Обятия судьбы

«Выслушав Пьера, я полностью осознал свою вину. Унаследованные мною черты Роско глубоко противны мне. Прошу тебя об одном: постарайся понять и простить меня, любовь моя. Не стану оправдываться, ибо мои слова, поступки и гнев не имеют оправдания. Я очень виноват перед тобой.

Но видишь ли, милая, ты первая женщина, которую я полюбил, и мне страшно потерять тебя, хотя отчуждение и недоверие между нами посеяны мною.

Я знаю, ты несчастлива на вилле и хотела бы вернуться во Францию или Америку. Ты моя жена, а значит, тебе нечего бояться Роско. Ты заплатила «долг» своего отца, выйдя за меня замуж. Ни ты, ни твой отец больше ничего не должны Роско.

В моей власти отпустить тебя на свободу, Темпл. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась, в какой бы стране ни решила поселиться. Не стану удерживать тебя, но прошу об одном: позволь мне видеться с ребенком.

Ты навсегда останешься в моем сердце, любовь моя, жизнь моя! Я страстно люблю тебя – боюсь, даже чрезмерно.

Дамон».

– О Дамон! – воскликнула Темпл. – Я хочу быть только с тобой! Мне нужна твоя любовь и ты сам!

Она разразилась слезами.

– Темпл? – тихо сказал Роско. Она подняла голову и увидела его в дверном проеме. – Я стучал, но ты не ответила. Мне показалось, что ты плачешь, и…

Темпл вытерла глаза и сразу заметила необычное поведение Роско. Он впервые зашел к ней. «Интересно, что его привело сюда?» – подумала она, стараясь успокоиться.

– Можно войти?

Темпл кивнула. Старик тяжело опустился в кресло у окна. Морщины, избороздившие его лицо, обозначились резче, в волосах прибавилось седины. Темпл вдруг охватила острая жалость к нему.

– Мы с тобой никогда не были друзьями, Темпл, – начал Роско.

«Это еще мягко сказано», – подумала она.

– Конечно, ты считаешь, что нам не с чего быть друзьями, поскольку я ненавидел твоего отца и обвинил его в смерти моей дочери. Чтобы отомстить, я заставил тебя выйти замуж за Дамона, хотя вы оба не желали этого брака.

Роско поднялся с кресла, подошел к кровати и посмотрел на невестку. Темпл впервые не увидела враждебности в его черных глазах.

– За свою жизнь я наделал много ошибок, Темпл, очень много! – Старик устало тряхнул головой и, к изумлению невестки, присел на край кровати. – У тебя железная воля, Темпл Силоне. Я восхищался твоим характером и вместе с тем пытался его сломить.

Темпл не понимала, зачем он говорит ей все это. В его тоне не было ни язвительности, ни злобы. Роско явно пытался найти с ней общий язык, от этого она растерялась и решила, что лучше молчать. Старик между тем продолжал:

– Сын на многое открыл мне глаза, передал последние слова моей жены. Умирая, она говорила с Дамоном, а не со мной! Господи, я никогда не верил, что Кандида любит меня, а ведь оказывается, любила! Мы были женаты восемнадцать лет, Темпл, и за это время я ни разу не сказал ей «я люблю тебя» или «я хочу тебя».

Увидев слезы в глазах старика, Темпл пришла в полное замешательство.

– Но я любил и желал ее, – продолжал он. – Я любил Ла Донну, люблю своего сына. Но я никогда не выказывал никаких чувств, кроме гнева, ненависти, упрямства… перечислять можно долго, Темпл. За всю свою жизнь я никому не говорил об этом. Не странно ли, что именно ты услышала от меня эти слова и перед тобой первой я повинился?

Она молчала, понимая, что Роско и не ждет от нее ответа. Ему хотелось выговориться, облегчить душу.

– Дамон сказал, что я сломил волю Кандиды, сделал ее несчастной, заставив жить в вечном страхе. Возможно, поэтому она так рано умерла. Наверное, отчасти я виновен в смерти жены, так же как и в смерти дочери.

Воцарилась тишина. Роско помрачнел. В душе его происходила страшная борьба.

– Ты боишься меня, Темпл? – вдруг спросил он.

– Да, боюсь, Роско, – иногда больше, иногда меньше.

– Ты меня ненавидишь?

Темпл молчала, и старик горько усмехнулся.

– Прости, Темпл. Мне не следовало задавать тебе этот вопрос. Конечно, ты ненавидишь меня. Разве может быть иначе? Ведь даже мой сын ненавидит и презирает меня! С тех пор как умерла Кандида, я стал Дамону чужим. Так что в день смерти Кандиды я потерял не только жену, но и сына. Все, что у меня оставалось, – Ла Донна, но и ее я не уберег.

Роско встал и начал беспокойно ходить по комнате. Теперь тишину нарушали лишь его шаги.

– Ваш союз с Дамоном был вынужденным. Но ведь вы полюбили друг друга, да? Ты любишь моего сына? – спросил Роско, вернувшись из печального прошлого в настоящее.

– Да, – ответила Темпл, – я не хотела любить его, клялась, что этого никогда не будет.

Старик усмехнулся.

– Я прекрасно это помню, – весело сказал он, и Темпл невольно улыбнулась, поняв, что Роско хочет наладить с ней отношения. Он заметно изменился, стал мягче и спокойнее. – Дамон сказал мне однажды, что я не Бог и не дьявол, а всего лишь человек. Но у людей есть души, они чувствуют, любят, а я? Кто же я? У меня нет сердца, я не способен на чувства, на любовь! Может, я чудовище?

Его темные глаза выражали боль, а голос – волнение. Темпл растерялась, не зная, как ответить на вопрос старика.

Роско вздохнул:

– Я ненавидел твоего отца, Темпл. Почти ничего не знал о нем, но все равно ненавидел, потому что он отнял у меня Ла Донну. Я боялся, что она любит его больше, чем меня. Это заставило бы меня возненавидеть кого угодно. Но случилось так, что избранником моей дочери стал Натан Гаррис. Я возненавидел его, прежде чем узнал, кто он такой. Мне было известно одно: их любовь взаимна. Из эгоизма я не мог этого допустить. – Голос Роско дрогнул, и он отвернулся к окну. – Мой сын не такой, как я. Он сильнее и умнее меня.

Старик достал из нагрудного кармана письмо Дамона, развернул его и начал читать вслух:

«Не знаю, Роско, какое чувство питаю к тебе, своему отцу, но уверен: это не ненависть. Полагаю, оно останется безответным, а потому никогда не уляжется.

Теперь о моей женитьбе… Ты думал, будто я женился на Темпл, чтобы помочь тебе отомстить Натану Гаррису. Воображал, что сыновний долг заставил меня выполнить твои требования. Однако на самом деле я женился на Темпл по собственной воле, потому что любил ее. Я увидел ее впервые более восьми лет назад и сразу полюбил».

Темпл замерла, не веря своим ушам. Значит, Дамон женился на ней по любви, а вовсе не потому, что Роско жаждал мщения! Но где мог Дамон видеть ее раньше? Ведь они никогда не встречались! Восемь лет назад… да ей же было всего тринадцать лет!

Роско продолжал читать:

«Я знал про любовь Ла Донны и Натана. Приехав однажды к нему и не застав его дома, я пошел через сад и вдруг услышал детский смех, обернулся и увидел красавицу…»

Слушая Роско, Темпл вспомнила летний день и красивого незнакомца, сразу пленившего ее сердце. Так, значит, это был Дамон!

С тех пор она искала его черты в каждом мужчине, он снился ей по ночам. С годами его образ становился все более расплывчатым, но воспоминание все же осталось.

«…Натан знал, что я люблю его дочь. Со временем мы с ним стали друзьями. Он понравился бы и тебе, отец, если бы ты поближе сошелся с ним.

Натан благословил наш союз и, не колеблясь, отдал мне дочь, ибо не сомневался в моих чувствах. Я был счастлив вступить с ней в брак, и сделал это по своей воле. Натан посоветовал мне в тот день стоять в темноте – так, чтобы Темпл не видела меня. Он считал, что нужно дать ей время привыкнуть ко мне. Темпл так и не узнала, что это я был тогда рядом с ней и произносил слова клятвы».

– О Боже! – Темпл ярко вспомнила эту сцену. Так это Дамон был там! Это его надежная твердая рука поддержала ее! Кажется, она подумала в тот момент, что, если бы выходила замуж за этого мужчину, все было бы не так страшно. О Боже!