Охотник на ведьм (ЛП)

— Вместе с нею шестеро, и всех казнят.

— Так много? — Быть может, их злые чары расползлись по долине так широко, что затронули Кирктон. Быть может, это из-за них пала корова и погибли посевы.

— Да. Священник который день возносит хвалу небесам за то, что Господь направил к нам Джорджа Богса, который избавил нас от этой напасти.

Знакомое имя. Кажется, человек Скоби.

— Он еще в городе?

— Наверное, где-то на площади. Там закладывают костры.

Он попятился к выходу. По какой-то причине для него стало очень важно увидеться с Богсом, поговорить с тем, кто знает не понаслышке, как сложно отделить ложное от истинного.

— Если надумаете остаться на казнь, у меня есть место! — крикнула хозяйка ему вслед. — Если не брезгуете спать в общей кровати.

Людской поток привел его на центральную площадь. Вычислить Богса было легко. Он руководил установкой шести столбов, у основания которых кучками складывали брикеты торфа.

Торф горел очень медленно.

— Вы Джордж Богс?

У хорошо одетого черноволосого мужчины, оглянувшегося на его вопрос, был широкий лоб и узкий подбородок. Верхняя и нижняя половины его лица, казалось, принадлежали разным людям. Хмурые брови — небезразличному человеку, а маленький рот с призрачной улыбкой — тому, кому было на все наплевать.

— А кто спрашивает?

— Ученик Скоби.

— А! — Уголок его рта дернулся в улыбке. — Да, я он и есть, но вы опоздали. Я уже обработал их шилом. Угробил пять дней и ночей, но в итоге они перестали отпираться. Почти все признались еще до приезда Комиссии. — Он перевел взгляд на человека, подносившего торф. — Клади побольше сырых листьев, — приказал он и снова повернулся к Александру. — Вы работали с ним в Эдинбурге?

Он неопределенно кивнул, не желая признаваться в своем провале.

— А вы?

— Я провел там какое-то время в прошлом году, но поскольку Эдинбург это вотчина Скоби, перебрался на запад. Здесь тоже есть чем заняться. Ну, а у вас есть работа?

Он указал подбородком на юг.

— Да, в Кирктоне.

— Верно, мелочь какая-нибудь?

Он дернул плечами, гадая, сколько жизней надо отнять, чтобы дело считалось крупным.

— Да, не то, что здесь. А она, то есть, они… Они все признались? — Какая-то смутная тревога изводила его, когда он вспоминал признание Бесси Уилсон. Слишком уж скоро все вышло. Слишком предсказуемо. И все же ни один человек не стал бы признаваться в сговоре с Дьяволом, не будь это правдой.

— А как же иначе. За то мне и платят. Первая, впрочем, так и не созналась, что убила своего мужа, но как только я нашел на ее теле метку… — Он пожал плечами. — Ее вина была, почитай, доказана, и она выложила все. Как Дьявол явился к ней и сказал, что таким великим грешницам, как она, припасены лучшие места в преисподней, как предложил отдать свою душу, пообещав, что при жизни она ни в чем не будет нуждаться. — Он улыбнулся. — А свое блудодеяние с ним она описывала так долго и в таких подробностях, что пришлось перенести день казни.

Его улыбка неприятно напоминала графа.

— Могу заглянуть к вам, когда все это закончится. — Богс кивнул в сторону сложенных костров. — Если вам нужна помощь.

— Нет, — резко ответил Александр. При одной мысли о том, как этот человек допрашивает Маргрет, ему стало не по себе. — Не нужна.

Богс понимающе кивнул.

— Я тоже не беру напарников. Не люблю лишние споры. Увы, но работенка у нас одинокая.

Чувство дискомфорта несколько ослабло. Одинокая, да. Может статься, этот Богс и есть та родственная душа, которую он искал. Тот, кто осознает, какая ответственность ложится на плечи дознавателя всякий раз, когда он допрашивает обвиняемую.

— Мне хватает споров со священником и графом.

— Вот-вот. И денежками делиться не нужно. Тут я подзаработал неплохо. По шесть фунтов за каждую из шести плюс расходы — жить можно, а? Говорят, возле Несса появились проблемы, так что отсюда двинусь на север, но сперва вернусь в Эдинбург. Шило сломалось. Надо купить у Скоби новое, хоть он и дерет втридорога. — Он выпятил губу и наморщил нос. — Может, у вас имеется лишнее? Я бы купил.

— Лишнее? — Слушая бессвязное бормотание Богса о деньгах, он только рассеянно кивал. Священникам тоже платили за труды, но Александр вступил в борьбу с Сатаной не ради денег.

— У меня было всего одно, то, что он обычно дарит в конце обучения. Надо было не жадничать и купить запасное. Но я лучше куплю у вас, если есть, чтобы не тратить время на крюк до Эдинбурга.

— У меня… тоже только одно. — Свое собственное, ибо Скоби не дал ему ничего. Александр не доказал, что заслужил этот подарок.

— Богс! Подойдите!

Жестом он показал, что уже идет, потом протянул ладонь Александру.

— На сожжение-то останетесь?

Сожжение. За все годы его одержимости ведьмами он ни разу не видел финального акта. Никогда не становился свидетелем окончательного уничтожения зла.

— Да, — внезапно решился он. — Останусь.

Богс помахал ему на прощание, а после, покрикивая на работников, вернулся к своему прерванному занятию.

Решено. Он останется, чтобы своими глазами узреть торжество правосудия и поверженного Сатану. Это придаст ему сил, необходимых для завершения «мелочи», которая ждала его в Кирктоне.

Вернувшись на постоялый двор, он сказал хозяйке, что берет последнее место, и попросил подать питье и еду. Все, что ему нужно — ночь крепкого сна вдали от сумятицы Кирктона, и тогда он будет готов совершить то, что должен.

Он уже допивал кружку, как вдруг заметил неподалеку знакомое лицо. Кустистые брови, большой нос, резкие морщины — как часто он видел эти черты, когда учился в университете. Майкл Форбс, его бывший профессор.

— Мистер Форбс?

Они не виделись четыре года, с тех пор, как Александр уехал из Абердина, но профессор выглядел постаревшим, словно они не встречались вдвое дольше.

— Кинкейд, ты ли это?

Они сдвинули стулья.

— Что вы здесь делаете?

— Меня попросили возглавить Комиссию. — Что явно его тяготило, судя по глубоким морщинам, бороздившим его чело сильнее, чем раньше.

— Они вызвали вас из самого Абердина? — Обычно Комиссию набирали из местных, таких как Оксборо или Диксон.

Тот кивнул.

— Сначала правосудие вершил король, потом Кромвель, потом Церковь. Теперь, когда Стюарт вернулся на трон, Тайный совет твердо настроен повсеместно распространить единый шотландский закон, поэтому они стали с большим пристрастием следить за тем, кто владеет властью в Комиссиях. — Он сделал паузу. — Бунты есть колыбель ведовства.

Шокирующая фраза.

— Вы думаете, ведьмы пытаются сместить короля?

— Я думаю, что единый стандарт во всем государстве предпочтительнее множества местных интерпретаций.

— Значит, граф Оксборо…  — Он запнулся, не желая строить предположения, не бунтовал ли граф против короны, однако любопытство узнать, почему тому не досталось места в Комиссии, перевесило. — Его просто упустили из виду?

— Не пригласили. Видишь ли, официально титул ему не принадлежит. Он граф только по браку.

— По браку?

— Леди Оксборо — его кузина и единственное дитя предыдущего графа. Он давно уже подал прошение закрепить титул за ним и теперь ждет решения нового парламента. Наверное, в совете сочли, что посадить его во главе Комиссии — все равно, что подтвердить его притязания. Вдобавок, насколько я слышал, против этого возражали другие претенденты на титул из числа его родичей.

Ясно теперь, почему Оксборо торопится пристроить дочь замуж. Его положение было весьма непрочным.

— Ну, а ты как здесь оказался? В нашу прошлую встречу ты был помощником при Комиссии. — Еще тогда Форбс разглядел его рвение сражаться со злом.

— Теперь я охочусь на ведьм. Прошел обучение у Джеймса Скоби.

— Стал, значит, Ведьминым шилом. — Пристальный взгляд. Александр не знал, как его толковать. — Но не здесь.

— Еще не стал. Я едва начал. Одна ведьма в Кирктоне признала свою вину, и завтра я отправлю письмо с просьбой созвать там Комиссию. — Кроме Форбса, он не мог назвать никого, кому можно было бы с тем же доверием поручить столь непростую работу, и был рад, что в Тайном совете разделяют его мнение. — Если только вы не согласитесь направить туда свою. Тогда дело закончится гораздо быстрее. — А он всей душой жаждал его скорейшего разрешения.