Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Я не стану терпеть в своем доме такого преступника! – распаляясь гневом, сказал царь. – Вот все, что он может получить вместо тюрьмы! Будет стеречь границы вместе с меджаями!..

Меритамон оставалось только смириться.

Она и сама теперь была бы рада избавиться от брата – который лишился всего, что она могла бы в нем любить.

Но она стала такой же узницей, как Аменемхет, и хотела спасти хотя бы себя… то, что еще осталось от семьи Неб-Амона.

- Великий Хор, будет ли мне позволено побывать дома? – прошептала она, воспользовавшись тем, что Рамсес несколько удовлетворился участью ее брата. Она не знала, сколько способен второй раб бога сделать в помощь ей, и была намерена содействовать ему как может.

- Ты много просишь! – сказал царь.

Она снова опустилась на колени.

- Умоляю, - прошептала Меритамон. – Я хочу побывать в доме моего отца и поклониться его памяти.

Рамсес имел уважение к памяти Неб-Амона, и сейчас в особенности сознавал, насколько его оскорбленный дух нуждается в поддержке живых.

- Хорошо, - с улыбкой сказал фараон. Он погладил свою женщину по щеке, потом нежно поднял ее. – Ты преданная дочь, госпожа Меритамон, и я отпущу тебя к отцу. Можешь прийти туда, где он обитает.

Она улыбнулась, глядя ему в глаза, не зная, пойдет ли царь так далеко, чтобы поцеловать ее сейчас – их никто не видел, но могли увидеть…

Рамсес взял ее за подбородок и поцеловал. Она уже привыкла к его поцелуям; их можно было сносить без отвращения.

- Ты придешь ко мне сегодня ночью, - приказал он.

- Я не могу, - прошептала Меритамон, краснея при этом напоминании о собственной лжи. По лицу фараона проскользнуло недовольство.

- Хорошо, завтра, - разрешил он. – Ты долго испытываешь мое терпение.

- Но ведь я должна ехать, - сказала Меритамон. – Когда мне будет позволено посетить Уасет?

Рамсес изумился.

- Ты должна следить за своим братом, пока я его не отошлю! – сказал он.

Ах, в самом деле!

Меритамон в этот миг проклинала Аменемхета, который сделал ее жизнь ужасной и никак, ничуть не отплатил ей добром за то добро, что она ему делала. За ту порчу, которой она подвергала свою душу ради него. Из-за него.

Рамсес уже оставил ее, на той же террасе, откуда изгнали Аменемхета; это место было слишком хорошо для него, но ей милостиво предоставлялось в пользование. Меритамон подошла к колоннаде и взялась руками за колонны, глядя в сияющий просвет между ними, как узник смотрит через решетку.

***

Аменемхет выдержал еще два дня заключения в своей комнате, потом сбежал снова.

К нему возвращалась былая сила и предприимчивость, и даже такая прекрасная тюрьма уже опротивела ему; и снова он воспользовался неведением стражника насчет воли своих повелителей. Меритамон не смогла предупредить всех, кто стоял на карауле около покоев Аменемхета, а может, просто они сменялись без ее ведома.

В этот раз ему очень повезло – Меритамон наткнулась на брата одна.

Они встретились на полюбившейся ему пестрой террасе, и Меритамон приказала Аменемхету возвращаться к себе.

- Не пойду, - с усмешкой сказал молодой господин.

Аменемхету хватило двух дней, чтобы забыть страх. Он похорошел, значительно окреп, и теперь Меритамон не смогла бы сладить с ним в одиночку. Да что там – он легко мог бы убить ее.

- Я сказала: отправляйся к себе, - повторила она звенящим голосом и скрестила руки на груди.

“Что эта потаскуха о себе вообразила? - подумал он. – Что она может купить мое послушание своим телом?”

- А я сказал тебе: нет, - ответил Аменемхет. – Что ты мне сделаешь?

Он ушел до того, как услышал угрозу фараона; Меритамон побледнела, вспомнив обещание Рамсеса четвертовать преступника в случае непослушания.

А потом она шагнула к колоннаде, преграждая Аменемхету путь к отступлению.

- Стража! – крикнула она так громко и яростно, что брат оторопел. – Стража!..

Прежде, чем молодой человек опомнился, на ее крик прибежали двое воинов, звеня оружием; а в следующий миг он уже лежал в ногах у сестры, чувствуя, как крепкая рука давит ему на затылок. Он дернулся, но получил пинок и замычал, потому что не мог кричать в таком положении.

- Доставьте его обратно в его комнату! – свирепо приказала Меритамон. – Дайте ему двадцать палок!.. Да не жалеть!..

Аменемхет только открыл рот от такой беспримерной наглости; больше он ничего сделать не успел, потому что его уже уволакивали обратно по коридору.

Отколотили его действительно без всякой жалости, так что у него на какое-то время пропала и охота, и способность к дальнейшим вылазкам. А когда он смог встать снова, обнаружил, что не может покинуть комнату. На теперешнюю стражу никакие уловки не действовали. Его не стали слушать; напротив, пригрозили новым наказанием, точно рабу.

А на другой день за ним пришли солдаты, объявившие, что приказом его величества Аменемхета отсылают к южной границе. Это постоянная ссылка, которая заменит ему тюрьму.

========== Глава 84 ==========

Меритамон отпустили домой на другой день после того, как отослали ее брата; ей разрешили взять с собой и То. Сидя на палубе под навесом, даже в окружении стражников фараона, она плакала от счастья. И никто бы ее не упрекнул в этом – все понимали, какая это радость, возвращение домой.

Ее верная служанка уже знала о ней все, и, сжимая ее старую руку, Меритамон чувствовала ее молчаливую поддержку. Госпожа и служанка стали подругами перед лицом враждебной им власти; им все реже нужны были слова, чтобы понимать друг друга.

То никогда не осуждала свою госпожу – во всяком случае, с тех пор, как ее хозяйка попала в гарем. А узнав, что Меритамон носит ребенка своего любовника, сочла просто своим долгом помочь им соединиться. То, как и все окружающие, видела, каков ее законный муж. Но теперь Меритамон оказалась в очень щекотливом положении – она была намерена опереться на второго хему нечер, сославшись на то, что беременна от его сына; но как он поступит, когда узнает правду? Догадывался ли этот человек о ее близости со своим спасителем?

Как бы то ни было, То сдержит клятву верности, которую дала своей госпоже. Она не думала, что ее верность будет испытана такими страшными событиями – но она не изменит дочери госпожи Ка-Нейт.

Меритамон, прикрыв глаза, усиленно раздумывала о том, что скажет фараону, от которого защищалась, ссылаясь на свои дни; как теперь признаться ему в своей беременности? Но ведь, думала она, Рамсес и так поймет, что она уже была беременна – она не сможет носить ребенка дольше, чем девять месяцев, а тогда нетрудно будет подсчитать, когда Меритамон зачала… Но роды – это слишком поздно. Все должно решиться значительно раньше.

Чем дольше Меритамон медлит, тем меньше возможность спастись. Рамсес привыкнет к тому, что она его собственность; царская гордость не позволит ему отпустить ее, даже если сама Меритамон станет ему безразлична.

Фараон не стеснял ее в сроках – она сослалась на то, что ей необходимо посетить гробницу отца, которого она не навещала уже очень давно… в действительности, ни разу после его смерти. Поэтому, помимо времени на путешествие, Рамсес дал ей еще несколько дней, чтобы погостить в городе. Три-четыре дня на все предприятия.

Меритамон понимала, что вторая такая возможность ей выпадет нескоро, если вообще выпадет – учитывая длительность отлучки и то, что ее беременность в конце концов станет заметна. Поэтому именно за эти дни она должна сговориться с жрецами Амона. Только бы они ее не бросили. Ведь Меритамон не предавала их, в отличие от своего брата!

Они очень влиятельны… это уста бога, вспомнила Меритамон слова своего отца. Да. Даже фараон к ним прислушивается – если только они согласятся ее поддержать.

Рамсес отнял у них Аменемхета. Он же отнял и ее, второе дитя великого ясновидца, подумала молодая женщина. Пророки Амона обязаны возмутиться – особенно тем, что ее забрали в гарем замужней и беременной…