Волшебная река

– Уходите. Ступайте к вашим старухам! Она предпочла бы никогда больше не видеть женщин из семейства О'Брайен и двойника дяди Омара. Эта троица, не догадывавшаяся об истинном возрасте Индии, устроилась в другой части отеля. В какой именно? Впрочем, какая ей разница? Она допустила ошибку, ввязавшись в игру под названием «волшебная лампа». Выставила себя на посмешище, заявив о своем желании выйти замуж за Коннора. А ведь ему на нее наплевать!

Она добрела до гостиничной кровати. Села. Сдернула с головы парик.

– Если вы скажете, что мои волосы недостаточно пышные, я швырну в вас этот парик.

– Заранее трепещу, – ухмыльнулся Коннор. – Индия… вы ведь шутили, когда говорили о магии?

– Почему вы хотите от меня избавиться? Черт возьми, Коннор, неужели глупая шутка разозлила вас настолько, что вы решили арестовать меня?

– Я не мог поступить иначе. Благоразумие требует, чтобы вы оставались под арестом, пока Берк не спасет вас. Буду весьма признателен, если вы поймете меня.

Спасение? Он собирался отпустить ее?

– Я не нуждаюсь в вашей помощи, – сказала она. – Я сама сюда приехала. Сама и уеду. Только зачем уезжать в одиночку? Вызовите Зика. Я хочу видеть Зика. Он будет моим героем.

Коннор подошел к подносу. Поднял полотняную салфетку. Сказал:

– Он сражался за вашу честь вчера вечером. Это он меня избил.

Престарелый Давид набросился на Голиафа.

– Зик всегда будет моим героем, – рассмеялась Индия.

– Теперь не будет. Дут Смит видел, как мы вчера целовались, и нашептал об этом Зику.

Отлично. Великолепно. Замечательно. Однако… Индии стало жаль славного старика. И что теперь будет с Мэттом? Ему придется расплачиваться за ее выходки.

Она скрестила руки на груди. До боли закусила губу. Неужели Мэтт погибнет? Как Оноре и Стоунуолл…

Индия подошла к окну. Открыла его. И услышала пение и крики. Пели сторонники Конфедерации. Потом раздался стук колес по мостовой. Мимо гостиницы ехала коляска. Индия захлопнула окно. Вспомнилось, как стучали и скрипели колеса, когда Уинни везли на кладбище.

Нельзя допустить, чтобы из-за нее погиб и этот брат!

Кто мог дать ей надежду? Она глянула через плечо.

– Я должна увидеть Антуанетту.

– Зачем?

– Я должна ее увидеть. – Надо попросить Антуанетту использовать свои чары, чтобы спасти Мэтта, решила она. – Пожалуйста, приведите ее.

– Забудьте о ней. В последний раз я видел ее в лазарете с Пейзом и Смитом. Если вы собираетесь просить ее о помощи, то знайте, я слышал, как она сказала: «Я подозревала, что мисс Маршалл – мошенница». Она как-то раз увидела черные волосы под вашим париком.

– Отлично.

– Между прочим, вы стерли ваш пепел, когда развалились на диване. Вы себя выдаете.

– Я попала в щекотливое положение, да? – Индия присела на кровать.

– Нам следовало ждать неприятностей. – Коннор вздохнул. – Я сказал Смиту, что мы не целовались, а я просто доставал соринку из вашего глаза. Думаю, Пейз не решится назвать вас моей возлюбленной.

– Возлюбленной? Ха! Мы всегда были врагами. И оставьте ваши сладкие речи. Ненавижу ложь.

– Пейз не станет утверждать, что мы любовники.

– Конечно. Он настоящий джентльмен.

Коннор с минуту молчал. Потом сказал:

– Этот старый пень преклонялся перед вами. Он заплакал, когда Опал Лоренс сказала ему, что вы не являетесь сотрудницей Санитарной службы.

Бедный славный Зик.

– Кем он меня считает?

– Он не знает, что и думать. И заявил, что между вами все кончено.

– Но нельзя поручиться, что Зик не сообщит полковнику Лоренсу о нашей… называйте это как хотите.

– Не терзайте себя понапрасну.

– Да, конечно. Я просто выброшу это из головы. – Немного помолчав, она спросила: – Кто-нибудь говорил о моем истинном возрасте?

– Кто мог рассказать им? Я?

Она высунула язык.

– Не выношу вашего высокомерия. Мне противно смотреть, как вы расхаживаете тут… с саблей у пояса. Ненавижу вас.

Положив руку на эфес, Коннор отправил в рот кусок говядины.

– А я не испытываю к вам ненависти. Даже если попаду из-за вас под трибунал, я не стану ненавидеть вас.

– Да плевала я с высокой башни на ваши чувства…

– С высокой колокольни, – поправил ее Коннор. – На самом деле говорят так: плевал я с высокой колокольни.

– Плевала я на вас с высокой колокольни! Схватив его шляпу, свои очки и парик, она швырнула все это на вытоптанный ковер.

Расстегнув ремень и отложив саблю в сторону, Коннор подошел к кровати.

– Поговорим о нас с вами.

– Нас с вами больше ничто не связывает. То, что происходило в особняке, было спектаклем.

Если там происходил спектакль, то он продолжался и здесь. Индия мечтала о любви, не веря в ее реальность.

– Я пошутила! – выпалила она. – Просто пошутила.

– Вы заставили меня поволноваться.

– Я попросила вас вчера вечером не делать преждевременных выводов в отношении меня. Я бы не позарилась на вас, будь вы даже единственным мужчиной на свете.

Что-то промелькнуло в его карих глазах. Боль?

– Тогда зачем вы стали подыгрывать моим тетушкам?

– Ради забавы. – Индия тряхнула головой. Шпильки выпали, и волосы рассыпались по плечам. – Я здорово позабавилась, дразня вашу полоумную родню.

– Вы поступили жестоко, затеяв с ними игру. Она потянулась к подушке и, обхватив ее, бросилась на покрывало.

– Они смотрели на меня, как на тухлую рыбу.

– Но поставьте себя на их место.

– Перестаньте меня мучить!

Коннор приблизился к Индии и, обхватив ее талию, склонился над ней.

– Я не хочу унижать вас. – Выражение его лица смягчилось. – Я хочу помочь. Хочу вернуть вас вашей семье целой и невредимой.

Ее сердце сжалось. Почему он не желал большего? Почему эта дурацкая магия бессильна? Почему он еще не заключил ее в свои объятия?

И тут чудо свершилось.

– У меня тоже есть желания, – прошептал он, укладываясь с ней рядом. – Не заставляйте меня объяснять.

Он крепко прижался к ней. Провел ладонью по ее ягодицам. Она обхватила рукой его плечо. Все сомнения и тревоги, терзавшие ее сердце, развеялись, когда Коннор коснулся ее губ своими. Он застонал, целуя ее и даря ей надежду. И она пылко ответила на его осторожную ласку.

Коннор поглаживал ее самые интимные места. Индию охватило страстное желание. Она смутно осознала, что он расстегивает последние пуговицы ее лифа. Потом Коннор склонился над ней и, задрав подол ее платья, провел рукой по обтянутой чулком ноге.

– Ты такая нежная, – пробормотал он. – Как шелк.

– Зато ты твердый. – В ее голосе звучала страсть. – Ты…

– Молчи. Хоть сейчас помолчи.

Могла ли она говорить, когда он так целовал ее? Останови его! – промелькнуло у нее в голове. Он поступает дурно, играя с ее душой и телом. Однако сердце ее желало этого, во всяком случае, сейчас. Индия заставила смолкнуть голос рассудка.

С его губ сорвался стон:

– Инди.

Потом он припал губами к ее набухшему соску. Тело девушки покрылось испариной, затрепетало. Индия закричала от восторга.

Он заглянул ей в глаза.

– А ты страстная женщина.

Она страстная женщина? Это он страстный!

– Похоже, мы подойдем друг другу в постели.

– Да, в постели.

Он прижал свою затвердевшую плоть к ее ноге. Его ласковые пальцы коснулись влажных волос, проникая все глубже. Эти нескромные ласки заставили Индию затрепетать. Она вонзила ногти в плечи Коннора.

– О, Инди, моя драгоценная, – простонал он, целуя ее в губы.

Оттолкнув его, она метнулась в сторону.

– Остановись!

– Нет.

– Довольно, Коннор. Больше не надо.

– Давай воспользуемся этими мгновениями. Они быстро пройдут.

Индия встала, оправила платье. Она отвернулась, она не могла смотреть на Коннора.

– Если мы не остановимся, может появиться ребенок. Бабушка Мейбл говорила, что с женщинами такое случается в определенные дни месяца.

– Ребенок – это осложнение.