Незримый гений (СИ)

— Я знать это! Ты тоже меня ненавидеть!

Подняв глаза к небесам, Брилл попросила послать ей спокойствия. «Господи, дай мне сил… никакой парик не стоит таких проблем».

— Никто вас не ненавидит, Карлотта. Вы просто перенервничали. Но не вымещайте свои нервозность на мне. Все будет хорошо… если вы скажете мне, чем я могу вам помочь.

Уставившись на нее так, словно у нее отросла вторая голова, Карлотта сперва выпрямилась, затем надулась от праведного гнева, и ее щеки заполыхали красным.

— Я не нервничаю! — воскликнула она, тщательно проговаривая каждое слово, чтобы у Брилл не осталось никаких сомнений, что она имеет в виду именно это.

Умиротворяюще взмахнув рукой, Брилл кивнула.

— Отлично… как вам будет угодно.

— Я известна по всей Европе. Оперные театры умоляли меня выступать у них. — Явно вернув себе уверенность, Карлотта устремилась обратно к зеркалу и снова принялась наносить макияж.

Радуясь, что ее вновь оставили в покое, дав возможность подумать, Брилл откинулась на спинку стула и закрыла усталые глаза. Дни промчались так быстро, что у нее едва находилось время для себя, но, по крайней мере, после разговора с Эриком на душе у нее полегчало. Теперь у нее было больше идей насчет того, что его тревожило. А тот, первый разговор подготовил почву для остальных. По ночам, когда Эрик приходил к ней в комнату через зеркало, они шептались в темноте, черпая безопасность в тенях и объятиях друг друга, находя свободу в своей свежеобнаруженной открытости. Брилл говорила о своих кошмарах, более не скрывая, что она видела, а Эрик делился своими сокровенными сомнениями. Сейчас они доверяли друг другу настолько, чтобы не отворачиваться от неприятного, от тревожащего. «Полагаю, правда действительно тебя освобождает. Кто бы мог подумать, что один-единственный разговор может привести к таким грандиозным результатам?»

«Разговор… ага, как же…» Покраснев о того, что они с Эриком делали после их разговора, Брилл ощутила, как на ее коже оживает память о прикосновениях его рук. Воспоминания об их сумасбродной проделке словно клеймом жгли ее чувства, разогревая кровь, пока ей не пришлось начать обмахиваться рукой. То был первый раз, когда Эрик на самом деле осмелился взять инициативу на себя, касаясь ее без какого-либо явного ободрения с ее стороны, и эта перемена была особенно возбуждающей. Открыв глаза, Брилл села ровнее, стараясь игнорировать восторженный трепет, поселившийся в каждом нервном окончании тела.

И с испугом осознала, что Карлотта повернулась на стуле и пристально на нее смотрит.

— Что?

С интересом подняв бровь, та сверкнула белозубой улыбкой, мгновенно отвлекшись от своих приготовлений.

— Кто тот мужчина, о котором ты думать?

— Кто сказал, что я думала о мужчине?

— У тебя все на лице написано. Я знать это выражение, когда видеть его. Должно быть, он хорош, судя по тому, как ты только что ерзать, — заявила Карлотта с самодовольным блеском в глазах. Найдя чем занять голову помимо мыслей о сегодняшнем представлении, она была просто сама любезность. — Пожалуйста, скажи мне, что это не один из этот бесполезный рабочий сцены.

Чувствуя себя до крайности неуютно под этим испытующим взглядом, Брилл скованно встала, по-девичьи прикрывая ладонями пунцовые щеки.

— Нет, не рабочий сцены. Прошу, мы можем не говорить об этом?

— Ну же, мы обе женщины. Как ты мочь хранить от меня такие секреты? В свое время у меня быть много любовников. Я могла бы дать тебе совет, да?

— Нет! — задохнулась Брилл, ужаснувшись мысли о том, чтобы делиться подобными историями. Отчего-то против беседы с Карлоттой об Эрике восставали все ее инстинкты; то, что было между ними, так долго оставалось в секрете, что говорить об этом вслух было бы подобно сквернословию во время мессы.

Сцепив руки перед собой, Брилл попыталась смягчить тон:

— Я имела в виду «спасибо, нет».

— Тебе нечего стыдиться, — наставительно заметила Карлотта, взмахнув кисточкой для макияжа. — Люди в театре постоянно заводить любовников. Здесь не то что снаружи, где они говорить мерзкие вещи о незамужние женщины. — Вновь повернувшись к зеркалу и самоуверенно дернув головой, Карлотта поправила волосы. — Кроме того… в действительности ты не из стыдливых. Так что не пытайся одурачить меня всем этим румянцем.

Неловко поерзав, Брилл пожевала нижнюю губу. «Полагаю, это похоже на то, как если бы я говорила о сексе с собственной матерью. Она старше меня больше, чем на пятнадцать лет… фу!»

— Нет… я не стыдливая… просто не люблю обсуждать некоторые вещи.

— Или когда люди на тебя глазеть? — добавила Карлотта, весьма близко угадав одну из величайших проблем Брилл. — Это из-за того, что у тебя белые волосы? Я думать, это не так плохо… ты слишком симпатичная, чтобы убегать, прилипнув глазами к полу, стоит только кому-то на тебя посмотреть.

Странно тронутая недокомплиментом дивы, Брилл ощутила, как смущение отступает, и радостно улыбнулась уголком рта. Она была уже готова поблагодарить Карлотту, когда та прервала ее.

— Так что хорошо, что ты завести любовника, да? Он избавить тебя от всякой стыдливости. — Встретившись с Брилл взглядом через зеркало, Карлотта сверкнула широкой, удовлетворенной улыбкой, явно чуть порозовев от собственного бойкого замечания.

Покачав головой, Брилл направилась к двери.

— Думаю, я пойду и немного прогуляюсь.

Все еще ухмыляясь, Карлотта пожала плечами:

— Не позволяй ему ставить отметины на видных местах. Они так и норовить сделать засосы на шея. О, и…

Ускорившись, Брилл рывком распахнула дверь гримерки — ее лицо вновь пылало.

— Да, большое спасибо за совет, а теперь мне надо идти! — торопливо прокричала она, после чего захлопнула за собой дверь. Прислонившись спиной к полированному дереву, Брилл секунду переводила дух. Сердце колотилось в груди, и ей казалось, будто она только что сбежала от расстрельной команды.

«Что ж, думаю, я оказала миру услугу… поднимать настроение Карлотты собственным смущением — это самый достойный причисления к чертову лику святых поступок, о каком я когда-либо слышала. — Слегка раздраженная на себя за то, что так легко позволило диве повергнуть ее в бегство, Брилл вновь прижала ладони к лицу. — Господи, я вела себя как глупая школьница. Фу!» Оттолкнувшись от двери, Брилл направилась по людному коридору, пытаясь отбросить подколки Карлотты и надеясь до начала представления найти брата, чтобы пожелать ему удачи. «Погоди-ка… а разве пожелание удачи не считается неудачным? Проклятье, никогда не могла выучить это правило как следует».

Пробираясь по запруженному коридору, Брилл повернулась боком и попыталась протиснуться между двумя группами. Отвечая на несколько приветствий, она быстро, торопливо помахала рукой, но не остановилась. Быть зажатой между столькими телами по-прежнему заставляло ее желудок тревожно переворачиваться. Вырвавшись из столпотворения, Брилл помчалась к гримерке Коннера.

— Мадам Доннер? — крикнул кто-то поверх толпы; явный британский акцент выдавал в позвавшем нового тенора, Джеймса Тернера.

Развернувшись и разглядывая толпу в поисках кричавшего, Брилл на миг ощутила раздражение от задержки, но, прилепив на лицо вежливую улыбку, ждала, пока певец присоединится к ней.

— Чем я могу вам помочь, мистер Тернер?

Выглядя довольно комично в чрезмерном сценическом гриме, Джеймс несколько секунд старался отдышаться.

— Мадам, мне просто было любопытно, не собираетесь ли вы пойти этим вечером на маскарад.

Невыразительно глядя на него, Брилл лишь покачала головой, удивляясь дерзости вопроса.

— Ассистентов редко приглашают на подобные мероприятия, мистер Тернер, — медленно сказала она.

— О… о… да, что ж, об этом я и не подумал.

— Кроме того, одинокой женщине не подобает посещать подобные мероприятия без сопровождающего.

Просветлев при этих словах, Джеймс торопливо кивнул — чем дольше он стоял перед Брилл, тем все более и более странным становилось его поведение. Непонятная смесь волнения и даже слабого страха придала его глазам остроту, которую Брилл до этого не замечала.