Но я буду любить тебя (СИ)

- Кларк, не вини себя. Это закон, это империя. И Линкольн это знает. Ты должна была так поступить.

- Я не хочу так. Он был мне другом и братом, но знаешь, это больно - когда тебя предают…

Лекса замерла, она не могла ничего сказать и утешить, потому что утешение сейчас нужно было ей. Но все же она привела себя в порядок. Кларк нужна была ее поддержка сейчас.

- Если бы я могла помочь тебе, Кларк…

Блондинка повернулась к девушке и подошла ближе.

- Расскажи о себе, Лекса. Я хочу тебя понять.

Сердце шатенки выпрыгивало из груди, но она всячески скрывала взволнованность.

- Прошу, Кларк, не спрашивай. Не сейчас.

- Тогда поцелуй меня, - царица была серьезна.

К Лексе подступило необычное волнение. Она сомнительно посмотрела в небесные глаза, увидев в них решительное желание.

- Кларк, ты будешь жалеть об этом…

Лекса неуверенно подошла на самое близкое расстояние, заглядывая глубоко в небесную лазурь. Сердце Кларк замерло. Она боялась дышать, чтобы не спугнуть момент, который так ждала уже долгое время. Искушенные губы шатенки сводили ее с ума, а по телу пробежала волна желания. Дыхание Лексы было горячим, ровным и уже обжигало белоснежную кожу царицы.

Они обе стояли так близко, чувствуя, как сердца бьются в унисон. Лекса еще секунду смотрела в блестящие голубые глаза, а затем аккуратно, нежно касаясь притянула ее лицо к себе и прильнула к алым, дрожащим губам. Медленный, неуверенный поцелуй сменялся страстным, ненасытным пламенем. Они жадно впивались друг в друга, ведя борьбу языками, в которой каждый хотел проиграть. Жар наполнил тела, глаза мутнели от нарастающего возбуждения. Ураган ощущений растет, набирая обороты и начисто лишая возможности связно мыслить. Тело Кларк стало ватным и расслабленным в нежных, желанных руках. Лекса поймала губами мучительный стон, слетевший с уст возбужденной блондинки, а Кларк обняла девушку за голову и приблизила еще ближе, желая раствориться в ней до дна. Страстный поцелуй и жаркие объятия могли бы перерасти в нечто большее, но за дверью послышались голоса.

- Кларк… пора. - Лекса нехотя прервала поцелуй, наслаждаясь последними секундами близости к блондинке.

Глаза Кларк еще были мутны, она слабо понимала, что вокруг происходит и не хотела ничего понимать. Вкус любимых губ и нежность желанного тела до беспамятства опьянили рассудок. Возвращаться в реальность совершенно не хотелось. Она снова услышала свое имя:

-Кларк, приговор… палач уже звонит в колокол.

Бархатный, ласковый голос постепенно отрезвлял царицу. Она обреченно вздохнула.

- Тебя подождать?

- Я не пойду туда, Лекса. Я не могу смотреть в глаза Линкольна. Мне жаль, что такому поступку нет прощения. Я отправлюсь в храм.

- Хорошо, моя царица, но мне нужно там быть. Октавия нуждается в этом, - грустно сказала шатенка и направилась к двери.

- Лекса. Ты нужна мне.

- Я приду к тебе завтра вечером, Кларк… - командующая улыбнулась самой светлой и чистой улыбкой, что теплом отдалась в волнительном сердце царицы. Еще немного и Лекса будет ее навсегда.

***

Спустя некоторое время Кларк стояла в Пантеоне и мысленно обращалась к богам.

Она рассказывала им о казне, о советнике и предательстве, о сыне и своей любви. Так много накопилось в душе и так сильно это хотело вырваться наружу. Она думала о людях и о поступках, которые они совершают во имя любви.

Они словно цветы, и когда влага дождя касается их, они расцветают и начинают жить. У каждого человека есть крылья. И то, что однажды окрыляет его. Каждый человек воодушевлен. Каждый страстен. Каждый ищет повод, чтобы любить. Линкольн был таким. Он стал заложником чувств и времени. И Кларк, как никто, понимала его до конца.

========== Глава 13. Пустота ==========

Corda nostra laudus est (Наши сердца больны от любви).

Любовь наполняет жизнь красками. Зеленый цвет лечит физическую боль, белый - душевную. Оранжевый рисует улыбки на лицах влюбленных, синий дарит волшебный мир грез и фантазий. Красный - заполняет страстью бессонные ночи, а черный? Магический, пугающий цвет, отталкивающий и притягательный одновременно. Цвет скорби и печали. Абсолют пустоты. Он тоже наполняет жизнь, ведь в нем заключены все остальные оттенки любви, все ее тайны и перелазы. Он способен разрушить все, что имеет жизненную силу, он причина и следствие, основа бесконечности и тишины. Каждый человек имеет свой собственный черный цвет.

Приговор в отношении Линкольна и Октавии был приведет в исполнение вчерашним днем. Мудрый советник и красивая дикарка навсегда воссоединились в царстве Плутона. Их жизнь окончена, их любовь продолжит жить на небесах.

Ночью Рим не спал. Во многих окнах горели лампады, сообщающие о том, что эта история глубоко затронула суровые римские сердца. Жажда жертвы и крови отошла на второй план, на первом осталась грусть об участи влюбленного советника. Что-то задела в душах людей та показательная расправа. Заслуживал ли он смерти - единственного мерила его поступка, отныне никто не брался судить. Человек решает лишь единожды, остальное возлагая на божественный суд.

Царице предстояло жить с последствием своего решения, но истинная суть римского гражданина - в законе. Фемида управляла душами императоров, которые беспрекословно повиновались власти беспристрастной богини. Кларк - человек, не хотела судить Линкольна, Кларк - правитель, обязана была это сделать. И в любой другой ситуации предательство должно быть наказано так же. Это непреложный закон.

Ночь царицы была беспокойной. И единственное, что вселяло надежду на следующий день - это последние слова Лексы. Она придет к ней и станет ее навсегда. Девушка испытывала робость и вместе с тем непоколебимую решимость быть с шатенкой следующей ночью и всю последующую жизнью. Надежда на будущее и на любовь придавала Кларк сил. Она не собиралась сдаваться. Именно сейчас, казалось, она по-настоящему начинает жить. Царица вспоминала в деталях поцелуй, а по телу разливалась редкая дрожь. Она помнила нежные губы, ласковые руки, пламенные прикосновения, но этого было мало. Кларк хотела душу командующей, хотела выпить ее до дна, познать все тайны и мечты, которые глубоко хранились в загадочной девушке с изумрудными глазами. Кларк нужна вся Лекса, которая все еще не принадлежала ей до конца.

«Я приду к тебе завтра вечером, Кларк» - проносилось в воспоминаниях царицы, когда она обедала с лидийскими послами. «Она придет сегодня ко мне…» - девушка растягивала удовольствие и слышала, как замирает сердце от приближения назначенного часа.

***

Лекса тоже была не спокойна. Она знала, зачем пойдет сегодня по дворец. Она волновалась из-за этой встречи, но желала ее не меньше, чем Кларк. И все же груз, который она хранила в своей душе не давал полностью погрузиться в грезы. Лекса решила поговорить с Кларк, обязательно поговорить, но не сегодня. Слишком желанна была для нее блондинка, чтобы перечеркивать то, что еще даже не началось. «Возможно, она возненавидит меня, но пусть это будет позже» - обреченно вздохнула шатенка. «Я боролась с этим, как могла. И больше не могу».

Лекса также вспоминала Октавию. Вчера, в полдень свершилась расправа над девушкой. Она была спокойна и равнодушна, а Линкольн не сводил с нее глаз. Все время, пока толпа гудела, а палач читал молитву, советник смотрел на свою любовь, и только боги знают, о чем он думал в эти мгновения. Дикарка держала его за руку, но взгляд был опущен в пол. Каждый переживает свою боль по-своему. Лишь однажды она посмотрела на мужчину, и в этом взгляде чувств было больше, чем во всех, кто ежедневного говорит «люблю». В один момент, Октавия нашла взглядом и Лексу, в котором было что-то похожее на последнее «прощай». Сердце шатенки пропустило удар. В воспоминаниях пронеслись дни, проведенные вместе. Жалость к дикарке была безгранична в эти мгновения, шатенка прощала ее за ложь и винила за предательство. Это были незабываемые, трагические минуты, которые закончились с последним взмахом палача.