Очаровательная лгунья

И тем не менее, Ноэлла машинально продолжала открывать дверь – повернула ключ и отодвинула засов. Но вдруг, словно опомнившись, повернулась и в ужасе бросилась бежать по лестнице, не дожидаясь, когда Джаспер войдет в дом.

Добравшись до лестничной площадки, Ноэлла помчалась по коридору, подстегиваемая лишь одной мыслью – она должна спасти графа. Подбежав к его спальне, Ноэлла распахнула дверь. И только тут заметила, что комната не погружена в кромешную мглу, как она ожидала, – из раскрытого и незашторенного окна струился лунный свет. Несколько секунд Ноэлла колебалась, потом, тихонько вскрикнув, бросилась к его кровати.

Под одеялом виднелись очертания его тела, и Ноэлла, схватив спящего за плечо, принялась бесцеремонно трясти его.

– Линдон! Линдон! Проснитесь!

– В чем дело? Что случилось?

Очнулся он моментально, видно было, что этот человек привык днем и ночью быть начеку.

– Джаспер… – едва слышно прошептала Ноэлла.

– Джаспер? – удивился граф.

– Он идет сюда, чтобы… убить вас!

Секунду граф смотрел на нее с таким выражением, словно сомневался, в здравом ли она уме. Потом сказал:

– Ну если вы так считаете, нужно подготовиться. Быстрее прячьтесь за штору!

Говоря это, он махнул рукой в направлении окна, находящегося по другую сторону камина, где шторы были задернуты. Ноэлла, напуганная до смерти, и не подумала возражать. Спрятавшись за штору, она тем не менее оставила маленькую щелочку, чтобы было видно, что будет делать граф.

А он тем временем вскочил с кровати и, к удивлению Ноэллы, сунул под одеяло, туда, где только что лежал сам, одну из подушек. Другую же пристроил там, где должна была находиться его голова. Потом натянул одеяло повыше.

Хотя комната и была озарена лунным светом, на кровать с пологом на четырех столбиках он не падал, и она находилась в полумраке.

А посему произведенные графом манипуляции достигли своей цели – никто не усомнился бы в том, что на кровати лежит спящий человек.

Единственное, что беспокоило Ноэллу, так это то, что граф делает все страшно медленно. Наконец он взял со стула у кровати длинный темный халат и надел его. А потом одним прыжком скрылся за шторой. Ноэлла вздохнула с облегчением – его было абсолютно не видно.

Наступила гробовая тишина. Единственное, что слышала Ноэлла, так это биение собственного сердца. Внезапно ей пришла в голову мысль – что если она ошиблась и Джаспер вовсе не собирался убивать графа?

Может быть, как раз в этот момент он закидывает в мешок табакерки и срывает со стен миниатюры. И когда Ноэлла уже начала корить себя за то, что сваляла дурака и теперь ей трудно будет убедить графа, что она сама не причастна ко всей этой истории, за дверью послышался слабый шорох. Ноэлла замерла.

Выглянув в щелку, она увидела, что дверь медленно и тихо приоткрывается и в комнату входит Джаспер. Он казался не более чем темной тенью, однако тень эта неумолимо приближалась к кровати.

Должно быть, он простоял у кровати всего какую-то секунду, всматриваясь – как ему казалось в спящего графа, но Ноэлле эта секунда показалась целым столетием. Наконец левой рукой Джаспер вытащил из кармана какой-то предмет и бросил его на покрывало. В правой у него был длинный, остро отточенный кинжал.

Страшное оружие блеснуло в полосе лунного света – и в тот же миг вонзилось в сердце спящего человека, по крайней мере так считал Джаспер. И вот тогда на сцене появился граф. Выйдя из-за шторы, за которой прятался, он спокойно проговорил:

– Добрый вечер, Джаспер. Вот уж кого никак не ожидал увидеть!

Джаспер вздрогнул и отскочил от кровати, похоже, граф его изрядно напугал. Ноэлла отчетливо видела его лицо, освещенное лунным светом, на нем отразилось неподдельное удивление. Наконец, видимо, придя в себя, Джаспер повернулся к двери, явно намереваясь сбежать.

– Погодите-ка! – приказал граф, и в руке его блеснул пистолет. – Я жду от вас объяснений.

– Если вы меня убьете, – заявил Джаспер, – то пойдете под суд за убийство безоружного человека.

– Ну вас-то вряд ли можно назвать безоружным, – возразил граф. – Разве не ваш кинжал, вы вонзили только что мне прямо в сердце?

– А вы докажите это! Докажите! – злорадно усмехнулся Джаспер. – Это Ноэлла пыталась вас убить, а не я! И я докажу это на суде!

Последние слова он даже выкрикнул. Ноэлла, пораженная, даже не осознавая того, что делает, вышла из-за шторы с твердым намерением объяснить, что она тут ни при чем. Увидев ее, Джаспер с быстротой молнии чего ни граф, ни Ноэлла от него, признаться, не ожидали, выхватил из подушки свой кинжал.

Подскочив к Ноэлле, он одной рукой обхватил ее за шею, а другой приставил кинжал к ее груди.

– Только шевельнись, и я убью ее! – завопил он, пятясь к двери и увлекая Ноэллу за собой.

– Если ты не остановишься, я выстрелю! – воскликнул граф. – А ты прекрасно знаешь, Джаспер, я стреляю без промаха!

– Побереги пулю! – фыркнул Джаспер. – Она тебе не сестра! Просто лживая маленькая дрянь!

Слова эти эхом пронеслись по комнате. Он сделал еще один шаг, и острие кинжала впилось Ноэлле в грудь. Она пронзительно вскрикнула, и в этот момент раздался громкий выстрел. Но странное дело, стрелял вовсе не граф!

Звук донесся из-за спины Джаспера, сам он мешком свалился на пол, и Ноэлла оказалась свободной. И только сейчас она увидела Хокинса, он стоял в дверях с дымящимся пистолетом в руке.

Несколько секунд Ноэлла стояла неподвижно – оглушенная выстрелом, она чувствовала, как все плывет у нее перед глазами. Потом, словно ища поддержки, протянула руку. Граф тут же подскочил к ней и подхватил на руки, и Ноэлла наконец поняла, что жива и что весь ужас, который она только что пережила, уже позади.

На секунду она закрыла глаза и возблагодарила Господа за то, что Линдой остался жив. Потом, открыв глаза, увидела, как он, миновав Хокинса, выносит ее из комнаты в коридор. Дойдя до ее спальни, он толкнул ногой дверь и внес Ноэллу в комнату. Там бережно положил ее на кровать. Ноэлла подняла на него глаза, и в тусклом свете свечи он показался ей самым красивым человеком на свете. И она поняла, что любит его. Инстинктивно чувствуя, что он собирается оставить ее и уйти в свою спальню, Ноэлла схватила графа за отвороты халата и взмолилась:

– Не… уходите!

– Я должен все привести в порядок, – спокойно сказал граф. – Позже я обязательно вернусь. А пока нянюшка осмотрит вашу рану.

Ноэлла глянула вниз. В том месте, куда Джаспер ткнул острием кинжала, на халате расплылось темно-красное пятно.

Граф яростно задергал веревку звонка, висевшего у кровати, с его помощью Ноэлла обычно вызывала нянюшку.

– Скажете своей нянюшке, чтобы она обработала вам рану, – распорядился граф. – Больше никому не смейте рассказывать о случившемся.

И прежде чем Ноэлла успела что-то проговорить, он ушел, оставив ее одну. Только сейчас Ноэлла в первый раз вспомнила, что Джаспер крикнул графу, что она не его сестра. Поняв, какие страшные последствия будет иметь это признание, Ноэлла горько расплакалась.

Слезы катились у нее по щекам, а в голове билась лишь одна мысль: теперь ей придется уйти из замка.

Мысль о том, что она больше никогда не увидит графа, была ей невыносима.

– Я люблю его… люблю, – тихонько шептала она.

В этот момент в комнату вошла нянюшка. В шерстяном платке, накинутом поверх ночной рубашки, выглядела она довольно нелепо.

– Вы звонили, мисс Ноэлла? – спросила она. – Что случилось?

Но увидев, что халат ее любимицы весь в крови, старушка ахнула.

– Да у вас кровь идет! Как это вас угораздило пораниться?

– Это… Джаспер, – пробормотала Ноэлла.

И вспомнив, что Джаспер мертв и что это Хокинс убил его, еще сильнее залилась слезами. Она понимала, что верного слугу отца могут посадить в тюрьму или, что еще ужаснее, повесить. И как такое могло случиться? Как мог произойти весь этот ужас, когда она была так счастлива?

Нянюшка не стала тратить время на разговоры. По обыкновению быстро и ловко она помогла Ноэлле снять халат и выпачканную кровью ночную сорочку. Потом смыла с груди кровь, с облегчением обнаружив, что рана неглубокая. Свернув в несколько слоев салфетку из тончайшего полотна, она накрыла ею рану и забинтовала ее. Потом дала Ноэлле чистую ночную сорочку, а когда та оделась, укрыла ее одеялом. Ноэлла машинально подчинялась, думая лишь о том, что мир вокруг нее рушится.