Эхо любви

Затем он уехал на службу, а ей предстояло провести бесконечно длинный день. Она, конечно, зайдет к Билли Бою, поговорит с Августой и навестит Эмилию. А что потом? Ей страстно захотелось увидеть Гарри.

Собираясь к Эмилии, она решила взять с собой Билли Боя. Было еще рано, когда они сели в фаэтон. Не успели они немного отъехать от дома, как она почувствовала, кто-то едет рядом верхом, она обернулась и увидела Гарри на его гнедом жеребце.

— Какое прекрасное утро! — весело сказал он. — Я думал вчера вечером увидеть тебя на Эспланаде, но, увы и ах!

— Я была слишком расстроена и осталась дома, — ответила она. — Гарри, я обо всем рассказала Ричмонду.

Этого Гарри не ожидал.

— Анна, разумно ли ты поступила? — спросил он. — Нужно ли было посвящать его в то, что касается только нас с тобой?

Она посмотрела на сына:

— Не будем об этом говорить при Билли Бое.

Пару минут Гарри ехал молча, а затем сказал:

— Это многое усложняет, Анна, жаль, что ты не сказала мне о своем намерении.

Билли Бой заинтересовался капитаном. Он взглянул из кареты и исподтишка кинул на него взгляд, а затем зарылся лицом в колени матери и громко засмеялся, когда понял, что все это заметили.

Гарри подъехал к другой стороне фаэтона и заговорил с мальчиком, отметив сильное сходство с отцом. Анна ответила, что надеется, что сын унаследовал и его характер.

Она едва сдерживала слезы, хотя рядом находился ее любимый, а ее обожаемый малыш разделял их. Но с ними был и Ричмонд. Он присутствовал и в ее мыслях, и в сознании Гарри.

Анна облокотилась на стенку фаэтона, и, видя ее огорчение, Гарри на секунду в знак сочувствия коснулся ее руки. Этого прикосновения было достаточно, чтобы возбудить прежнее страстное волнение у нее в душе, и она готова была, отбросив все представления об обязанностях, вспрыгнуть к нему в седло. Но она сдержалась и лишь заметила, что они едут с визитом к Шекспирам. Он сопровождал ее, пока они не доехали до дома Эмилии, после чего ускакал прочь.

Эмилия сияла от счастья. Новорожденный был таким же, как и все новорожденные. Он громко орал, от чего Эмилия радостно смеялась, а Анна вздрагивала.

У нее разболелась голова, поэтому она пробыла недолго и отправилась навестить мать, оставив Билли Боя на попечении няни Джорджа.

Она застала миссис Батлер увлеченно играющей на пианино, а маленький Эдди ползал по полу в холле, изображая рыбу.

— Смотрите, как я плаваю! — закричал он, двигая руками, как плавниками.

Затем он вскочил и побежал за Анной в гостиную, умоляя позволить ему спеть новую песенку.

Анна села на софу, и Эдди очень живо, не пропустив ни единого слова, спел «Развеселые цыгане». Она похвалила его и свою мать за аккомпанемент, а Эдди снова стал в холле играть в рыбу.

— По-моему, не слишком удачный выбор песни, — заметила Анна. — Но ты хорошо его научила. Эта песня предназначалась для меня?

— Анна, дорогая, как мило, что ты пришла! Разумеется, песня предназначалась для всех, хотя, думаю, она вполне для тебя…

Миссис Батлер закрыла пианино и стала неторопливо складывать ноты, напряженно ожидая, что скажет Анна, но, поскольку та молчала, миссис Батлер заговорила о предмете, занимавшем мысли обеих.

— Я надеялась, ты скажешь, что больше не собираешься встречаться с капитаном Смитом, — сказала она.

— Я видела его по дороге сюда, хотя мы не договаривались о встрече, — ответила Анна. — Мама, я в страшной тревоге. Мне пришлось обо всем рассказать Ричмонду, и он ужасно разгневался.

— Ты сказала Ричмонду?! — воскликнула миссис Батлер. — О чем ты только думаешь? Могу поверить, в какой гнев он пришел. Анна, более безрассудно ты не могла поступить!

— Я не думала о рассудочности своего поступка. Больше всего мне не хотелось оказаться обманщицей.

— Ты не обманщица! Ты не изменяла своему мужу, а твои чувства касаются только тебя. Не было никакой необходимости обременять ими мужа. Он когда-либо навязывал тебе признания в чувствах, испытываемых им к своей дочери? Разумеется, нет! Ты его жена, а это совершенно другое дело. Ты лишь обременила его своим горем, и я считаю, это было неразумно и весьма не по-доброму.

— Я думала, ты поддержишь меня, поскольку ты знаешь, что такое любовь, — заплакала Анна.

— Дорогая моя, любимая моя дочь, именно потому, что я слишком хорошо знаю, что это такое, я готова сделать все, что угодно, чтобы оградить тебя от той участи, которая мне выпада. Ты не перенесешь этого, Анна. Каждый раз, представляя Ричмонда одного в огромном доме, ты станешь плакать от горя, а как ты перенесешь разлуку с Билли Боем? Не забывай, у тебя больше не будет детей. Ты не имеешь права позволить себе швыряться тем, что имеешь.

— О, меньше всего я думала услышать такое от тебя! — вскрикнула Анна в отчаянии.

— И зачем только Гарри приехал в Калькутту! — сказала миссис Батлер. — Ты была счастлива, пока он тебя не потревожил.

— Но каково ему? Неужели он не заслуживает хоть немного счастья? — спросила Анна, заливаясь слезами.

— А почему ты думаешь, что все имеют на это право? Можешь ли ты сделать его счастливым, если других сделаешь несчастными? Прошу тебя, не губи свою жизнь, дорогая! Тебе только двадцать, и у тебя вся жизнь еще впереди.

— И, тем не менее, ты сама ничего бы не изменила, доведись тебе прожить еще одну жизнь, — с горечью сказала Анна.

— Как ты ошибаешься! Я бы все изменила. Если бы в моих силах было изменить что-либо, я бы хотела никогда не встретиться с Кристи, потому что знаю, я не в состоянии была перед ним устоять. Послушайся моего совета и порви отношения с Гарри, пока еще есть время.

Наконец Анна отправилась домой.

Внешне все было как прежде. Только в душе у нее бушевала буря, но, разумеется, никто об этом не догадывался.

Ричмонд вел себя в высшей степени достойно, сохраняя полное самообладание и проявляя к ней обычное внимание и заботливость, но растущее отчуждение между ними доставляло ей огромную боль.

День шел за днем. Привычные обеды и рауты… Ричмонд приводил домой друзей, они обедали, играли в бильярд, беседовали и, как всегда, получали ящики с новыми книгами. Каждый вечер они выезжали кататься на Эспланаду. Иногда встречали Гарри. Ричмонд сдержанно с ним здоровался, а Анна приветствовала его кивком, чувствуя, как кровь отливает от лица и как колотится сердце.

Анна не знала, хватит ли у нее сил и дальше скрывать свое состояние, настолько она измучилась. Она никак не хотела смириться с существующим положением вещей и готова была совершить какой-либо отчаянный поступок. Сомнения и тревоги все сильнее ее одолевали. Она не знала; что думает Гарри по поводу их отношений, так как с той встречи по дороге к Эмилии у них не было возможности поговорить наедине.

Миссис Батлер стала за Анну беспокоиться, видя ее растущую апатию и рассеянность.

— Если Анна совершит какую-либо глупость, она всю жизнь будет об этом жалеть, — сказала она полковнику. — Не знаю, что сделать, чтобы ей помочь.

— Это сердечное увлечение со временем изживет себя, хотя я не понимаю, почему бы им не завести тайную связь, как делают очень многие, — сказал полковник. — Нет ничего страшного в том, чтобы иметь любовника, если, конечно, это не откроется. Не знаю, что они там сами думают по этому поводу.

— Боже мой, тебе стоило бы давно уже знать Анну! — воскликнула миссис Батлер. — Гарри — любовь всей ее жизни, но она никогда не унизится до любовной интрижки. Она страдает, поскольку не в состоянии повернуть время вспять, но и не подумает лечь с ним в постель. И знаешь, Нед, думаю, и он тоже.

— Что ж, дорогая, беспокойством делу не поможешь, сказал полковник. — Думаю, дело как-нибудь само собой разрешится, и через пару месяцев мы забудем, почему все так горячились. Только вот очень жаль, что у нее больше не будет детей.

Миссис Батлер со вздохом покачала головой: она не разделяла оптимизма своего мужа.

Спустя пару дней Гарри появился на приеме у Джона Эллиота, куда были приглашены и Анна с Ричмондом, Она сразу поняла, что Гарри здесь, потому что выделила его голос среди прочих, и почувствовала, как Ричмонд весь напрягся.