Знак любви

Дары? Элис едва не рассмеялась ему в лицо. Но она знала, что горечь сделает ее смех грубым и неприятным. Увы, эти дары приносили ей одни несчастья. Разве родных ее не убили, изрубив в куски, лишь из-за этих даров? А ее зверски избили и безжалостно изнасиловали лишь потому, что она обладает этими дарами. Возможно, она до сих пор жива лишь потому, что Бог все же ниспослал ей один настоящий дар – она боялась и даже ненавидела все то темное и непонятное, что жило в ней. Но если бы Бог задумал по-настоящему ее облагодетельствовать, то она не стала бы грязной и голодной нищенкой, таившейся в пещерах. Не стала бы такой, какой была сейчас.

Снова окинув взглядом мужчин, Элис нахмурилась. «Что-то тут не так… – думала она. – Эти трое – все чистые, хорошо одеты и вполне сытые. Но при этом, судя по их клыкам и некоторым иным признакам, все они такие же, как я, то есть отмечены тем же проклятием…» Однако незнакомцы явно не считали себя проклятыми, и, похоже, у них не было для того оснований. Кроме того, они утверждали, что она, Элис, одного с ними рода. Но есть ли у них какое-то безопасное убежище? Или они избежали самого худшего только потому, что были сильны, хорошо вооружены и крепко держались друг за друга?

Причем именно от них, от этих незнакомцев, она только что узнала о Заблудших, о детях, рожденных от их предков и брошенных ими на произвол судьбы. Но, конечно же, были и такие дети, о рождении которых их предки даже не догадывались – во всяком случае, они не задумывались о том, что их семя, возможно, где-нибудь прорастет. Мать Элис как-то рассказывала, что когда-то у ее матери, то есть у бабушки Элис, был любовник, темноволосый красавец, приходивший к ней только по ночам. От этого союза родилась мать Элис, и она говорила, что тьма прокралась в их род от того самого мужчины. Как-то бабушка рассказывала об этом человеке, называя его темным рыцарем, великим грешником и Всадником Ночи.

И все, что говорили сейчас ей эти мужчины, совпадало с тем немногим, что Элис знала и что могла вспомнить. Однако она не была уверена в том, что может вполне им доверять. Слишком уж большой риск – довериться незнакомцам.

И все же было ясно: эти мужчины прекрасно знали, как устроить свою жизнь, если жили в безопасности, в тепле и в достатке. А ей, Элис, смертельно надоело постоянно от кого-то убегать и прятаться в пещерах, словно дикое животное. Не могла она не замечать и того, что такая жизнь сильно изменила ее – теперь она и впрямь превратилась в лесного зверька. Кроме того, Элис знала, что никогда не сможет дать своим подопечным всего того, чем обладали эти мужчины.

Да, в одиночестве она обречена на поражение, на гибель. И не только она одна. Как только ее, Элис, не станет, ее подопечные, те, ради кого она боролась изо всех сил, тоже умрут. И приходилось признать, что она слишком устала и больше не сможет нести свою ношу в одиночестве.

– Милая, мы не желаем тебе зла, – сказал Гиббон; он понимал, что женщина им не доверяет. – Ты ведь не одна, верно? У тебя есть ребенок, да? Позволь нам помочь тебе. Позволь нам отвезти тебя к твоим соплеменникам в Камбрун. Там ты будешь в безопасности, в большей безопасности, чем сейчас. И ты, и твой ребенок.

– Ах да, мое отродье… – с усмешкой протянула Элис, вспомнив слова одного из Охотников.

И в тот же миг лицо незнакомца исказилось от гнева, и он еще крепче сжал ее руку. Было очевидно: его возмутили оскорбительные слова Охотника о ее ребенке. И тогда Элис наконец решилась… Коротко кивнув, она сказала:

– Хорошо, я согласна. Я вынуждена довериться вам, потому что у меня нет выбора. Ведь если тем мерзавцам, которые меня преследуют, не удастся добиться своего, то я все равно умру от голода и холода. Поэтому сейчас… Сейчас идите за мной.

Тут Гиббон наконец-то выпустил ее руку, и Элис быстро зашагала по узкой тропке. Гиббон тотчас же последовал за ней, и вскоре он обнаружил, что ему и его кузенам не так-то просто поспевать за этой женщиной. Она с легкостью карабкалась по скалам, хотя и была босая, без башмаков. Она взбиралась по острым камням с необычайным проворством, и временами Гиббон и его кузены отставали от нее. Возможно, эта женщина обладала особым даром – даром взбираться на скалы. Или даже приобрела сноровку, потому что долго вела такую жизнь.

Тут Элис соскользнула в расщелину между двумя валунами, и Гиббон последовал за ней. Кузены же его тихо ругались, и Гиббон, взглянув на них, невольно усмехнулся: конечно же, худенькой и невысокой женщине было гораздо легче пробираться между валунами.

Вскоре они оказались в небольшой пещере. Осмотревшись, Гиббон уже собрался пожаловаться на тесноту, но взглянув на крохотный костер, разведенный в центре пещеры, прикусил язык и замер в изумлении – этого он никак не ожидал.

Глава 2

На Гиббона уставились четыре пары глаз, причем детских глаз. То есть получалось, что Элис Бойд защищала не одного ребенка, а четырех детей, и самый старший из них, худенький мальчик лет девяти – десяти, стал перед костром, заслонив младших. Гиббон испытующе смотрел на мальчишку, а тот столь же пристально смотрел на незнакомого мужчину. И было совершенно очевидно, что в этом ребенке проявлялись все самые характерные черты Макноктонов.

За спиной мальчика затаились две темноволосые девочки, но Гиббон даже не пытался определить их возраст – они были слишком малы. Еще один мальчик попытался пробраться к старшему брату, но тот легонько оттолкнул его. Все эти дети были такими же грязными и оборванными, как Элис; держались же настороженно и смотрели злобно, как хищные зверьки, чем весьма походили на Элис. Но Гиббон очень сомневался, что все четверо ее дети. На вид ей было не больше двадцати, и только один ребенок внешне походил на нее.

– Успокойся, Алин, – сказала Элис старшему мальчику.

Приблизившись к нему, она усадила его у костра и присела с ним рядом.

– Ты привела к нам Охотников? – проговорил он с укором.

– Конечно, нет. Я ни за что бы так не поступила. Поверь, я бы скорее согласилась умереть, чем предала бы вас. Ты же не сомневаешься в том, что я никогда не отдала бы Охотникам Донна, моего собственного сына? Нет. Ни за что бы не отдала ни его, ни тебя, ни Джейн с Нормой?

Алин пожал плечами и пробурчал:

– Но если они не наши враги, то кто же?

– Все мы Макноктоны, – ответил Гиббон. Он и его кузены осторожно приблизились к детям и Элис. – Мы такие же, как вы, и те люди, что охотятся за вами, за нами тоже охотятся. – Мы думаем, что в ваших жилах течет кровь Макноктонов.

– Не знаю, что за кровь течет в моих жилах, но точно знаю, что мы прокляты. И мне все равно, откуда пришло к нам это проклятие, – ответил Алин, и в голосе его прозвучала совсем недетская горечь.

Присев у костра, Гиббон пристально посмотрел в глаза мальчика и тихо проговорил:

– Да, верно, временами это похоже на проклятие. Особенно в тех случаях, когда яркий свет жжет нам глаза и когда нутро сводит от невыносимого голода. Но мы не порождение дьявола. И мы не демоны. Мы просто другие, вот и все. Увы, наши предки упивались тем, что отличает нас от всех прочих людей, и они были слишком самонадеянны и жестоки. Но еще отец вождя нашего клана положил этому конец. Правда, мы до сих пор не понимаем, как могли наши предки так бездумно рассеивать свое семя по свету. Мне бы очень хотелось думать, что они более заботливо относились бы к своим отпрыскам, если бы знали об их существовании, но, честно говоря, не слишком в это верится. Но как бы там ни было, им скорее всего просто не приходило в голову, что обычные женщины способны рожать от них детей.

– Любой мужчина в здравом уме понимает, что если разбрасывать семя по свету, то непременно что-то да прорастет, – ответил Алин, и в голосе его было столько желчи, что Гиббону сделалось не по себе.

– Что ж, Алин, в этом ты прав. И все же семя Макноктонов часто не пускает корней. Мы очень долго создавали семьи внутри клана, держась подальше от тех, кого называем Чужаками. Но однажды наш вождь осмотрелся и увидел, что за сорок лет только от одной пары родителей, в жилах которых текла чистая кровь Макноктонов, родился ребенок. И еще один ребенок в Камбруне родился от Макноктона и женщины из Чужаков. Вот почему нам не приходило в голову, что у Макноктонов могут быть дети за пределами наших земель. – Гиббон со вздохом пожал плечами. – Вот у нас и решили: если мы не способны давать потомство, вступая в брак с женщинами из нашего клана, то с чего бы думать, что от нас способны рожать женщины из других кланов?