В плену сомнений

Тем временем хозяин пристально изучал протянутую ему бумагу.

— Так-так, мистер Воган. Что ж, я верю вам. У меня найдется для вас пара комнат. Не изволите ли пройти со мной наверх?

Он начал взбираться по крутой лестнице, и Джулиана с мужем последовали за ним. Не успели она пройти и одного пролета, как Рис резко остановился.

— Постойте, я кое-что забыл в нашем багаже. — Он загадочно улыбнулся жене и обратился к хозяину: — Вы можете показать комнаты моей жене. А я скоро вернусь.

Джулиана со вздохом пошла наверх, чувствуя на себе пристальный взгляд хозяина. Что-то неприятное было в этом человеке, но вот что именно — она не могла понять.

У одной из дверей он остановился, отпер замок и, распахнув ее настежь, широким жестом пригласил гостью войти. Джулиана покорно проследовала в комнату, и первое, что она увидела, была кровать. Огромная кровать. Одна на двоих.

С этого мгновения она совершенно позабыла о подозрительном содержателе харчевни. Неужели им с Рисом предстоит провести вместе ночь на этой кровати? Один лишь вид столь необъятного ложа привел Джулиану в крайнее смущение, даже ее природная «испорченность», ее «дурная кровь» тут не помогли. Что ж, раз Рис — супруг ей, значит, не все так ужасно, как показалось поначалу.

Ее отец с матерью давно уже не делили вместе супружеское ложе. А может, просто у Риса недостаточно денег, чтобы спросить две отдельные комнаты? Пожалуй, так оно и есть. Поэтому, лучше уж не огорчать своего мужа.

Джулиана настолько погрузилась в размышления, что почти не слушала хозяина, объяснявшего, где что лежит, и бурно нахваливавшего доставшуюся им комнату. Все, о чем она могла думать, так это о том, как она и Рис будут вместе лежать на этой широкой кровати. При одной мысли об этом приятное, будоражащее тепло разливалось по ее телу. Но и страх сжимал ее сердце.

В эту минуту на пороге с книгой в руке появился Рис. Попросил хозяина оповестить, когда прибудет карета, и заплатил вперед за комнату. Еще несколько мгновений, и они остались одни.

Паника внезапно охватила Джулиану. Вспомнив, что она решила не расстраивать Риса и не напоминать ему о стесненных обстоятельствах, она глубоко вздохнула и выдавила из себя:

— Как здесь мило…

— Немножко широковата, как ты думаешь? Но это лучшее, что я могу тебе предложить в нашем положении.

— Нет-нет, замечательная кровать.

— Ну что ж, я рад, что тебе нравится.

И оба почувствовали себя неловко. Наконец он, словно очнувшись, протянул Джулиане книжку, которую принес с собой.

— Это мой свадебный подарок тебе.

— Еще один сборник поэзии? — улыбнулась она, принимая из его рук тоненькую книжицу.

— Да. — Воган сконфуженно замолчал. — Это, наверно, глупо… но… это мои стихи. Это я их написал.

— Не может быть! — Джулиана с волнением открыла книгу и увидела изысканно оформленный фронтиспис, затем осторожно принялась листать, бегло просматривая одну за другой страницы, исписанные размашистым мужским почерком.

— Последние стихи написаны для тебя.

Джулиана с нетерпением раскрыла последнюю страничку и прочла вслух:

Моя песня любви грустна,

Слезы мне застилают глаза.

Джулиана сидит со мной рядом,

Но, к несчастью, она не моя.

— Это, конечно, мало походит на Хью Мориса, — покраснев, оправдывался Рис. — Но именно так я чувствовал, когда боялся, что ты оттолкнешь меня.

Джулиана крепко прижала к груди заветную книжку.

— Да как же я могу оттолкнуть тебя, ведь ты даришь мне такие восхитительные подарки! — сказала она и лукаво посмотрела на мужа.

— Так, значит, только поэтому ты и вышла за меня замуж, а? — Воган вплотную придвинулся к ней. — Ну и скряга же ты, как я погляжу.

— Да! — со смехом воскликнула она и немедленно оказалась в его объятиях. Рис осторожно взял у нее книжку и положил на стол. — Я вышла за тебя именно потому, что мне нужно много, и ты это знаешь. Мне нужен ты, твоя улыбка, твои…

— Этого ты хотела? — Рис обрушился на нее с самым страстным из поцелуев.

— О, да… — с наслаждением прошептала она.

— Значит, тебе понравился мой свадебный подарок, — хрипло сказал он и, погрузив руки в ее рассыпавшиеся по плечам волосы, с наслаждением перебирал пальцами их шелковистые пряди.

— Да. Лучшего подарка ты и не смог бы для меня придумать. — В ее глазах внезапно вспыхнули озорные огоньки, едва она вспомнила о свернутом в трубочку пергаменте, дожидавшемся своего часа у нее сумочке. — Ой, Рис, и у меня есть для тебя подарок. Он там, внизу, в моей сумочке! Позволь, я спущусь за ним.

— Не сейчас, любимая. — Джулиана слышала его дыхание у самого своего уха. Она вздрогнула от удовольствия, почувствовав, как он ласкает губами ее лицо, шею… — У нас будет еще столько времени, чтобы заняться делами.

Она попыталась отстраниться, но Рис настойчиво притянул ее к себе и принялся медленно покрывать поцелуями ее шелковистую кожу, исследуя языком пространство между нежной шеей и мочкой уха. Джулиана больше не сопротивлялась и позволила ему делать с собой все что он захочет. Потом она обязательно преподнесет ему дарственную на Ллинвидд. Это будет потом, и он поймет, что и она может делать подарки. Но сейчас…

Его язык, игравший с мочкой ее уха, привел Джулиану в необыкновенное возбуждение, и она тихонько застонала. Стон наслаждения стал знаком для Риса. Поспешно сбросив с себя плащ, он с нетерпением положил руки ей на бедра, намереваясь немедленно избавиться от многочисленных завязок, стягивавших ее корсет.

— Джулиана…

— Что?

— Ты, наверно, устала? Наверно, хочешь спать?

Она недоуменно посмотрела на мужа, не понимая, почему он так странно глядит на нее. Что значит «хочешь спать»? Значит, им придется остаться здесь на целую ночь? Мысль о записке, оставленной в изголовье ее кровати, привела Джулиану в ужас.

— Нет! Нам нельзя спать, раз мы здесь всего на несколько часов!

— Мы можем не спать, — мягко сказал Рис. — Но у нас есть еще многое, чем мы можем заняться.

— Многое?

Он молча сглотнул, не решаясь продолжать. Джулиане внезапно до боли остро захотелось погладить его, ощутить под пальцами упругие мускулы… Интересно, его тело так же прекрасно, как и его лицо? О Госполи, какие мысли приходят ей в голову!

Тут она обнаружила, что Рис уже проворно расшнуровывает завязки ее корсета, и в страхе удержала его руки.

— Что ты делаешь?

— Неужели твоя мать или Летиция не рассказывали тебе, что муж и жена делают, когда остаются одни?

— Ты хочешь сказать, они…

— Любят друг друга.

Джулиана густо покраснела.

— Это когда мужчина тебя целует и… трогает?

— Да, целует и трогает, — с улыбкой ответил он.

Джулиана задумалась, стараясь припомнить, что же мать говорила ей по этому поводу.

— Мама говорила, что целовать и трогать друг друга могут только муж и жена.

— Верно. Мы и есть муж и жена, — подтвердил он.

— Да, это правда. — Джулиане было немного не по себе от пристального взгляда мужа.

— Не говорила ли она тебе, как мужчина трогает женщину?

— Нет, не говорила. — При воспоминании о том, как в одно из их ночных свиданий, скользнув между ее ног, рука Риса ласкала ее лоно, Джулиана покраснела. — Это, должно быть, похоже на то, что мы делали с тобой тогда, помнишь?

— Да, именно так. Но не только это, — с чувством произнес он и обнял жену за талию.

Джулиане опять вспомнились долгие ночные часы, проведенные ими в доводящих до изнеможения ласках. Потом на память пришла злополучная записка, оставленная ею на кровати. А что, если они не успеют к карете? И их найдут здесь?

— У нас совершенно нет времени на «не только это». — От Риса не укрылась тревога, прозвучавшая в ее голосе.

Он взял в ладони ее лицо и прижался к нему губами.

— У нас хватит времени на все. Неужели это тебя беспокоит? Или, может быть, ты испугалась того, чем мы будет с тобой заниматься?

Джулиана не знала, что ответить, куда деваться от его требовательного, напряженного взгляда. Он глядел на нее с такой жадностью, что ей на миг стало страшно. Господи, она ведь знает его всего неделю!