с тобой, мой милый, – лекарство от всех болезней, – Она чмокнула мужа в шею.

Он лукаво улыбнулся:

– Дать объявление?

– Перестреляю всех клиенток. – Она села в постели. – Ах, должно быть, уже поздно.

– Поздно для чего? – Он провел ладонью по ее спине. – Нам некуда торопиться, дорогая.

– Но все равно пора вставать.

– Зачем?

Она засмеялась и поцеловала его.

– Затем. – Спрыгнув с кровати, Дженси ушла за занавеску и начала одеваться. Сняв ночную рубашку, она обнаружила на ней пятно крови и почувствовала огромное облегчение. Но что же делать? К счастью, прокладки здесь, в ящике комода… И саквояж тоже здесь, так что рубашку она сменит. Но как постирать грязную? Она не может, никак не может поручить это дело Тредвелу.

Дженси вышла из-за занавески и открыла комод. Порывшись в ящике, нашла прокладку и повязку. Она уже собралась опять уйти за занавеску, но тут вдруг заметила, что Саймон смотрит на нее.

– Дорогая, на простыне пятно, – сказал он. – Извини, если ты не хочешь об этом говорить, но, по-моему, без этого не обойтись. Итак, ребенка нет.

Нотка грусти в его голосе заставила Дженси спросить:

– Ты огорчен?

– Нет, конечно. Ты же говорила, что не хочешь путешествовать беременной. Но когда у нас появятся дети, мы им будем рады. У тебя какие-то затруднения?

– Нет, но… Все в порядке.

– Дорогая, в чем дело?

Немного помедлив, Дженси сказала:

– Не знаю, как тайком постирать ночную рубашку. К тому же Тредвел увидит простыню.

– С этим ничего не поделаешь, А что касается рубашки и тряпок, то выбрасывай их за борт.

– Грешно так тратиться!

– Рабыня, паша тебе приказывает, а ты слушайся! Выбрасывай! Если надо, купим еще в Кингстоне или Монреале.

– Но…

– Дорогая, я не богач, но и не нищий. Во всяком случае, я не настолько беден, чтобы моя жена занималась стиркой.

– А твоя жена не такая дура, чтобы выбрасывать деньги на ветер!

Он сделал глубокий вдох, потом спросил:

– Милая, о чем мы спорим?

Она рассмеялась.

– Извини. В такие периоды я ужасно нервничаю.

– А я нервничаю от боли.

– Ты хорошо спал?

– По-моему, я не спал хорошо со времени дуэли. Я не жалуюсь, так как понимаю, что избежал смерти, но это утомляет.

– У меня есть настойка опия. Правда, Плейтер запретил ее давать без крайней необходимости. Но может быть, все-таки попробовать?

– Настойка опия? Весьма заманчиво. Пожалуй, даже слишком заманчиво. Мой друг лорд Дариус пристрастился к опиуму, потому что получал его слишком много и слишком долго.