Странное наследство

Все уже давно разбрелись по своим углам. Только на кухне мерно вымешивала тесто миссис Мартин, да в комнате Мэган похрапывал Сэм. Берни Дуглас дал ему выпить немного виски, и Матайес погрузился в крепкий сон. Рони ушел с Пабло и Эндрю в летний дом, уступив место рядом с Мэган ее законному мужу.

Берни стоял настороже рядом с дверью в ее комнату. Оливия повернулась к нему спиной, показывая, что надо застегнуть пуговицы. Он быстро пробежал немного неуклюжими, вздрагивающими пальцами по застежкам. Шелковистая ткань цеплялась за шершавую кожу и слабо потрескивала.

- Подожди в комнате! - Берни отправился из дома на улицу и вскоре осторожно постучал в окно: - Открой!

Оливия подняла раму и через мгновение оказалась в объятиях Берни. Он приподнял ее и потянул на себя, перенеся через подоконник. Оливия тихо ахнула и глубоко вдохнула пахнущий полынью и ночными фиалками воздух.

- Пойдем, прогуляемся, Олив!

- Ты хочешь меня утопить, чтобы больше не возиться и не иметь ответственности перед памятью Абигейл Гибсон, опекун? - Оливия приподнялась на цыпочки и заглянула Берни в лицо. Во взгляде ее таились отчаяние и надежда. - Я тебе надоела, мистер Ледяное Сердце?

Берни невольно остановился. Остановилась и Оливия, выжидающе глядя на него снизу. Яркая луна поднялась в небо.

- О чем ты говоришь, малышка? Глупышка моя, Олли… Ты знаешь, я давным-давно решил, когда ты станешь моей, то имя твое будет Ливи.

- Давным-давно, дорогой Берни Дуглас? Ты давно решил сделать меня своей? - Оливия была изумлена. - Неужели это было даже тогда, когда я придумывала для тебя самые обидные прозвища и бранилась, точно уличная девица?

- Уже тогда я понял, что ты делаешь это не от злости, а от отчаяния. Представляю, что ты испытывала, когда я ходил в салун!..

- Ты теперь раскаиваешься, Берни?

- О нет, дорогая Олив. Ведь я тогда не знал, что ты милее и желаннее всех женщин на свете! - Берни закрыл глаза и, притянув Оливию к себе, вдохнул запах ее волос и кожи. - Почему от тебя всегда пахнет яблоками, Ливи?

- Наверное, потому что бабушка ставила мою колыбель под яблоней. Тогда я была совсем крошкой и ничего не знала о мире, в который пришла, чтобы жить и любить тебя, Берни Дуглас. И краснобокие яблоки, прозрачные от набранного из земли сока, были первыми моими игрушками! - Оливия прищурилась от счастья и удовольствия, точно разнежившаяся кошка. Она немного откинулась в его объятиях, задумчиво глядя в светящееся нежностью лицо молодого человека. - А вдруг ты не вернешься, Берни Дуглас? Что стану делать я одна в этом огромном и совершенно пустом доме на горном ранчо?

- Что за нелепые мысли, Ливи? Ты никогда не останешься одна. Я вернусь!

- Но чтобы вернуться, ты должен оставить мне частичку себя, Берни… Мистер Горячее Сердце! Я чувствую ладонью, что оно у тебя не ледяное, а горячее, переполненное огненной кровью. Оно стучит, словно часы на камине, отсчитывая минуты нашего свидания! - Оливия осторожно распахнула ворот на груди Берни, погладила нежными пальчиками и поцеловала.

Берни застонал от наслаждения и накатывающего возбуждения:

- Что ты делаешь со мной, девочка моя, Ливи…

- От тебя пахнет солнцем, травой и смешанным дыханием ущелий и каньонов, любимый мой! - глаза Оливии сверкали от удовольствия и нежности. - Я так люблю этот запах, Берни Дуглас.

- А Рони Уолкотт? Как ты поступишь с ним? - на ее любимого накатил приступ ревности. И Оливия снисходительно вздохнула:

- Приревнуй меня еще и к отцу, и к бабушке, и к мамочке, которая выносила меня и родила для тебя, Берни! Приревнуй ко всем, кто создал и воспитал меня именно такой, какую ты полюбил. И тогда я стану звать тебя Берни Дуглас - Ревнивое Сердце! Неужели непонятно, что я отдаю тебе всю себя! Всю, без остатка!

- Девочка моя любимая! Ливи! - прошептал Берни, еще плотнее прижимаясь ее к себе.

Молодые люди отдались друг другу, руководствуясь извечными инстинктами, вложенными в человека от момента создания мира. Ими правили любовь, нежность и желание одарить этими чувствами друг друга как можно полнее…

- Иди ко мне, Берни Дуглас! - манил мелодичный, вздрагивающий от страсти голос совсем юной девушки. И слова любви рождались в ней сами собой, будто она давным-давно осознала их магическое действие на мужчину, который млел и таял от ответной нежности.

- Ты совсем не боишься меня, Оливия? - изумленно шептал он.

- Я должна тебя бояться, милый Берни? Отчего? - изумленно раскрыв глаза, шептала Оливия. - Ты же не делаешь ничего дурного? Ты любишь меня и хочешь, чтобы мне было хорошо с тобой?!

- Да! Да! Да! - почти кричал он.

Их тела сливались так плотно, что молодые люди и сами изумлялись, как могут еще совершать какие-то движения, чтобы все больше и больше наслаждаться друг с другом. Оливия изловчилась и обняла Берни ногами. И чувственность их достигла той наивысшей точки, когда руки лихорадочно ищут вокруг себя непонятно что, когда губы солоны от капельки крови из прокушенной губы партнера! Когда полет в небо длится, длится и длится…

Мужчина и женщина получили наивысшее наслаждение от близости друг с другом. Теперь они молчали и слушали ночь. Оказывается, где-то совсем рядом, наверное, вон за этой оградой из свежеструганных жердей, ходят кони, приглушенно топая подкованными копытами, хрустя травой, пофыркивая и громко встряхивая гривами и хвостами. В зарослях дикой розы и жасмина стрекочут сверчки. В темном небе, заслоняя на мгновение звезды своими причудливыми силуэтами, кувыркаются летучие мыши. Далеко в горах, перекликаясь друг с другом, лают койоты. И по-кошачьи взвизгивает пума, выбираясь на охоту из своего логова, где ее остаются ждать два крохотных детеныша. Внизу, под скалистым обрывом шумит и шумит вода. Гранд-Ривер несет по каменистому ложу взбитую в пену прозрачную воду вечных ледников хребта Элберта.

Луна снова выбралась на свободу из-под лохматого одеяла облаков. Оливия приподнялась на локотках, огляделась и нежно засмеялась. Вокруг нее и Берни была разбросана одежда. Смятое нарядное платье из ярко-синей тафты распростерло по траве рукава, словно приглашая в свои объятья. Оно служило сегодня их первой совместной постелью.

- Берни, дорогой, ты жив?

- Ливи, детка! Ты вдохнула в меня новый мир, новые ощущения.

- Я самая лучшая, Берни? Ты это хотел сказать?

- Ты самая лучшая из лучших женщин мира, Ливи! Ты - моя любимая.

Глава 12

В это утро Берни Дуглас проснулся первым. Оливия, обнаженная и прекрасная, все еще лежала перед ним среди беспорядочно разбросанной одежды. Молодой человек понимал, что им отведено слишком мало времени, и очень не хотел расставаться. Ему было нестерпимо жаль оставлять Оливию одну на забытом Богом ранчо. Но, в конце концов, ведь он скоро вернется. Он поспешит закончить все дела как можно быстрее, и вернется, чтобы снова обнять свою Ливи! И тогда они будут вместе навсегда. Никогда и ни при каких обстоятельствах не расстанутся… Его слишком долго тянуло к ней. И путь их друг к другу был, если и не слишком долог, но довольно сложен и окружен затейливыми, а порой и забавными обстоятельствами.

Скоро на ранчо начнут просыпаться и увидят их вместе. На траве пустого загона! Где они провели свою, возможно, самую прекрасную из всех ночей, не замечая ничего вокруг. Ну, и пусть видят! Обнаженная Оливия так прекрасна, что он хотел бы видеть ее всегда и везде именно такой. Пусть мужчины всего мира умирают от зависти к нему! К нему, к Берни Дугласу!

Очерченный первыми рассветными лучами, Берни Дуглас стоял, вытянувшись во весь рост. Заметив, что его любимая проснулась, он протянул руку ей руку и нежно улыбнулся. Оливия долго смотрела на его силуэт, обрисованный лучами утренней зари, и не торопилась ухватиться за протянутую ладонь обеими руками.

Когда она все-таки поднялась, то пальцев уже не разжимала, и молодой человек сразу же почувствовал страстный жар тела любящей женщины, ее горячее желание повторить все сначала. Берни понимал, что страсть юной девушки к нему только разгорается. Он был ее первым мужчиной и разбудил в ней настоящую женщину - любящую и любимую.