В плену сомнений

Никогда прежде ей не приходилось испытывать подобного наслаждения. И если этот восторг доступен только испорченным женщинам, то как же ей жаль всех этих благовоспитанных англичанок!

— Рис, — прошептала она, стараясь выбраться из-под его тела, всей тяжестью навалившегося на нее. — Не мог бы ты… пожалуйста…

Со стоном изнеможения он скатился с нее и остался лежать на боку, полуприкрыв глаза. Потом потянулся к Ней и благодарно поцеловал ее в плечо.

— Прости меня, любимая. Ты была так восхитительна!

Теперь, когда Джулиана могла свободно вздохнуть, она с удивлением почувствовала что-то липкое у себя между ногами. И, взглянув вниз, обнаружила, что вся перепачкалась в крови.

Она вскочила и с тревогой поглядела на Риса.

— Рис! У меня кровь! — И испуганно уставилась на свои бедра со следами крови на коже. Хотя никакой боли, кроме ноющей тяжести внизу живота, она не чувствовала, ей вдруг показалось, что Рис всю ее внутри изувечил.

— Не волнуйся, — улыбнулся он, обнимая Джулиану. — Если девушка невинна, то с ней такое всегда случается, когда она отдается мужчине.

Джулиана с недоверием взглянула на мужа.

— Это точно?

— Точно, моя обожаемая женушка. — В его голубых глазах блеснули лукавые искорки, и он поцеловал ее в губы. — В следующий раз тебе не придется так страдать… — Он замолчал, многозначительно улыбаясь, потом провел рукой по ее груди. Джулиана уже чувствовала по тому, как напряглась его плоть, что в нем вновь зреет желание. Однако то, с какой уверенностью он объяснил ей про кровь, не на шутку обеспокоило ее.

— А откуда тебе известно, как это бывает, когда мужчина… когда он…

— Занимается любовью с девственницей? — Он улыбнулся. — Обычно мужчины часто рассказывают друг другу о таких вещах. Жаль, что у женщин это не принято.

— Да, это точно, — рассеянно согласилась она, а в ее голове уже зрели подозрения о богатом опыте мужа в любовных делах. Вот, например, он слишком быстро ее раздел, словно ему давно было известно, как там у женщин все застегивается… и расстегивается. Эта мысль заставила ее нахмуриться. — Скажи, я единственная женщина, с которой ты… занимался этим?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица, и он вздохнул:

— Ты единственная девственница, с которой я занимался любовью.

К своему удивлению, она поняла, что ужасно ревнует его, но постаралась не подать виду.

— Значит, ты занимался любовью с другими женщинами.

— Все это не имеет сейчас никакого значения, уверяю тебя.

— А что же тогда имеет значение для тебя?

— Джулиана, ни одна из них даже не стоит того, чтобы говорить о ней…

Но ревность вспыхнула в ней с новой силой.

— Из них? Так, значит, у тебя была не одна, а несколько женщин? — Она представила, как он их ласкает, целует, доводит до экстаза своими умелыми пальцами. Мама говорила ей, что такое возможно только между мужем и женой. Так, значит, все это тоже было ложью?

Он не ответил, а молча встал и направился к умывальнику. Смочив два полотенца в тазике с водой, одним он стер следы крови с себя, а другое принес жене. Опустившись рядом с ней на кровать, Рис принялся вытирать остатки крови, оставшиеся на ее коже.

— Так ты не ответишь мне? — шепотом спросила Джулиана.

Желваки заиграли на его скулах. Он закончил оттирать кровь и, отшвырнув грязное полотенце в сторону, с отчаянием посмотрел на Джулиану.

— Ты уверена, что хочешь услышать о женщинах, с которыми я спал до тебя? — Джулиана решительно кивнула, и он со вздохом сказал: — Ну что ж, была миссис Эйбернети, молоденькая жена одного из моих опекунов. Она пригласила меня на чай, когда ее супруг был в отлучке. Потом была молочница из Ллинвидда…

— Хватит. — Джулиана с негодованием махнула рукой.

— Пойми же, дорогая, — он склонился к ней, — у меня было не много женщин. К тому же это были совсем другие женщины: зрелые, опытные, которым просто хотелось переспать с молодым симпатичным парнем. Для них, как и для меня, это был лишь эпизод. — Рис поцеловал ее и проникновенно взглянул ей в глаза. — Но ни одна из них не достойна даже целовать тебе туфельки, слышишь? Ни одна.

Его влюбленные глаза излучали тепло, но Джулиана все еще не могла успокоиться.

— И были среди них… замужние?

— Были, — со вздохом ответил он.

— Но, Рис, я думала, что замужним дамам не должно… так вести себя с посторонними мужчинами.

Лишь на короткое мгновение циничная улыбка тронула его губы, но тут же исчезла.

— Ты правильно думаешь. Но, видишь ли, занятие любовью приносит столько приятных минут. Иногда занимаешься этим ради собственного удовольствия, а не потому, что испытываешь сильные чувства к тому, с кем ложишься в постель. Если же муж или жена не приносят удовлетворения, то можно иногда и не подчиняться общепринятым условностям.

От тревоги у нее перехватило дыхание.

— А тебе я принесла удовольствие? — спросила Джулиана, боясь услышать отрицательный ответ.

— О да! Ты мне доставила огромное удовольствие, — весело улыбнулся Рис.

Вздох облегчения сорвался с ее губ.

— Значит, ты все-таки подчинишься теперь общепринятым условностям? — Джулиане казалось, что она никогда не переживет, если он будет любить другую женщину после того, как занимался любовью с ней, Джулианой.

Воган ошарашенно посмотрел на жену.

— Разумеется, любимая. Все это… не больше чем баловство. Мужчины — легкомысленный народ. Твои братья тоже, наверно, не брезгуют этим. — Он погладил ее по волосам и, внезапно став серьезным, произнес: — Но тем, кто любит друг друга… больше никто не нужен. Любовь моя к тебе сильна. И не найти мне нужные слова, чтобы сказать тебе, как крепка она.

«Господи, в его устах простые слова звучат как песнь любви!» — подумала она. Разве после этого можно еще злиться на Риса, если в его признании и во взгляде столько любви и обожания? Что ж, она простит ему всех тех женщин, что были до нее, ведь теперь он принадлежит только ей одной.

Заметив улыбку на ее губах, он с облегчением вздохнул.

— Ну что, все в порядке?

— В порядке, — кивнула она. И после недолгого размышления добавила: — Я тоже стану подчиняться общепринятым условностям. Обещаю тебе.

Он удивленно вскинул брови.

— Лучше уж подчинись. А то, знаешь, за плохое поведение некоторые мужья могут и поколотить своих жен.

— Да? — опешила Джулиана. — А ты не будешь бить меня, Рис?

Воган склонился к ней и хриплым от желания голосом прошептал:

— Никогда! Я собираюсь любить тебя всю жизнь. — Он нежно раздвинул ей ноги коленом и коснулся губами ее обнаженной груди, заставив Джулиану содрогнуться от подступающего желания. — И начну это делать прямо сейчас, дорогая.

И потом он еще долго доказывал ей делом силу своей любви.

6

Дарси в нетерпении мерил шагами гостиную. Несмотря на поздний час, он вовсе не собирался отходить ко сну. На кушетке мирно дремал Оувертон. Дарси взглянул на часы: стрелки показывали три часа ночи. Черт бы их побрал, сколько же можно возиться? Вербовщики должны были уже давно схватить Моргана Пеннанта, но долгожданной записки Дарси так и не получил.

В дверь тихо постучали.

— Войдите, — рявкнул он.

На пороге со смущенным видом появился лакей.

— Что там? Записка? — нетерпеливо воскликнул Дарси.

— Не совсем, милорд. Там внизу вас дожидается мальчишка. Он сказал, что хочет говорить только с вами.

— Мальчишка?

— Да, но он отказался говорить, кто его послал, и настаивает на том, чтоб увидеть вас.

Дарси нахмурился. В кабачке Моргана должен был подкараулить наряд вербовщиков и задержать до отхода военного судна. Должно быть, они решили, осторожности ради, спросить у него совета касательно дальнейших действий. Дарси махнул рукой на дверь.

— Приведи мальчишку.

Когда лакей привел посетителя, Дарси с удивлением обнаружил, что юноша, посланный к нему, одет слишком уж опрятно. Вряд ли он мог быть послан хозяином такого захудалого и злачного местечка, как таверна «Бык и Луковица». Неужели тамошним слугам выдают столь приличное платье?