Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)

Ранду пришлось бороться со своими чувствами: инстинкт велел ему прятаться или бежать прочь. Женщины-то с фабрики все были ему знакомы. Это их лорд Ранд Малкин приветствовал в церкви, им он помогал в суровые зимы, их он веселил шутками и розыгрышами на святочных гуляниях. Он был для них господином и благодетелем, а вот теперь они увидят его прикованным к инвалидной коляске.

Он боялся увидать жалость к себе или услыхать перешептывания за спиной.

Гейл убежала далеко вперед, радостно приветствуя знакомых, а Силван, видимо почувствовав состояние Ранда, ласково коснулась его плеча. И Ранд немного успокоился: все равно рано или поздно придется через это пройти.

Но когда при виде его приближающегося кресла-коляски сидящие на траве женщины дружно вскочили на ноги и уставились на него, на мгновение зажмурился, призывая на помощь всю свою смелость. Когда же Ранд опять отважился взглянуть на мир, он увидел вокруг себя дюжину сияющих лиц.

— Лорд Ранд, как это хорошо, что вы выходить стали. — Лоретта вылезла из толпы вперед. Ширококостная, с большим животом, она часто выступала от лица деревенских жителей и хорошо была знакома с Рандом. — Мы о вас весь прошлый год непрестанно молились.

И Лоретта от души приложилась к его руке. Наина, двор которой стоял на отшибе от деревни, как всегда, держалась в стороне. Роз и Чарити взяли за руки Гейл, и девочка, воспользовавшись возможностью пошалить, стала весело прыгать, поджимая ноги и звонко хохоча. А вот Ребекка, Ширли, Сузан и все прочие женщины, которых Ранд знал по именам и о которых ему случалось заботиться, старались подойти поближе. На их губах вспыхивали смущенные или радостные улыбки, и все они норовили поцеловать ему руку или приложиться к плечу. Он даже покраснел, растрогавшись, — очень уж искренне они ему обрадовались, и теперь как-то не понимал даже, чего это он от них так старательно прятался.

— Очень мы скучали без вас в это Рождество, лорд Ранд, — сказала Ширли. — И выпивка, и закуска у нас имелись, но вот ухажера ни единого.

— Ага, а когда кавалеров не видать, муженьки наши совсем уж спесивыми делаются, — подхватила Роз.

— Но ты-то, Роз, уложила своего благоверного на обе лопатки, разве не так? — Лоретта стояла, уперев руки в бока, а Ранд захохотал, глядя на зардевшуюся Роз.

— Ну, нрава-то она крутого, кто ж не знает, — согласился он с Лореттой.

— Какая беда с ногами-то вашими, милорд, — Лоретта, нисколько не смущаясь, смело затронула деликатный предмет. — Но его милость говорит, что лучше вашей сиделки не найти и что она хорошо смотрит за вами. — Лоретта схватила руку Силван и прижалась к ней губами. — И я верю, что так оно и есть, и все, как надо, мисс. Лицо у вас доброе, да еще и такое красивое, сразу видно, что вам можно верить — вы позаботитесь о нашем любимом лорде Ранде.

Теперь Силван покраснела, и Ранду это понравилось. Будет знать, каково это — в центре внимания быть.

— А что-то я Перт не вижу, — сказал он.

— Тут я, сэр. — Из толпы вышла невзрачная женщина.

Синяки под ее глазами отливали зеленым и желтым, а на щеке багровел глубокий порез. С тех пор как Ранд видел ее в последний раз, она лишилась двух верхних зубов, но, может, они у нее сами выпали. Перт только жалко улыбнулась, видя, что Ранд пристально рассматривает следы ее недавних увечий.

— Уж очень крепко он бьет, этот призрак. Настоящий разбойник, а не бестелесный дух.

Тут на глаза Перт навернулись слезы, и она боязливо оглянулась, будто страшась, что кто-то за ее спиной и подслушивает.

— Было не так чтобы совсем уж темно, и я разглядела, что на нем все черное было надето. Я сама, верно, виновата, что пошла одна, да еще так поздно, но его милость пообещал мне заплатить, если я задержусь и помогу ему, а мне и в голову никогда не пришло бы, что кто-то.., кто-то…

Лоретта обняла Перт за содрогающиеся худые плечи.

— Что ты коришь себя? Где тут твоя вина? Еще не хватало — за какого-то трусливого негодника, что на тебя накинуться вздумал, ты винить себя будешь? Чтобы я больше такого от тебя не слыхивала.

Во всем Малкинхампстеде не сыскать другой такой кроткой и тихой женщины, как эта Перт, думал про себя Ранд. У кого только рука поднялась сотворить с ней такое?

Нашелся кто-то. Какой-то человек. Какой-то мужчина. Какой-то безумец.

— Лорд Ранд! — воскликнула Перт. — Мне больно!

Он поспешно выпустил ее руку и с ужасом увидел, что на коже остались красные пятна — уж очень крепко он ее схватил.

— Виноват, прости меня, — смущенно сказал он. — Я что-то задумался.

Перт попыталась улыбнуться.

— Да уже и не болит.

— Вы не тревожьтесь, — сказала Лоретта обычным своим уверенным голосом. — Мы, женщины, не такие дурные, как вы, может, про нас думаете. Мы больше не станем по ночам в одиночку ходить.

— Очень разумно, — — согласился Ранд.

В это время открылась дверь, и раздался голос Гарта:

— Что-то вы долго обедаете. Работать пора.

Женщины переглянулись, а потом расступились, чтобы Гарт увидел, что привлекло их внимание. Гарт удивленно и радостно улыбнулся и широким шагом направился к гостям.

— Ранд! Слава Богу, ты наконец-то выбрался сюда. Без тебя мне с этими бездельницами не справиться. — Он деланно нахмурился, изображая притворное неудовольствие. — На меня они работать не хотят, может, на тебя будут.

— Так не мы в том виноваты, ваша милость, вы же знаете, — заспорила Лоретта. — Машины все время крутятся, да только не как положено. Нитки они то и дело рвут, а когда мы сунемся, чтоб узелок связать, так того и гляди тебя эта чертова машина затянет.

— Знаю, Лоретта. — Гарт осторожно потрепал женщину по плечу. — Но готов присягнуть, хватает и неумех, не знающих, как подступиться к хлопку. Вот пойдем сейчас и начнем, и еще поглядеть надо, управимся ли мы вовремя.

— Что, опять допоздна работать будем, ваша милость? — спросила Ширли.

— По крайней мере, до тех пор, пока машины не заработают гладко. — Он вздохнул и пообещал:

— Зато заплачу больше.

Женщины засмеялись и побрели на фабрику, явно в добром расположении духа.

— Мисс Силван, прошу вас, — Гарт вытер ладони о замасленную тряпицу, и предложил руку Силван. Вторую руку он протянул Гейл, и она ухватилась за его ладонь, ослепительно улыбаясь. — Я очень рад видеть вас. — Ведя их к двери, Гарт сказал:

— Позвольте мне показать вам мою гордость и радость.

— Эй! — закричал Ранд, оставшийся в одиночестве в своей инвалидной коляске. — А я что?

— Ну и ты давай присоединяйся, — распорядился Гарт. — Не отставай.

Силван, извинившись, вернулась к Ранду, чтобы хоть немного подтолкнуть его инвалидное кресло сзади, а дальше он и сам поедет. Добравшись до входной двери, Ранд, не задерживаясь у порога, въехал в цех фабрики. А вот Силван туда совсем заходить не хотела. Ее отец вложил часть своих средств в ткацкие фабрики, так что Силван доводилось знакомиться с этим производством. Ничего хорошего: шум, жара, вонь. Женщины у станков запихивают в машины вату, снимают нитки, когда те уже готовы, то есть когда машина напрядет целую катушку, а если нитка порвется, то работница должна завязать узелок. Ни особенной силы, ни большого ума такая работа не требовала, только терпения, и вот эти женщины из Малкинхампстеда согласились заняться этим делом по своей воле, да еще подменяли друг друга, когда кто-то из них уходил пообедать.

Гейл вцепилась в руку Гарта и тараторила без умолку, ей, видно, все вокруг было необыкновенно интересно, а Гарт глядел на девочку такими глазами, что сердце у Силван дрогнуло. Наверное, Гарт — отец девочки. Чем лучше Силван узнавала Гарта, тем более она утверждалась в мысли, что и он — обыкновенный человек и, значит, во времена юности своей мог себе позволить какую-нибудь легкомысленную интрижку, за что теперь и расплачивается со всем присущим ему чувством долга и ответственности. Он определенно очень обрадовался Гейл, да и вел себя с девочкой так, как должен вести себя с дочерью отец, но что, если это он делает потому, что ни Джеймс, ни Ранд не хотят или не могут позаботиться о Гейл? Всякий раз, когда Силван, казалось, уже наталкивалась на разрешение мучившей ее загадки — кто отец девочки? — обязательно случалось что-то, заставлявшее ее менять мнение и не спешить с выводами.