Отзывчивое сердце (Любовь во спасение)

«Может, мне все это померещилось», – спросила сама себя Клеона.

– Позвольте пригласить вас на следующий танец, – произнес граф.

Клеона покачала головой.

– Мне очень жаль, но следующий танец я уже обещала.

– А следующий после этого?

– На него у меня тоже есть партнер, – ответила она.

– Вы пользуетесь большим успехом, – проговорил граф. – Боюсь только, что, уделив так много внимания герцогу, вы оставили разочарованным какого-нибудь несчастного…

– Стало быть, Сильвестр здесь? – перебила его герцогиня. – Я просила его прийти, но он сказал, что его ждут в другом месте.

– Да, он только что был здесь, – подтвердила Клеона. Вспомнив о просьбе герцога, она добавила: – Не правда ли, это любезно с его стороны? Его светлость сказал мне, что заехал сюда специально по вашей просьбе. Мы с ним прекрасно побеседовали.

– Я рада, что он приехал, – тихо сказала герцогиня.

– Я тоже, – ответила Клеона.

При этом она быстро взглянула на графа из-под ресниц и увидела, как деревенеет его лицо, превращаясь почти в маску. Затем взгляд ее упал на руку графа, лежащую на спинке кресла герцогини: он вцепился в обивку с такой силой, что костяшки пальцев побелели!

Глава 7

Остальную часть вечера Клеона никак не могла сосредоточиться на том, что ей говорили партнеры. Ее осыпали льстивыми комплиментами, но она уже не испытывала того удовольствия, с каким выслушивала их вначале.

Клеона, конечно, понимала, что расточаемые ей похвалы вызваны прежде всего ее предполагаемым богатством и положением в обществе, но ее женскому сердцу все равно было приятно их слышать. Она даже ущипнула себя несколько раз, чтобы удостовериться, не снится ли ей все это; неужели и впрямь та самая, когда-то растрепанная, бедно одетая Клеона Говард грациозно движется среди блистательной светской толпы и танцует с изяществом, какого в себе и не подозревала?

Она с благодарностью думала о родителях. Пусть в чем-то они были невнимательны, зато постарались дать дочери хорошее образование. Отец сам занимался с ней, а матери как-то удалось наскрести достаточно денег, чтобы ушедший на покой учитель танцев давал ей уроки.

Однако вскоре Клеона выяснила, что прослыть образованной считается в свете таким же недостатком, как и оказаться некрасивой.

– Вы ведь не книжный червь, верно? – с ужасом спросил у нее один молодой человек после того, как он неверно произнес древнегреческое имя, данное скаковой лошади, а она поправила его.

– Что вы, конечно нет! – поспешно ответила Клеона.

– Терпеть не могу этих образованных, – объяснил ей денди презрительным тоном. – А от женщин с мозгами бегу как от чумы.

– В отношении меня можете быть спокойны, – с серьезным видом заверила его Клеона, – Просто мне было интересно, почему этого коня назвали Пегасом.

– Тогда все в порядке, – успокоился ее кавалер. – Но мужчине не нравится, когда его поправляет представительница прекрасного пола. Вы должны помнить об этом.

– Да, конечно, – улыбнулась Клеона, но позднее спросила у герцогини: – Скажите, почему модно быть глупыми?

– Да потому что у большинства так называемых модников пусто в голове, – с пренебрежением ответила герцогиня. – В мое время считалось, что в человеке, закончившем Итон и Оксфорд, должна быть хоть капля разума, но нынче все молодые люди думают лишь о скачках да картах. Это такие тупицы, что многим не под силу счесть собственные долги.

Клеоне уже несколько раз приходилось слышать откровенное мнение герцогини о сегодняшней молодежи, и она не стала расспрашивать ее дальше, но невольно представила себе, в какой ужас пришел бы кое-кто из ее бальных партнеров, доведись им услышать, как она спорит с отцом по поводу истории античного мира или рассуждает о влиянии мифологии на современный христианский мир! Правда, приходилось признать, что вести серьезные разговоры на балу во время танца или возвращаясь в сопровождении кавалера на место, было невозможно. Гораздо проще легкомысленно кокетничать. Однако сегодня после ухода герцога она думала вовсе не об этом.

Что он имел в виду, когда сказал, что полагается на нее? Каким образом здесь замешан граф? Что означало странное выражение его лица, когда она хвалила герцога, – просто ревность или нечто иное?

– Что-то вы приумолкли, – поддел ее Фредди Фаррингдон, когда они покинули круг танцующих и медленно шли в сторону обеденного зала.

– Простите, извинилась Клеона. – Наверно, вам со мной ужасно скучно?

– С вами никогда не бывает скучно, – галантно ответил он, – но вы, похоже, о чем-то задумались? Могу я помочь?

– Да нет, пожалуй, – сказала Клеона.

Они оказались возле распахнутых стеклянных дверей. Клеона прошла на маленький балкон, выходящий в сад.

– Скажите, мистер Фаррингдон, – заговорила она, – герцог и все вы действительно большие друзья с графом?

– Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что этот человек далеко не из высшего… – начал Фредди Фаррингдон, но тут же замолчал, точно осадил лошадь на полном скаку. – … О, для француза д'Эскур вполне приличный малый. Сильвестру он нравится. Жаль, что бедняга потерял свои поместья и все прочее. В революциях мало приятного!

– Да, конечно, – согласилась Клеона. – Что вы знаете о графе? Когда он появился в Англии?

Она заметила, что от ее расспросов Фредди Фаррингдону явно не по себе.

– Я не очень-то этим интересуюсь, – уклончиво ответил он. – У него масса друзей, он всюду вхож.

– Да, это мне известно, – кивнула Клеона. Она поняла, что Фаррингдон вовсе не собирается отвечать на ее вопросы.

Он, несомненно, испытывал к графу неприязнь. Клеона подозревала, что герцог относится к графу точно так же. Почему же тогда они всегда и повсюду вместе? Она хотела задать другой вопрос, но к ним подошел лакей в напудренном парике и великолепной униформе графа Малчестера, отделанной золотым галуном. В руках он держал золотой поднос с письмом.

– Мисс Мандевилл? – спросил он.

– Да, это я, – ответила Клеона.

– Один джентльмен оставил для вас это послание, – объяснил лакей. – Он просил отдать его незамедлительно, но я не мог вас найти.

– Благодарю вас, – ответила Клеона и взяла записку. Лакей поклонился и исчез.

– Что-нибудь случилось? – спросил Фредди Фаррингдон.

Прежде чем ответить ему, она еще раз перечитала коротенькое послание.

«Простите меня, но ваша красота меня опьяняет. Когда я рядом с вами, мне трудно себя сдерживать. Я люблю вас. Le t 'adore».

Подписи не требовалось. Сам стиль записки вызвал в ней еще большее недоверие к графу. Действительно ли он так любит ее или это сплошное притворство? Не скрывается ли за его заверениями в любви какая-то корыстная цель?

Она убрала записку в сумочку.

– Да нет, ничего особенного, – сказала она Фредди Фаррингдону, заметив в его глазах любопытство. – Не вернуться ли нам в зал?

– Нет, погодите, – остановил ее Фредди. – Мисс Клеона, я хочу кое-что вам сказать.

– Да? – спросила Клеона.

– Если вам будут грозить какие-то неприятности или что-нибудь начнет беспокоить вас, – сказал Фредди, тщательно выбирая слова, – скажите об этом мне, а еще лучше – Сильвестру.

– Герцогу? – с удивлением переспросила Клеона.

Фредди отвернулся от нее и поглядел в сад.

– Да, я знаю, со времени вашего приезда он ведет себя несколько странно, – согласился он. – Но это пройдет. Лично я обратился бы за помощью скорее к Сильвестру, чем к кому-нибудь другому.

– Вероятно, вам случалось видеть его светлость при более благоприятных обстоятельствах, – заметила Клеона.

– Вы имеете в виду ночь вашего приезда? – нерешительно спросил Фредди. – Видите ли, все мы были немножко навеселе.

– Мне вспоминаются и другие случаи, – отозвалась Клеона.

– Да, я знаю, – признался он. – Но если бы вы могли хоть на минутку забыть об этом… ну да неважно – если с вами что-нибудь случится, обращайтесь ко мне. Я разберусь.