Таинство любви

Отпивая из кружки маленькими глотками, Софи развернула пергаменты. Прочла оба письма Морвин, несколько раз прочла слова проклятия, потом вернула свитки обратно в сундук. Она узнала правду, но где же обещанный путь спасения? Ни в посланиях Морвин, ни в проклятии Роны ничего не говорилось о том, как положить конец страданиям женщин рода Голтов.

Глядя в огонь невидящим взором, она морщилась, чувствуя присутствие душ тех, кто умер в этом доме, в том числе и бедной тети Клер. Из поколения в поколение женщинам рода Голтов даровался краткий миг сладостной любви, сменяющийся болью и разочарованием. Тогда они возвращались сюда, в этот дом, чтобы умереть или влачить скорбные дни. Каждая из них долгие годы ломала себе голову, пытаясь понять — почему любовь их покинула, почему длилась так недолго, прежде чем выскользнуть из рук, подобно мельчайшему песку? Софи не пробыла в Уэрстейне и двух недель, но не раз на нее накатывало отчаяние тех, кто жил здесь раньше, ложилось ей на плечи столь тяжким бременем, что она была готова рыдать. Если тетя Клер тоже его ощущала, всю жизнь прожила под его гнетом, то неудивительно, что она сделалась несколько странной.

Итак, вот оно, проклятие Роны, наложенное на Маккорди, «жало в боку», как называла его Морвин. Теперь Софи видела — ей уготована та же судьба, что и тете Клер, что и всем душам, которые влачили одинокие дни, терзаясь муками разбитого сердца, здесь, в Уэрстейне, до сих пор запертые в этом доме, как в ловушке. Жало, брошенное злобной родственницей, поразило и мать Софи. И она позволила отчаянию так завладеть своей душой, что бросилась в море, не в силах провести в страданиях ни дня. Когда Софи исполнилось двадцать, ей даже показалось странным, что она до сих пор не повторила судьбу матери. Однако и любовь ее пока не коснулась. Люди, как правило, считали ее старой девой, которую нужно жалеть. Сама же Софи начинала думать, что в действительности ей очень повезло.

Софи думала о том, что она не станет очередной жертвой в длинной череде тех несчастных женщин. Нужно положить конец беде, которую мстительная родственница навлекла на поколения невинных людей, пусть даже у Софи уйдет на это вся жизнь. Если Богу было угодно, чтобы женщины семьи Голтов расплачивались за преступление Роны, четыреста тридцать пять лет страданий искупают его с лихвой. Может быть, Бог желает, чтобы одна из рода Голтов положила конец тому, что так неразумно начала другая женщина в далеком прошлом. Ее долг — попытаться это сделать.

И начинать нужно именно в Нохдаэде.

— Нелла не одобрит мою затею, — прошептала она и чуть не улыбнулась.

— Мне это не нравится, миледи. Вовсе не нравится.

Софи искоса взглянула на горничную, которая скакала бок о бок с ней на своем крепком пони. Едва узнав о плане Софи, который та вынашивала целую неделю, Нелла принялась безостановочно стонать да причитать. Этого следовало ожидать, но Софи уже порядком надоело. Страхи Неллы питали собственные опасения Софи, тогда как она так нуждалась в доверии и поддержке. Нелла, конечно, преданная служанка, но ей бы еще храбрости, может быть, чуточку любви к приключениям.

— Нелла, неужели ты хочешь, чтобы я умерла в одиночестве, с разбитым сердцем? — спросила она.

— Ох, нет!

— Тогда замолчи. Пока живо проклятие Роны, я обречена страдать, как все женщины моего рода, ее кровные потомки. Мой тоскующий дух будет бродить по дому в толпе прочих отчаявшихся душ Уэрстейна.

Ахнув, Нелла бросила на хозяйку укоризненный взгляд:

— Вы же сказали, что в Уэрстейне нет привидений!

— Я имела в виду — их не было в той комнате, где мы находились. — Софи усмехнулась, когда Нелла обиженно фыркнула, но вмиг сделалась серьезной. — Нелла, все будет хорошо.

— Ой ли? Одна женщина из деревни говорила, что лэрд — сущее чудовище, зверь, который пьет кровь и пожирает младенцев.

— Если он ест младенцев, то у него, должно быть, совсем плохой аппетит, потому что деревня кишит детьми. Да и деревня выглядит процветающей — так не бывает, если в ней хозяйничает чудовище. — София огляделась по сторонам, отметив про себя, какой суровой сделалась местность, и нахмурилась, разглядывая высящийся впереди замок, сложенный из темного гранита. — Место и впрямь выглядит мрачным. Поразительна резкая граница между светом и тенью!

— Вы что-то чувствуете, миледи? Зло или беду? — дрожащим шепотом спросила Нелла.

— Я чувствую отчаяние, — ответила Софи, тоже тихо. — Оно висит как густое облако, просто нечем дышать.

— Ох, Господи! Негоже вам тут, миледи. Совсем негоже.

Софи спешилась, хотя до зловещих ворот Нохдаэда оставались еще многие ярды, и коснулась рукой холодной каменистой почвы.

— Яд Роны глубоко проник в эти камни.

— Проклята сама эта земля? А что, если проклятие прилипнет и к нам?

— Тебе нечего бояться, Нелла. Этот яд предназначен Маккорди, а не нам.

Нелла тоже спешилась, встала рядом с Софи и схватила ее за руку:

— Уйдемте из этого проклятого места, миледи! Вы слишком чувствительны. То, что отравило здесь воздух и землю, может отравить и вас.

— Я уже отравлена, Нелла, и предвижу новые несчастья. Долгие годы одиночества и страданий, тех самых, что заставили мою маму броситься в море и свести счеты с жизнью. Род Маккорди тоже страдает. Эта боль была суждена одной Роне да, быть может, ее любовнику. Но ее жертвами стали невинные люди. Тетя Клер не сделала ничего дурного. Моя мать не сделала ничего дурного. Мужчина, который живет в этих мрачных стенах, не сделал ничего дурного. Гнев одной женщины обрушился на всех нас. Разве могу я забыть? Разве могу взять и уйти? Во мне течет кровь Роны, и я должна сделать все, что в моих силах, чтобы исправить зло. Если не ради себя, то ради Маккорди, ради моего собственного ребенка, если он будет мне ниспослан.

— Значит, если вам удастся сломать проклятие, вы сможете любить, быть любимой и родить детей?

— Да, именно так я и думаю.

Глубоко вздохнув, Нелла расправила худые плечи и решительно кивнула:

— Тогда мы должны сделать дело. Вы имеете право на такое счастье. А я смогу найти в себе силы, чтобы быть храброй. У меня есть защита.

Вспомнив обо всех талисманах, камнях с рунами и подобных штуках, которыми Нелла была увешана с головы до пят, Софи решила, что ее горничная, наверное, самая защищенная женщина во всей Шотландии.

— Моя верная Нелла, я рада, что ты со мной. Думаю, мне очень понадобится твоя помощь.

Она взяла поводья своего пони и зашагала к воротам Нохдаэда.

— Даже солнце боится светить на это проклятое место, — шепнула Нелла.

— Да. Помолимся же Господу, чтобы он, в бесконечной своей милости, указал мне, как рассеять этот мрак.

Глава 2

— Гость, Алпин!

Алпин Маккорди поднял голову от письма, которое читал. Эрик, его правая рука, стоял на другом конце огромного зала, возле главного стола. В его грубых чертах не было и намека на веселье, однако он, должно быть, шутил. Гости никогда не являлись в Нохдаэд. Всем проезжающим через его земли быстро и доходчиво объясняли, что нужно держаться подальше. Не таков был мрачный хозяин Нохдаэда, чтобы к нему можно было заехать с визитом.

— Неужели разыгралась буря и кто-то непременно решил искать убежища в моем доме? — спросил он.

— Нет. Она хочет с вами поговорить.

— Она?

— Да. — Эрик покачал головой. — Две девушки. Та, что называет себя леди Софи Хей, говорит, что хочет с вами побеседовать. — Эрик вдруг обернулся и сердито крикнул: — Черт побери, женщина, я велел тебе ждать!

В дверях огромного зала появились две женщины.

— Моя леди замерзла, — отозвалась та, что была совсем худышкой.

Она подтолкнула спутницу поближе к камину.

— Со мной все в порядке, Нелла, — возразила другая.

Эрик продолжал препираться с женщиной по имени Нелла, но вниманием Алпина уже завладела леди у камина, с ее мягким, хрипловатым голосом. Он почувствовал странное стеснение в груди, когда она сбросила капюшон плаща, открывая взгляду нежный профиль и густую гриву волос цвета меда. Пока служанка помогала ей снять плащ, переругиваясь с Эриком, Алпину представилась отличная возможность рассмотреть леди как следует.