Дочь игрока

– Кажется… нет, – пролепетала девочка, явно потрясенная падением. Она попыталась сесть. – Я чувствую… ох, моя лодыжка!

Сара вздрогнула от боли, и Рина, догадавшись, что у нее всего лишь вывих или растяжение, попыталась улыбнуться:

– Боюсь, ты какое-то время не сможешь бегать.

Сара тоже попыталась улыбнуться.

Рина со вздохом поднялась. Потом встала и машинально вытерла грязные руки о столь же грязную юбку. Прикрыв ладонью глаза, она осмотрела скалу над ними, пытаясь определить, сможет ли затащить Сару наверх. Такой подъем представлялся слишком опасным. Рина даже сомневалась в том, что сумела бы подняться одна, без девочки. Они с Сарой находились на карнизе в безопасности, но выбраться наверх не могли.

Приложив ладони к губам, Сабрина закричала:

– Дэвид! Ты меня слышишь?!

Над краем скалы появилась голова Дэвида.

– Слышу. С Сарой все в порядке?

– С ней все будет хорошо, но она вывихнула ногу. Ты должен вернуться в Рейвенсхолд за помощью.

Дэвид со страхом посмотрел на продуваемые ветрами скалы:

– Мне не разрешают ходить по утесам одному. Папе это не понравится.

– Мой милый, это – особый случай. Твой папа не рассердится. Только держись подальше от обрывов. Только ты можешь добраться до Рейвенсхолда и привести кого-нибудь, кто нас спасет.

Дэвид повеселел:

– Спасти вас? Как рыцарь в твоей сказке?

– Да, как рыцарь! – закричала Рина. – Но ты должен мне обещать, что будешь очень, очень осторожным. Хорошо?

Она услышала лишь лай собаки. Очевидно, Дэвид уже убежал. Рина закрыла глаза и вознесла молитву к ангелу-хранителю: «Я знаю, что сейчас не состою в твоем списке добродетельных людей, но прошу тебя, защити мальчика. Пожалуйста».

– Пруденс?

Сабрина поспешно смахнула слезы. Ей ужасно хотелось заплакать, но она не могла себе этого позволить, ведь Сара нуждалась в ее поддержке. Рина улыбнулась и взяла девочку за руку.

– Тебе нечего бояться. Твой отец скоро будет здесь – не успеешь оглянуться.

Сабрина ожидала, что ее слова успокоят Сару. Но лицо девочки исказилось гримасой.

– Он не придет. Зачем? Он знает, что это я во всем виновата.

Рина нахмурилась.

– Ты совсем не виновата… Эту тропу следовало пометить как опасную. Ты же не знала, что здесь так опасно…

– Вы не понимаете! – Сара энергично помотала головой, и ее рыжие кудри рассыпались по плечам. – Папа меня ненавидит. Он знает: это я виновата, что мама уехала.

Рина во все глаза смотрела на девочку.

– Это неправда. Ты не должна так говорить…

Но Сара ее перебила:

– Вы были правы – на самом деле я любила маму и очень испугалась, когда она исчезла. Папа сказал мне, что она уехала навестить подругу, но я видела, как они обшаривали дно бухты. Все думали, что она утонула. Я молилась Богу, чтобы мама осталась жива, мне даже снилось, что она где-то заблудилась и зовет меня…

Рина погладила девочку по волосам:

– Успокойся, Сара. Не нужно рассказывать мне остальное.

Девочка крепко сжала губы, потом снова заговорила:

– Нет, я хочу рассказать об этом, особенно, если мы… – Она бросила взгляд в сторону обрыва и всхлипнула. – Сон про маму так испугал меня, что я проснулась. Я пошла к папе, чтобы он убаюкал меня песенкой, – он всегда так делал, когда я была маленькой. Но в комнате у папы был дядя Парис, и он рассказывал о письме, которое мама написала тете Касси. Я стояла у двери и все слышала. Он сказал, что она убежала, чтобы жить с кем-то другим. Мама написала, что она устала, что ее… обременяют дети. Я точно помню эти слова – «обременяют дети, будто камни на шее». Потом дядя Парис сказал папе, что корабль, на котором плыла мама, перевернулся и что она утонула.

Сара умолкла. Слезы текли по ее перепачканным щекам.

– Это я виновата. Дэвид был еще слишком маленький, чтобы… причинять неудобства. Если бы я вела себя лучше, если бы не была капризной и доедала весь горошек, она бы не уехала, и папа не стал бы меня ненавидеть за то, что она убежала из-за меня.

Рина наконец поняла, почему девочка замкнулась в себе: Сара боялась, что раскроется ее страшная тайна.

– Бедняжка… – прошептала Сабрина, обнимая дрожащую девочку. – Твой отец тебя любит, поверь мне.

Сара всхлипнула:

– Но ведь это из-за меня мама убежала.

– Ничего подобного. Я не знаю, почему уехала твоя мама, но это не имеет к тебе никакого отношения. Мама тебя любила, я в этом уверена.

– Почему? – шепнула Сара. – Почему ты в этом уверена?

– Потому что… – Рина осеклась, вспомнив слова Квина о том, что она ничем не обязана Тревелинам, что она для них – ничто. Завтра она станет для Сары лишь воспоминанием. Так что разумнее всего – держаться от Сары подальше. Но Рина сама много страдала и не могла отвернуться от страдающего ребенка. Особенно от ребенка, который так отчаянно нуждался в любви…

Сабрина же отчаянно нуждалась в том, чтобы дарить любовь. Она еще крепче обняла девочку.

– Я знаю, твоя мама тебя любила, потому что я тоже тебя люблю. Но я не знала, как сильно люблю, не знала, пока не испугалась, что могу тебя потерять.

Сара улыбнулась сквозь слезы, и эта улыбка стала для Рины драгоценнейшим даром.

Теперь обрыв уже не казался таким опасным, а ветер – таким холодным. Сара же, оживившись, говорила без умолку, словно пыталась выговориться после долгого молчания. Она рассказывала Рине обо всем на свете. О своем поразительно умном пони. О цветах, которые сама посадила в конце сада. Рассказывала, как рыбаки ловят рыбу в бухте. Как облака в летние дни образуют на небе различные фигуры. Девочка говорила, говорила и говорила, и Рина впитывала каждое ее слово, ведь она сделала Сару счастливой хотя бы на время, возможно, даже отчасти залечила ту душевную рану, которую нанесла дочери Изабелла…

Сабрина нахмурилась. Она вспомнила рассказ Касси о письме Изабеллы, в котором та просила подругу попрощаться за нее с детьми. Но она не сказала ни слова про «камни на шее». Зачем Фицрою придумывать такие жестокие слова?

– Сара, когда дядя Парис говорил о твоей маме, он точно передавал все, что было написано в письме?

Сара пожала плечами:

– Не знаю. Может быть, дядя Парис что-то и забыл. Я однажды слышала о человеке, который не мог вспомнить свое собственное имя. Он торговал рыбой в Пензансе, и его ударило по голове тележкой молочника…

Рина слушала рассказ Сары вполуха. За годы, прожитые с отцом, у нее развилось особое чутье на обман. Очередная история Сары явно не вызывала доверия. И выдумки девочки почему-то взволновали Рину – по спине ее пробежал холодок, словно призрак Изабеллы подошел к ней и опустил на плечо ледяную руку…

Раздавшийся сверху крик заставил ее вздрогнуть:

– Эй, мисс Уинтроп! Леди Сара!

– Мы здесь! – отозвалась Сабрина, вскочив на ноги. Она приложила ладони к губам и прокричала: – Мы здесь, внизу!

Наверху началась суета, вниз посыпались камни и обломки скал. Рина прикрывала Сару своим телом. И вдруг увидела рядом молодого мужчину в куртке рудокопа – он спрыгнул на карниз.

– Здравствуйте. Меня зовут Даффи, – сказал он, вежливо поднося руку к полям своей шляпы, словно они встретились где-нибудь на дороге, а не над пропастью. Рудокоп дернул за веревку, обмотанную вокруг пояса. Затем задрал голову и зычным голосом закричал: – Эй! Они здесь, и в полном порядке. Я сперва подниму маленькую мисс.

– Прошу вас, мистер Даффи, осторожнее, – попросила Рина. – Она повредила лодыжку, возможно, у нее растяжение.

– Не тревожьтесь, мисс. У меня у самого дома шестеро, и дня не проходит, чтобы хоть один не явился с синяком или шишкой. Хозяйка моя просто с ума сходит. Так что я знаю, как обращаться с детьми. Ну, хватайтесь руками за мою шею, леди Сара, и кивните, когда будете готовы к подъему.

Даффи дважды дернул за веревку – и вместе с девочкой вознесся к небу. Сабрина, прикрыв глаза ладонью, наблюдала за ними. Когда они достигли вершины, она с облегчением вздохнула.