Принцесса Востока

– О, любовь! – прервал он презрительно. – Женщины всегда говорят о любви. Я увлекся ею. Мы, мужчины, все таковы. Может быть, ты и права, но такие вещи не имеют для нас никакого значения. Ты, наверно, сочтешь мои слова ложью, если я скажу тебе, что значение Сильвии в моей жизни было ничтожно. Мое чувство к ней было страстью, вот и все.

– Не говори о любви или страсти, ты не достоин этого, – устало произнесла Каро.

Взор Джона остановился на ее лице. Усталость в ее голосе показалась ему нежностью. Он смягчился и подошел к ней.

– Слушай, Каро. Все произошло таким образом. У Сильвии были мои письма, я должен был вернуть их. Она поклялась, что отдаст их только мне лично. Мне пришлось отправиться за ними. Это было после того, как я дал тебе слово, понимаешь? Она лгала, конечно. Такие женщины всегда лгут. Неужели ты не хочешь понять? Но, Каро, видишь ли, я не хотел идти…

– О Джон, не лги больше. Не лги, не лги!.. Я не спрашиваю тебя ни о чем, ты ничего не должен говорить мне или по крайней мере не говори неправду. Ведь я все знаю, знаю, почему ты вернулся к Сильвии. Я знаю все о твоих письмах, которые ты написал ей в течение последних трех месяцев. Она сама прислала их мне.

– Эти письма у тебя? Ты… ты читала их? – пробормотал Джон.

Инстинктивно он поднял руки, словно желая закрыть ими лицо, но остановился и сжал руки в кулаки. Затем он быстро повернулся к ней спиной, и она увидела, как темная краска стыда залила его шею. Ей показалось, что стыд давит его, и, несмотря на ее безразличие к нему, возникшее за последние месяцы, она страдала за Джона. Она разделяла его унижение. Каро снова заговорила, стараясь словами заглушить неприятное чувство, но охрипший, бормочущий голос Джона прервал ее:

– Ради бога не говори больше!

Она поняла его мольбу, но не поддалась состраданию. Нужно было покончить раз и навсегда.

– Джон, мы должны поговорить об этом, – сказала она неуверенно. – Неужели ты не видишь, что мы не можем продолжать нашу жизнь, словно ничего не случилось? Я могла бы, по крайней мере я думаю, что смогла бы простить обыкновенную измену. Ведь ты сам говоришь, что для мужчины это так мало означает. Я поборола бы себя, но твоя измена была глубже, ужаснее, я никогда не прощу тебя.

– Боже! Как подлы некоторые люди, – произнес Джон. – Сохранить мои письма и послать тебе… Каро! – Он быстро обернулся к ней с протянутыми руками. –  Если бы только ты знала! Тысячу раз я проклинал себя за то, что упоминал о тебе и Чарлзе в этих письмах. Это было низко, несказанно подло с моей стороны. Я не знаю, как я мог… Я, вероятно, потерял голову, так как ревновал тебя, а ты была так холодна ко мне после первой ссоры. О, ты старалась скрыть свои чувства, но ты стала иной.

– Как все могло остаться по-прежнему? – резко спросила Каро. – Ведь мы любили друг друга, во всяком случае, думали, что любим. Для многих людей любовь кажется тем, чем они хотят изобразить ее. Я любила тебя, я думала и даже теперь думаю, что ты отвечал мне тем же, поскольку ты вообще способен любить.

– Я обожаю тебя, Каро. Клянусь тебе!

Он подошел к ней, и на его бледном лице, преображенном на мгновение, засверкали глаза с тем выражением обожания и страсти, которое она когда-то любила в нем.

– Перестань! – сказала она. – О, Джон, не стоит больше говорить, все кончено. У нас есть единственный выход: остаться друзьями. Я могу быть твоим другом, Джон.

– Другом! – сказал он хрипло. – Боже, и это жена предлагает своему мужу!

– Да, и это все, – сказала Каро дрожащим шепотом.

С уст Джона сорвался сдавленный звук – не то смех, не то рыдание. Каро подняла глаза и увидела его искаженное лицо, на нем не было ни малейшего следа нежности и сдержанности. Вид его снова вернул ей спокойствие.

– Ты думаешь, – начал Джон, – что я соглашусь с твоим глупым предложением? Мы будем друзьями! Но ведь ты – моя жена. Это твои проклятые холодность и сдержанность заставили меня уйти к другой. Ты говорила, что простила меня, но была так холодна со мной. Ты говорила мне нежные слова, но обращалась со мной черство и презрительно. Вот как ты поступила. Я не стараюсь казаться святым. А ты все время изображала святую и продолжала встречаться с Чарлзом, пока я не потерял голову. А теперь, после всего, ты обвиняешь меня и грозишь уйти от меня. Что бы я ни сделал, ты виновата во всем! Ты заставила меня…

«Снова та же вспышка слабой и подлой натуры, которая во всем находит себе оправдание», – подумала Каро.

«Ты заставила меня» – было припевом и подействовало успокаивающе на уставшие нервы Каро. Она сказала спокойно:

– Это твой ответ и оправдание. По-твоему, я совершила преступление и толкнула тебя на низкую измену, когда ты предавал все наши лучшие чувства. К несчастью, этот факт, который ты для себя считаешь оправданием, с другой точки зрения может показаться достаточным основанием для того, чтобы я оставила тебя. Ты говоришь, что моя холодность, мое неумение прощать заставили тебя поступить так. Теперь снова ты хочешь, чтобы я простила. Но в таком случае мое прощение опять было бы таким же холодным и неполным, и это для тебя послужит основанием искать развлечений, считая, что я являюсь виной твоих поступков. Таким образом, наша совместная жизнь превратится в беспрерывные измены с твоей стороны (виной которых буду я, конечно), а с моей стороны в притворное прощение. Разве тебя прельщает такая жизнь?

Джон сделал резкое движение гнева и раздражения.

– Подходящий разговор для супругов, – произнес он.

– Да, ты прав, – коротко ответила Каро, – поэтому окончим его, Джон. Я уезжаю завтра. Я буду путешествовать целый год. Нашей семье ты можешь дать какие угодно объяснения. Я ни в чем не буду возражать тебе. Я повидаюсь с моим отцом перед отъездом и ему одному скажу всю правду.

– Ты, кажется, подумала обо всем, – горько рассмеялся Джон.

Она сделала рукой легкое, беспомощное движение; это напомнило ему всю беспомощность и нежность, которую он так любил в ней когда-то и которая теперь только раздражала его.

– А, хорошо. Ты уезжаешь и предоставляешь мне право объясняться со всеми, – сказал он вне себя от гнева. – Прекрасное развлечение для меня!

– Джон, – воскликнула Каро, – мы расстанемся скоро, очень скоро!.. Мы были женаты четыре года. Мне двадцать три, а тебе двадцать семь. Жизнь сулила нам так много прекрасного, и ничего не сбылось из всех ожиданий. Эти годы прошли бесследно. Ты изменял мне, а я была холодна к тебе, не могла простить твоих поступков – по нашей вине мы дожили до этого объяснения сегодня. Мы не можем продолжать…

– Я могу… я мог бы… – начал он.

– А я не могу. У меня не осталось никаких чувств к тебе, никакой любви. Дай мне уйти от тебя мирно, расстанемся друзьями.

Ее слова «дай мне уйти» тронули Джона, разбудили в нем воспоминания. Он остановился около нее, тяжело дыша, и она заметила, что он дрожал.

– Каро, – сказал он очень тихо, – Каро, моя дорогая, маленькая Каро.

Она отпрянула от него.

– Молчи, молчи, я не могу этого перенести.

– Ты должна выслушать меня. Я хочу, чтобы ты выслушала меня. Я люблю, я буду любить тебя новой любовью. Я ведь так обожал тебя, Каро!

Каро посмотрела на Джона сквозь слезы, покачав головой, и слова ее падали вместе со слезами:

– Оставь меня… дай мне уйти… я не могу вынести этого. Все прошло: любовь, гордость, вера.

И он внезапно понял, что прошлого не вернуть, что он взывал о том, чего уже не было.

Он отошел от Каро, готовый расплакаться.

– Хорошо, – проговорил он с усилием, – может быть, я виноват, но я получил по заслугам. Я уйду, я не могу видеть, как ты уезжаешь! Прощай!

Она старалась произнести что-то и не могла; она почувствовала, как Джон взял ее руку, затем услыхала, как захлопнулась дверь.

Он ушел.

Глава 2

На лестнице Джон встретился с тестем. Они поздоровались: сэр Джорж – с улыбкой, Джон – с мрачным лицом.