Прихоть султана

— Ах, глупости, — сказала ему леди Гонория. — Сколько шума из ничего! Мы решили посмотреть город, а когда обнаружили, что вас нет, ни капли не сомневались, что вы вернетесь за нами.

— По крайней мере надеялись на это, — вставил мистер Фарли, и пожилая парочка разразилась громким смехом, тогда как Марк недоуменно переводил взгляд с тетушки на священника.

— Он не понимает, дорогая, — сказал Гонории мистер Фарли.

— Я знаю, — ответила та. — Мы старые, и его удивляет, что мы не ведем себя, как положено старикам. Скажи мне, Марк, что заставило тебя сделать это?

Ровена ожидала, что герцог расскажет, как непристойно она себя вела и как это заставило его, во избежание скандала, немедленно сняться с якоря. Но вместо этого Марк сказал:

— Лиссабон наскучил мне, и, нарушив все правила хорошего тона, я поспешил прочь, не позаботившись узнать желания других пассажиров. Прошу меня простить.

— Что ж, я прощаю, — сказал мистер Фарли. — Одно только ваше лицо, когда вы спускались по трапу… давно я так не веселился.

Мистер Фарли и леди Гонория вновь расхохотались, а Марк стоял рядом и пристыженно смотрел в пол. К этому времени пассажиры высыпали на палубу, требуя, чтобы им рассказали о событиях ночи.

Марк воспользовался случаем и отвел Ровену в сторону.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал он, беря девушку за обе руки. — Вы прощаете меня?

— Конечно. Но должна признаться, что по-прежнему не понимаю, из-за чего вы подняли столько шума.

Марк стоял, держа Ровену за руки и глядя в ее улыбающееся лицо.

— Я тоже, — сказал он.

Не было никаких сомнений, что вечеринка в Лиссабоне раскрепостила всех на борту. Теперь они могли забыть, что нужно ходить с гордым видом, и их не волновало, восхищаются ли их внешностью.

Они стали обычными молодыми людьми, которым приятно проводить друг с другом время. Девушки сделались ласковыми, милыми и прелестными, а мужчины забыли, что боятся угодить в брачные сети.

Все стали теплее и нежнее смотреть друг на друга.

Чем дальше яхта уходила в воды Средиземного моря, тем громче звучали голоса, чаще слышался смех и приятнее и непринужденнее становилась атмосфера.

Однажды вечером, после веселого ужина, Ровена стояла на палубе, наслаждаясь бризом и слушая доносившийся снизу смех. Для нее в этом звуке было, как ни странно, что-то печальное. Как будто смех стольких счастливых пар — или потенциальных пар — напоминал, что сама она одинока.

— Не двигайтесь.

Встрепенувшись, Ровена посмотрела вниз, чтобы разглядеть говорившего, и увидела Марка, стоявшего прямо под ней, на нижней ступеньке короткого пролета.

— Вы точно фигура на носу корабля, — сказал он, — гордая и отчужденная.

Он поднялся к Ровене.

— Но что вы делаете здесь одна? — спросил герцог.

— Смотрю на звезды, — ответила девушка, поднимая глаза к небу и медленно кружась.

Герцог наблюдал за ней с чуть заметной улыбкой. Он любовался грацией Ровены, изящной линией, бегущей от ее подбородка по шее до груди. В очаровании этого волшебного мгновения не последнюю роль играло то, что Ровена, казалось, совершенно не замечала собственной красоты.

— И что говорят вам звезды? — спросил Марк.

Девушка серебристо рассмеялась.

— Они напоминают мне, как много времени ваша тетя проводит в компании моего дедушки и как им обоим это нравится. А еще они задают мне всякие вопросы.

— Но дают ли они вам ответы?

— О нет. Звезды только спрашивают. Ответы нужно находить самому.

Внезапно Ровена пошатнулась и упала бы, если бы герцог не поддержал ее.

— Боже мой! — Девушка приложила руки ко лбу. — У меня кружится голова.

— Это вы закружились, — сказал Марк.

— Да, пожалуй.

Ровена постояла немного, ожидая, пока пройдет головокружение, и чувствуя на плечах уверенные и сильные руки Марка. У нее возникло странное ощущение, будто с ней не может случиться ничего плохого, пока Марк вот так ее держит. Было приятно и легко, и она с радостью простояла бы так целую вечность.

— Ровена?

Герцог легонько встряхнул ее.

— Да?

— С вами все в порядке?

— Да, — рассеянно ответила она. — Со мной все хорошо. Я думала… такие странные мысли.

— Расскажите мне, — ласково попросил Марк.

Ровена улыбнулась. Эта улыбка была направлена в себя и без ведома девушки получилась таинственной.

— Не могу, — сказала она. — Это были просто… очень странные мысли.

Герцог отпустил ее руки.

— Хорошо, я не буду настаивать… сейчас. Однажды, быть может, вам захочется поделиться со мной мыслями.

Ровена покачала головой.

— Я не посмею, — сказала она с оттенком скромного озорства. — Из страха наскучить вам.

— Вы смеетесь надо мной?

— На это я бы тоже не осмелилась.

Марк смотрел на девушку, склонив голову набок.

Ровена осознала, что, в кои-то веки, в невыгодной ситуации оказался он, а не она. Чудесное было чувство!

Танцующей походкой она отошла от герцога и вдруг заметила что-то на нижней палубе.

— В чем дело? — спросил Марк, заметив, как внезапно насторожилась девушка, и подошел к ней.

— Посмотрите вон туда. Ваша тетя и мой дедушка прогуливаются вдвоем. Мы выдумываем или это правда? — выдохнула Ровена. — В конце концов, любить позволено всем. Не только молодым.

— Верно. Но я думаю, что среди молодых тоже царит любовь.

— Да, удивительно, как все меняется, когда люди чувствуют себя внутренне свободными, — вздохнула девушка. — Мы всегда под пристальным надзором множества глаз, старшие осуждают нас, хотят знать, почему мы не делаем того или, наоборот, делаем это…

— Вы имеете в виду кого-то определенного? Своего отца, например?

— Что ж, возможно. Если бы он видел, что мы с вами вот так разговариваем, то скрестил бы пальцы, надеясь, что мы признаёмся друг другу в любви и что скоро вы попросите у него моей руки.

— Да, это точно, — пробормотал герцог.

— И так чудесно знать, что вместо этого мы можем просто поговорить, как друзья, и ничего больше. Не думать о чьих-то чаяниях, не думать даже о любви. Вам не кажется, что это огромное облегчение?

— Да, огромное, — с кривой усмешкой согласился герцог.

— Говорят, что между мужчиной и женщиной не бывает дружбы, — с чувством сказала Ровена, — но я думаю, что мы с вами доказываем обратное.

— Так вы думаете обо мне, Ровена? Как о друге?

— О да, как о дорогом друге, которому я могу доверять и на которого могу положиться. Вы не возражаете, не так ли?

— Нет, не возражаю, — произнес герцог, мрачно глядя на девушку. — Для меня честь быть вашим другом.

— А вы считаете меня своей подругой? Нет, нет, конечно, не считаете.

Ровена подняла руки и легонько помахала, как будто хотела прогнать нелепую мысль.

— Почему вы так говорите?

— Потому что благоразумные мужчины не нуждаются в дружбе глупеньких девушек.

— Вы никогда не забудете мне этих глупых слов?

— Я не уверена, что они глупые.

— А я уверен. Более чем. Я уже давно в этом уверен, а теперь вижу, что вы гораздо мудрее меня.

— Теперь вы смеетесь надо мной.

— Нет. Бывают ситуации, когда женщины проявляют необыкновенную мудрость, а мужчины барахтаются, совершая ошибку за ошибкой.

Ровена рассмеялась.

— Не могу представить, чтобы вы совершали ошибки, равно как не представляю себя мудрой. Но я взрослею, набираюсь опыта и, возможно, в глубоко и глубокой старости стану чуть-чуть мудрее, чем теперь.

— Вам нельзя стареть, — быстро сказал герцог. — Вы должны оставаться в точности такой же, как теперь. Вам нельзя меняться. Я запрещаю это.

В голосе Ровены снова зазвучала озорная нотка:

— Его сиятельство отдал распоряжения! Он властвует даже над этим?

— Если бы мог, то властвовал бы. Впрочем, у меня есть возможность отдать распоряжение. Здесь… — рука герцога остановилась на полпути к сердцу и метнулась ко лбу. — Здесь всегда будет храниться ваш живой портрет, здесь вы навсегда останетесь такой, как сейчас. Юной, невинной и в то же время мудрой, как само время.