Супружеское ложе

Дафна заметила, что столь неожиданная капитуляция удивила виконта, хотя он старался этого не выказать.

– Не ожидали? – не удержалась она.

– Нет, герцогиня, не ожидал.

– Вам нужно было справиться о ней в Эндерби, и слуги немедленно доложили бы, что она там. В конце концов, именно вы платите им жалованье.

– Вы сказали мне только по этой причине?

Ее глаза широко раскрылись.

– А по какой же еще?

– Должна быть какая-то другая причина. Вы рискуете навлечь на себя гнев мужа только тем, что пригласили меня выпить чаю.

– Верно.

Похоже, перспектива ссоры с мужем ничуть ее не волновала, и Джон заподозрил, что эта спокойная, прекрасно воспитанная дама держит заносчивое сердце герцога в своей маленькой руке. Такова уж непостижимая природа любви…

– Если вы опять причините боль Виоле, Тремор вызовет вас на дуэль и, поверьте, с радостью прикончит.

– А вы? – с неподдельным любопытством спросил Джон. – Вы испытываете ко мне такую же неприязнь?

– Нет, – покачала головой Дафна, – не испытываю.

– Интересно – почему? – невесело усмехнулся Джон. – Не понимаю.

– Не понимаете?

Она посмотрела на него с таким участием, что он неловко заерзал на стуле.

– Я на себе испытала, что такое отчаяние. В отличие от мужа и золовки, никогда ни в чем не нуждавшихся, я осталась без средств и денег, и этот момент был самым ужасным. Я сделала бы все – заметьте, все! – чтобы избавиться от этого кошмара. Если бы фортуна не послала мне герцога Тремора и билет на судно, идущее до Англии, меня легко могли бы вынудить выйти замуж за какого-нибудь негодяя с большими деньгами… или еще что похуже.

– Рад, что этого не произошло, – заверил Джон от всего сердца.

– Знаете, у вас появился еще один союзник, кроме меня, конечно, – улыбнулась Дафна. – Насколько я знаю, мой сын привязался к вам.

Джон, в свою очередь, улыбнулся, вспомнив Николаса и мистера Поппина.

– Уже слышали о случившемся?

– От Бэкхем.

– У вас прекрасный мальчик, герцогиня, – пробормотал Джон. Улыбка увяла на его губах. Джон отвел взгляд от сочувствующих глаз герцогини. – Прекрасный!

– Спасибо, – кивнула герцогиня, вставая. – Надеюсь, вы искренни в своем желании иметь настоящую семью и крепкий брак. Если же нет, помоги вам Бог!

Джон тоже поднялся.

– Потому что ваш муж вызовет меня на дуэль?

– Нет, – ответила она. – Потому что я избавлю Энтони от хлопот и пристрелю вас собственноручно. За слепоту и глупость.

– Похоже, вы это всерьез, – пробормотал Джон, отмечая, каким холодным вдруг стал ее голос.

– Я серьезна как никогда.

Она протянула ему руку.

– В таком случае можете не волноваться, герцогиня, – заверил Джон, целуя ее пальчики. – Потому что я не лгу. Конечно, я упрям. Несомненно – циничен. Возможно, скверный муж. Но вполне искренний человек.

– Надеюсь, что это так. Ради вас и Виолы.

Джон откланялся и ушел, не совсем понимая, чем заслужил доброе отношение герцогини, но благодарный ей. Он вернулся домой на Блумсбери-сквер, но даже не подумал отправиться в Эндерби.

Он не собирался воспринимать все как само собой разумеющееся. Виола явно решила не доводить дело до палаты лордов, но еще не была готова сдаться. Вчерашний вечер в библиотеке Треморов ясно это доказал. Поэтому он знал, что сейчас необходимо дать жене время одуматься и хорошенько поразмыслить над их будущим. Возможно, в его отсутствие ее сердце смягчится… хотя бы для разнообразия.

Так прошла неделя, после чего он в сопровождении камердинера и пары лакеев отбыл в Эндерби. Его приезд вызвал немалую суматоху среди слуг, поскольку хозяин Эндерби годами не показывался в поместье и не предупредил заранее о своем появлении. Виконт немедленно спросил у Хоторна, нынешнего дворецкого Эндерби, где Виола.

– По-моему, миледи решила отдохнуть и сейчас дремлет, милорд. Не угодно ли пройти в гостиную, пока я узнаю поточнее?

– Ожидаете, Хоторн, что я, подобно постороннему визитеру, стану маяться ожиданием в собственной гостиной? – мягко спросил Джон улыбаясь.

Дворецкий густо покраснел, обиженный столь незаслуженным упреком.

– Нет, милорд, – сдержанно ответил он.

– Прекрасно.

Джон не счел нужным и дальше смущать дворецкого.

– Велите отнести мои вещи в спальню и покажите моему камердинеру Стивенсу, где что находится: прачечная, кухня, спальни, сообщите часы завтрака, обеда и ужина, и тому подобное. Вы, разумеется, знаете, что делать.

Хоторн, понявший, что хозяин не собирается и дальше его распекать, вздохнул с облегчением.

– Да, милорд, – пробормотал он.

Джон отвернулся и стал подниматься по широкой лестнице с перилами кованого железа. Хотя Эндерби принадлежал к родовым поместьям, последние годы тут жила Виола, а со времени их окончательного отчуждения он стал ее единственным домом. Джон уже не помнил, когда в последний раз бывал здесь: года четыре, не меньше. Но он провел в Эндерби почти все детство и, окончив Кембридж, жил здесь до самой смерти отца. И поэтому точно помнил, где находятся спальни.

Он заметил, что Виола многое переделала. Сплошь пастельные тона и цветы. Если б отец это увидел, наверняка перевернулся бы в гробу.

Джон попытался найти в этих мыслях некоторое утешение.

Он остановился перед дверью комнаты Виолы, бесшумно открыл ее и вошел. Оказалось, что Виола действительно спит.

Дверь тихо прикрылась, но даже этот слабый звук потревожил спящую. Виола что-то неразборчиво пробормотала, но не проснулась. Повернулась на бок, и тонкие пряди волос упали ей на лицо.

Джон кашлянул. Виола снова пошевелилась и открыла глаза.

– Удобная кровать? – осведомился он.

– Ты!

Она мгновенно вскочила с постели.

Он напомнил себе, что всего неделю назад действовал поспешно и грубо. Теперь нужно продвигаться вперед мелкими шажками.

– Я собирался лечь рядом и пробудить тебя поцелуями. Но ты слишком быстро проснулась. – Джон с деланным разочарованием покачал головой. – Испортила такой дьявольски хороший план!

Виола подозрительно прищурилась. Будь она действительно львицей, наверняка оставила бы на нем следы когтей, но ограничилась лишь недовольной гримасой.

– Что ты тут делаешь?

Джон попытался принять покаянный вид.

– Это мой дом.

Но Виола ничуть не оттаяла. Мало того, величественным жестом указала на дверь:

– Вон из моей комнаты!

Однако Джон и не подумал выполнить приказ. Наоборот, отступил от двери и огляделся, изображая неподдельный интерес к обстановке.

– Это твоя комната? Господи, о чем я только думал! Здесь стены розовые. Конечно, это твоя комната! – Он направился к двери, ведущей в его спальню, но остановился и взглянул на жену. – Это ведь не ты выкрасила комнату в розовый цвет?

– Жаль, что не подумала об этом до того, как домом занялся декоратор.

Вздох облегчения был только наполовину притворным.

– Поспи еще, дорогая. Увидимся за ужином. Мы обедаем по городским или деревенским обычаям? Впрочем, не важно, я спрошу у Хоторна. Не хочешь сыграть партию в шахматы после десерта? Или предпочитаешь пикет?

Виола покачала головой:

– О нет! Нет! Ты не останешься.

Джон озадаченно уставился на жену.

– Хочешь вернуться в город и жить на Блумсбери-сквер? Лично я предпочел бы, чтобы мы остались здесь до конца сезона. Будет гораздо меньше сплетен.

Виола закрыла лицо руками.

– Господь, должно быть, ненавидит меня, иначе не заставил бы терпеть твои преследования.

Джон, притворно охнув, открыл дверь в свою спальню.

– Ты делаешь из меня какую-то язву египетскую!

Виола подняла голову.

– Какое верное описание! – вскричала она, следуя за ним и стараясь втолкнуть в смежную комнату. – Я не могла бы выбрать лучшее! Не будешь ли так добр уйти?

Решив не испытывать судьбу, Джон позволил жене впихнуть его в спальню.

– Что ты выбрала на ужин? Надеюсь, ничего ужасного?

– Болиголов, – мило улыбнулась Виола.