Нефертари. Царица египетская

Няня принесла жареного окуня. Я вернулась в комнату, и она протянула мне тарелку, а потом захлопнула деревянную дверь.

— Стоишь в потемках, на холодном ветру, — бурчала она. — Где только у тебя голова!

— Там так красиво, — сказала я. — Наверное, так же чувствовал себя всемогущий Амон, когда в начале бытия возник из темных вод.

— Вот интересно, может ли всемогущий заболеть? Потому что ты-то именно этого, видимо, и дождешься. Садись-ка поближе к огню.

Няня вынула из деревянного ларца покрывало и набросила мне на плечи.

— Знаешь, — сказала она, — во дворце о тебе уже ходят разговоры.

Я отодвинула тарелку.

— Какие разговоры?

Мерит скрестила руки на груди.

— Прежде всего поешь!

Чтобы ее успокоить, я проглотила кусочек рыбы. Мерит улыбнулась.

— Такие, как нам и нужно. О приеме в тронном зале. Ты, наверное, отлично справилась. Во дворце удивляются — такая молодая, а знаешь столько языков, да еще судишь по справедливости. Так говорят и в банях, и на кухне.

Я поставила тарелку.

— Это только слуги болтают.

Няня смерила меня долгим взглядом.

— А каким толкам, по-твоему, поверит народ? Болтовне придворных или тому, что слуги будут рассказывать?

— Думаешь, я смогу завоевать любовь народа?

— Это было бы нетрудно, — тихо отозвалась она, — если бы разлился Нил.

Я подошла к наосу и посмотрела на статую богини Мут. При таком освещении полоска на шее не различалась.

— Мут тебя охраняет, — прошептала Мерит. — Но если у тебя не будет телесных сил, она тебе не поможет. — Няня пододвинула ко мне тарелку. — Ешь!

Я посмотрела через ее плечо и чуть не задохнулась от удивления.

— Что ты тут делаешь?

В дверях стоял Рамсес. При виде фараона Мерит втянула носом воздух и замерла — даже пеликаний мешок на шее куда-то делся.

— Государь!

Она бросилась подавать ему лучшее кресло.

Фараон был в короткой набедренной повязке и простых сандалиях.

— Что ты здесь делаешь? — повторила я.

— Да вот, решил зайти, — как-то неуверенно сказал он. — Ты не возражаешь? Исет укладывается спать, а мне захотелось побыть с тобой.

Изумленная Мерит тут же извинилась и исчезла. Я села напротив Рамсеса у жаровни.

— Сегодня ты впервые принимала просителей, и о тебе говорят все Фивы. У тебя удивительные способности. Я тут подумал… ты, конечно, не обязана… я просто подумал, что ты можешь просмотреть донесения наших лазутчиков.

Я скрыла разочарование. Так вот зачем он пришел!

— Ты не доверяешь своим визирям?

Рамсес смущенно задвигался в кресле.

— Взятка — сильное искушение. Откуда мне знать, что они переводят все точно? Что они ничего не пропускают, ничего не утаивают? При дворе полно предателей.

— Среди твоих советников? Обманывая фараона, они подвергают опасности свое ка.

— Ка никому не видно. А вот ларец, полный вавилонских золотых монет, видно отлично. Даже за целый день работы я не успеваю прочитать все письма, вот и приходится доверять визирям и писцам. Но самые важные донесения — из страны хеттов и из Кадеша… лучше, чтобы их читала ты.

Вот она — возможность стать для него нужной.

— Конечно, — улыбнулась я. — Хоть каждую ночь приноси.

Глава двенадцатая

НАРОД ГОЛОДАЕТ

Весь царский двор знал, что в эти дни фараон должен ночевать у Исет, поэтому, когда он появился в тронном зале под руку со мной, советники замерли. Исет досадливо поморщилась, но меня смутила не ее презрительная усмешка, а отсутствие в зале просителей.

— Где люди? — спросил Рамсес.

При нашем приближении Пасер поднялся.

— Сегодня я отослал просителей, государь. Есть дела более важные.

Анемро встал и простер руки перед фараоном.

— Как тебе известно, государь, Нил не разливается уже четыре года. Житницы Асуана пусты. — Анемро неуверенно посмотрел на Пасера. — Как сообщают писцы, фиванских запасов хватит только до месяца пахона. В лучшем случае — на полгода.

— Так мало? — удивился Рамсес. — Быть не может. Отец говорил, что запасов хватит на год.

Пасер покачал головой.

— Это было до того, как прошло празднество по случаю победы над хеттами, твоя свадьба и прочие праздники. Ведь по случаю праздников в Фивах происходила дополнительная раздача зерна.

У Рамсеса от лица отлила кровь.

— Неужели писцы каждый раз раздавали народу зерно?

Анемро сглотнул.

— Таков обычай, государь.

— И никто не догадался отступить от обычая, несмотря на то что Нил уже четыре года не разливается? — вскричал Рамсес. — Время паводка почти прошло. Если до конца месяца река не поднимется, урожая не будет. Летом начнется голод. Никто не знает, сколько он продлится и какие будут последствия!

Нильский ил дал Египту не только имя [50], он дает ему саму жизнь. Я сжала руку Рамсеса и тихо спросила:

— Что же делать?

Пасер поднял ладони.

— Предлагаю сейчас заняться решением этого вопроса.

— Принесите еще несколько столов, — велел Рамсес. — Пусть каждый придумает, что может. Нефертари, Исет, я имею в виду и вас.

Слуги установили у возвышения несколько столов. Первым заговорил Рахотеп:

— Пусть государь сам посетит все хранилища и убедится, что ему сказали правду.

Рамсес повернулся к Анемро.

— Вы уже проверяли хранилища?

— Да, государь. Писцы не обманывают. За пределами Фив, в городе Нехебе, некоторые житницы пустуют уже с тота, и многие семьи голодают. Люди скоро выйдут на улицы. Начнутся убийства, грабежи, — мрачно сказал он.

— Необходимо найти решение, пока не окончился сезон паводка, — поддержал Пасер.

— Что вы предлагаете? — спросил Рахотеп.

Наступила тишина, все ждали. Пасер медленно продолжил:

— Нужно раздать в Нехебе зерно — придется опустошить храмовые хранилища, а затем примемся за войсковые запасы.

— Опустошить храмовые кладовые? — возмутился Рахотеп. — Чтобы жрецы голодали?

Предложение Пасера озадачило даже Анемро. Придворные возбужденно зашептались.

— В каждом храме есть почти полугодовой запас зерна, — объяснил Пасер. — А у войска, которое в Фивах, — по меньшей мере, трехмесячный.

— Решение глупца, — заявил Рахотеп. — А как быть, когда войску станет нечем кормиться? Кто опаснее — голодающая чернь или голодающие войска?

Рамсес повернулся к Пасеру.

— Нам нужна уверенность, что, когда хранилища опустеют, следующий урожай будет на подходе. Ошибиться нельзя. Либо Нил успеет подняться и оросить поля, либо, — медленно продолжил Рамсес, — нужно поднимать из реки воду для полива.

— И чего же хочет государь? — спросил Рахотеп. — Чтобы люди носили воду на свои поля?

— Даже если бы в каждом хозяйстве работала сотня людей, такое дело им не осилить, — заметил Анемро.

— А если построить еще несколько каналов от Нила к полям? — предложил фараон.

— Их и так сотни, — сказал Рахотеп. — Но они наполняются, только когда Нил выходит из берегов. Поставь мы даже там людей с ведрами, проку не будет.

— Должен же быть какой-то способ! — настаивал Рамсес.

Все растерянно молчали. Он повернулся ко мне:

— Говори. Как бы ты поступила?

— Пока не придумают способ доставить воду на поля, нужно сделать то, что предлагает Пасер.

— А если так и не придумают? — разъярился Рахотеп. Как только Хенуттауи не страшно смотреть по ночам в его налитый кровью глаз? — Скольким фараонам доводилось пережить столь долгую засуху?

Рамсес крепко сжимал в руке жезл.

— А кто из них, чтобы найти решение, собирал в Египте лучшие умы?

— Наверное, земледельцы уже пытались что-то придумать, — слабо промолвил Анемро. — Прости, государь, но можно ли надеяться придумать выход за два месяца? Ведь потом сеять будет поздно.

Рамсес повернулся к Пасеру.

— К наступлению месяца мехира нужно найти решение. Вызовите военачальника Анхури и Ашу. Сегодня начнем раздавать зерно из храмовых запасов Нехеба.