Гордость и страсть

Герцог быстро пошел прочь, оставив Люси со странным чувством жара, разлившегося по венам. Не двигаясь, она продолжала следить за тем, как он прорезал толпу гостей. Крупная фигура с легкостью угадывалась в толпе, которая жаждала продолжения спектакля, устроенного Элинвиком.

Бедная Лиззи, должно быть, страдает от этой сцены и от бессердечия Элинвика.

Люси осторожно двинулась вперед, обходя комнату. Все взоры были прикованы к противоположной стороне зала, никто не заметил, как она неторопливо продвигалась к выходу, где Сассекс с невозмутимым видом отвел сестру от маркиза.

Почти добравшись до цели, Люси вдруг услышала за спиной голос. Кто-то схватил ее за запястье, она обернулась, оторопела, увидев, что ее руку держит чей-то лакей.

— Мой хозяин приказал передать вам это. Он ждет вас. Сегодня вечером.

И быстро скрылся из вида, растворившись в толпе. Она взглянула на то, что он оставил в ее руке, и тут же сомкнула пальцы, крепко сжав золотую монету. Нашла взглядом Сассекса, который по-прежнему стоял, повернувшись лицом к дверям зала, неподалеку от Элинвика. Он ничего не заметил!

Осторожно разомкнув пальцы, она снова посмотрела на монету с изображением лиры и ветки лавра.

«Дом Орфея»… Томас.

Волнение вперемешку со страхом. Ей не хотелось допускать мысли о том, что Томас может быть связан с Орфеем. Она только знала, что необходимо снять с него подозрения перед Сассексом. И свои собственные сомнения.

Есть только один способ узнать правду — встретиться с ним. Сассекс никогда об этом не узнает.

По дороге домой Люси не могла отделаться от удивления и беспокойства, припоминая события этого вечера, особенно странное поведение герцога. В ее перчатке лежала монета, плотно прижатая к ладони, — еще одно напоминание о вечере.

Она опасалась, как бы Сассекс что-то не заподозрил, но он был поглощен другим, несомненно, его мысли возвращались к сцене с участием Элинвика.

Украдкой бросив взгляд на подругу, Люси безошибочно определила, что не только герцога занимали мысли об Элинвике, но, по всей видимости, Элизабет тоже.

Люси присоединилась к ним в плохо освещенном холле. Элинвик нависал над Лиззи подобно зловещей тени. И неохотно отступил, перед этим склонившись и прошептав несколько слов, заставивших Лиззи залиться бледным румянцем. Между ними что-то произошло, Лиззи с упорством это отрицала, но Люси видела по ее глазам: подруга лжет. Обнаружилось нечто, заставившее ее подозрительно притихнуть. Чувствовалось ее беспокойство. Она так и сидела, закусив нижнюю губу и крепко сжав пальцами сумочку. Люси сделала несколько попыток отвлечь подругу от ее мыслей, завести разговор, но та отвечала рассеянно, и беседа не клеилась. Тогда Люси крепко сжала маленькую руку в перчатке — мягким ответным пожатием Лиззи поблагодарила за поддержку, но продолжала молчать.

Что мог сделать или сказать ей этот грубиян Элинвик? «Не иначе, что-нибудь гадкое», — думала Люси. Маркиз был известен дурным языком, да он и прежде причинял Лиззи боль… Ну, хватит, она больше не потерпит этого. Будь он хоть сто раз членом Братства, она не позволит больше обижать Элизабет!

Люси очнулась от своих мыслей, лишь когда карета герцога остановилась перед ее домом. Сассекс без вопросов подхватил ее из кареты и проводил по высоким ступеням крыльца. Когда Дженнингз отворил двери, герцог с поклоном пожелал спокойной ночи и растворился в туманной мгле.

— Добрый вечер, мисс, надеюсь, это был приятный вечер?

Дженнингз принял накидку, ожидая перчатки, которые Люси не торопилась снимать.

— Очень приятный, Дженнингз. А мой отец?

— Его нет дома, мисс. Сегодня собрание ложи.

Точно, она совсем забыла об этом.

— Ну, тогда я пойду наверх, Дженнингз. Я что-то устала.

— Очень хорошо, мисс, — отходя с поклоном, ответил дворецкий.

Люси поднималась по лестнице, сохраняя видимость спокойствия и благовоспитанности. Она спиной чувствовала строгий, пристальный взгляд дворецкого, оставшегося внизу. Скрывшись из вида, она подхватила подол платья и побежала по длинному коридору. Шелк юбок шуршал, звук каблучков приглушал мягкий ковер, укрывающий пол.

Она вбежала в комнату, слегка запыхавшись, захлопнула дверь. Бросив сумочку на туалетный столик, кинулась к окну, отдернула тяжелые парчовые шторы и убедилась, что карета Сассекса уже двинулась по улице.

Люси пыталась вернуться мыслями к монете, плотно прижатой к ладони, и волнению, которое она вызывала. Однако, еще видя герцогский герб на дверце кареты, Люси вспомнила о событиях этого вечера.

«Боже, как страстно я хочу вас…»

Проклятый мужчина.

Он произнес это таким проникающим в душу грустным бархатным голосом, которого ей не доводилось слышать, от которого трепет охватывал тело. Это так прекрасно, дышит страстью, при одном воспоминании ее охватывало сладостное возбуждение. Надо же, это произнес герцог!

— Вы так хлопнули дверью, что я поняла — новости не очень хороши.

Люси повернулась и увидела Сибиллу, которая входила в комнату. Всякий раз, когда Люси видела ее, она поражалась неотразимой прелести девушки — густые темные волосы, экзотический разрез миндалевидных глаз и кожа оттенка медового янтаря. Слабый акцент придавал ее речи особое очарование. Ее привез из Франции предыдущий хозяин, умерший вскоре после прибытия в Лондон, несомненно не выдержав влияния местного влажного климата. Люси немедленно перехватила ее, не потому, что ее поразила красота Сибиллы или умение обращаться с ниткой и иголкой, талант управляться со щетками и булавками, просто их связывало совершенно уникальное увлечение.

Оккультизм.

Этот интерес еще только просыпался в Люси, когда в ее жизни появилась Сибилла. Теперь, не без сверхъестественной способности служанки находить самые интересные оккультные вечера, Люси могла бы сказать, что ее интерес перерос рамки легкого увлечения.

Сибилла во всех деталях знала о делах Люси. Именно Сибилла предложила ей способ посредством магии наладить общение с умершим возлюбленным.

Люси со вздохом опустила портьеры.

— Элизабет прекрасно провела время. Это самое главное.

— А вы нет? — спросила Сибилла, подбирая и расправляя брошенные на столе перчатки.

Монету Люси крепко зажала в кулаке.

Опустившись на стул у туалетного столика, она еще раз вздохнула и посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Даже не знаю, что сказать. Это звучит странно?

Сибилла улыбнулась, начав вынимать шпильки из ее волос:

— Похоже, не обошлось без мужчины.

— М-м-м, — пробормотала Люси, помогая вынимать из волос жемчужную заколку и рассеянно вертя ее в руках. — Ты еще не нашла в библиотеке те книги, о которых я просила?

— Oui, я положила их на ваш ночной столик. Правда, они такие тяжелые, к тому же пыльные.

— Не сомневалась, это будут толстые старинные тома. Зато очень сомневаюсь, что найдется много таких в городе, кому придет в голову читать о Крестовых походах.

— Но зачем это вам?

Их взгляды встретились в зеркале, поверх копны рыжих волос Люси, растрепанных и неподатливых, освобожденных от поддерживавших шпилек.

— Мне просто интересно. Я чувствую, что должна что-то узнать, — ответила Люси.

— Но о чем?

Она не могла говорить на эту тему со своей горничной. Не то чтобы не до конца доверяла ей, но хотела сдержать слово, данное Блэку, не хотелось навредить Сассексу. Она присягнула не рассказывать о Братьях Хранителях и их предшественниках тамплиерах, обещала хранить в тайне связь Сассекса, Элинвика и Блэка, о которой никто не должен был даже догадываться. Только по этой причине не стала продолжать разговор.

— Я слышала, они интересуются оккультизмом, и решила исследовать этот вопрос, вот и все.

Сибилла с готовностью кивнула, показывая, что ее вполне устраивает такой ответ, но темные глаза выражали совершенно противоположное.

Люси было не до того, она уже решила, что нужно делать. Нужно узнать как можно больше о Хранителях и рассказать об этом Томасу сегодня вечером.