Розамунда, любовница короля

– Тогда едем к их дому, – согласилась Розамунда. – Они тебе понравятся.

Теперь Хью Кэбот понял вторую причину, по которой Генри Болтон выбрал его в мужья Розамунде. Очевидно, ему не терпелось позлить Эдмунда. О нет, он не сместил старшего брата с должности грубо и открыто, просто теперь тому ничего не останется, кроме как отступить. Что же, Хью придется как можно скорее навести мосты, если он не хочет открытой ссоры. Ничто не должно отвлекать его от цели: заботы о безопасности Розамунды и Фрайарсгейта. Если Эдмунд Болтон именно таков, каким его считает Розамунда, Хью наверняка с ним поладит.

Они добрались до каменного коттеджа, расположенного на склоне уединенного холма, выходившего на маленькое озеро. С первого взгляда было видно, что домик содержится в порядке: ни одной поломанной черепицы на крыше, свежая побелка, крепкие ставни. Под окном стояла старая, много повидавшая скамья. Из трубы поднималась узкая лента серого дыма. У двери цвели поздние розы.

Спрыгнув с лошади, Хью поднял Розамунду и поставил на землю. Девочка поспешила в коттедж, выкрикивая на ходу:

– Эдмунд! Мейбл! Мой муж захотел познакомиться с вами!

Хью, нагнув голову под притолокой, вошел в дом и оказался в уютной комнате, где в камине весело плясало пламя. Вперед выступил мужчина среднего роста с загорелым, обветренным лицом человека, проводящего весь день на свежем воздухе. Янтарные глаза светились любопытством.

– Добро пожаловать, милорд. Мейбл, иди познакомься с новым хозяином.

Он подвел к гостям свою пухленькую женушку, маленькую женщину неопределенных лет с проницательными серыми глазами. Она внимательно оглядела Хью и, очевидно, удовлетворившись осмотром, почтительно присела.

– Рада видеть вас, сэр.

– Могу я предложить вам сидра, милорд? – вежливо Осведомился Эдмунд.

– С удовольствием, – согласился Хью. – Мы целый день скакали верхом, объезжая владения моей жены.

– И мое дитя кусочка во рту не имело с самого утра? – возмутилась Мейбл. – Безобразие!

– Я не голодна, – хихикнула Розамунда. – Я впервые за много недель вышла из дома! Ты же знаешь, Мейбл, дядя Генри глаз с меня не спускал и разрешал отлучаться разве только для того, чтобы облегчиться и поспать. До чего же чудесной получилась прогулка!

– И все же Мейбл права, жена, – спокойно вмешался Хью. – Я, как и ты, наслаждался прекрасным днем, но ты растешь и нуждаешься в подкреплении. – Он повернулся к хозяевам:

– Кстати, я просто Хью Кэбот.., и буду рад, если вы станете обращаться ко мне по имени, данному мне при крещении, Эдмунд и Мейбл Болтон, – Да, когда мы наедине, – согласился Эдмунд, – но в присутствии слуг мы должны соблюдать общепринятые правила. Что ни говори, а ваша жена – хозяйка Фрайарсгейта.

Эдмунд приятно удивился тону и мягким манерам Хью.

Не таким он ожидал увидеть мужа Розамунды!

– Садитесь! – пригласила Мейбл. – Я покормлю вас, Она захлопотала, вынув хлеб из стоявшей у огня корзины, разрезав каравай надвое и вынимая мякиш. Потом поставила корки на стол и наполнила аппетитно пахнувшим жарким из кролика с луком и морковью в густой подливе.

Также она положила на стол полированные деревянные ложки. Розамунда и Хью должны были есть из одной корки.

Эдмунд принес оловянные кубки с сидром.

К своему удивлению, Розамунда обнаружила, что очень голодна. Она ела быстро, жадно, то и дело засовывая в рот куски каравая.

Мейбл исподтишка наблюдала за ними, отмечая, что Хью Кэбот заботится о ребенке, позволяя девочке есть вволю, а сам только делает вид, что тянется к жаркому. Лишь когда Розамунда насытилась, он стал энергично орудовать ложкой.

«Ну и ну, – заметила про себя Мейбл. – Интересно, ничего не скажешь».

Но она еще не была готова поверить, будто Генри Болтон сделал племяннице добро, выбрав ей в мужья этого старика. Все же Розамунда, кажется, полюбила этого человека. Обычно она не слишком привечает незнакомых людей, особенно имеющих отношение к ее жадному дяде.

– Клянусь, Мейбл, это лучшее кроличье жаркое, которое я едал в жизни! – объявил Хью, отдуваясь и с довольным вздохом отодвигаясь от стола.

– Она хорошо готовит, моя Мейбл, – с улыбкой подтвердил Эдмунд. – Еще сидра, Хью?

– Нет, не стоит. Нам нужно скоро уезжать, если хотим засветло добраться до дома.

– Да, зима на носу, и с каждым днем темнеет все раньше, – кивнул Эдмунд.

– Однако прежде чем уйти, я хочу, чтобы между нами не осталось неясностей, – объявил Хью. – Генри Болтон задумал нас поссорить, но я этого не допущу. Много лет я служил управителем у брата Агнес Болтон. Меня попросили обучить его младшего сына всему, что я знаю, что и было сделано. Парню предстояло занять мое место. Узнав об этом, Агнес предложила мне стать мужем Розамунды, чтобы защитить интересы ее мужа во Фрайарсгейте.

– У Генри Болтона не было интересов во Фрайарсгейте! – рассердился Эдмунд.

– Согласен, – поспешно кивнул Хью. – Фрайарсгейт принадлежит Розамунде, а после нее – ее наследникам, но Генри пошел на хитрость, попытавшись заменить вас и выдав Розамунду за меня. Фрайарсгейт не нуждается в двух управителях. Насколько я знаю, меня попросили жениться на девочке. Ничего больше. Хотя Генри рассчитывает, что я вытесню вас с должности, предназначенной вам отцом, этого не будет.

– И как же вы поступите? – осторожно осведомился Эдмунд.

– Научу Розамунду читать, писать и вести счета, чтобы, когда нас обоих не окажется рядом, она знала, что делать.

Насколько я понял, священник не пытался ее учить. Он показался мне человеком не очень умным и довольно невежественным.

– Генри Болтон убежден, что женщине грамота ни к чему. Достаточно уметь вести дом. Он считает, что племяннице лучше всего знать обязанности жены и хозяйки: уметь варить мыло, делать заготовки, солить рыбу, – пояснил Эдмунд.

– А как считаешь ты? – допрашивал Хью.

– Думаю, ей не помешает и грамота, но старый отец Бернард сам не силен в письме и чтении, не говоря уже о счете. Выучил службы на слух и никак не может считаться образованным человеком. Черт, да он старше тебя, Хью Кэбот, и последнее время с головой у него не все ладно.

Хью сердечно рассмеялся.

– В таком случае договорились, Эдмунд. Ты будешь по-прежнему управлять поместьем, а я стану обучать свою жену.

– Но мы будем встречаться регулярно, – добавил Эдмунд. – Ты должен знать все дела поместья, дабы Генри не сомневался в том, что именно ты управляешь Фрайарсгейтом. И лучше будет, если ты станешь вершить суд, как полагается, каждые три месяца. Для всех посторонних именно ты отныне – господин Фрайарсгейта.

– Надеюсь достойно играть свою роль, – кивнул Хью.

– Пока вы двое строите планы, бедный ребенок заснул, – резко вмешалась Мейбл. – Поезжайте домой вместе со своей женушкой, Хью Кэбот, прежде чем стемнеет, а то еще заблудитесь в здешних пустошах. В округе рыщут разбойники, ибо шотландская граница совсем недалеко отсюда.

– Вы часто подвергаетесь набегам? – спросил Хью.

– Обычно здесь у нас безопасно, – сухо заверила Мейбл, – если только королям и могущественным лордам не придет в голову сцепиться. Тогда больше всего страдают бедные и обездоленные. Иногда шотландцы угоняют скот и овец, но по большей части нас оставляют в покое.

– Интересно, почему бы это? – удивился Хью.

– Причина в наших холмах, – вмешался Эдмунд. Те, что вокруг Фрайарсгейта, – очень крутые, через них трудно угнать стадо или хотя бы несколько животных. Для того чтобы шотландцы по-настоящему ополчились на нас, нужен очень серьезный повод вроде открытой распри.

– А кто из приграничных лордов живет ближе всего к Фрайарсгейту? – допытывался Хью.

– Хепберн из Клевенз-Карна, – ответил Эдмунд. – Я встречался с ним однажды, когда он приезжал на ярмарку скота со своими сыновьями. Возможно, он уже умер и один из сыновей унаследовал все, хотя не знаю, который именно.

Шотландцы – люди склочные, и сыновья, вне всякого сомнения, передрались из-за отцовских владений.