Жгучее желание

— Дебора! — вяло запротестовала она.

— Извини, мама, — усмехнулась я и тут же уточнила:

— Идиотским завещанием.

— Конечно, жаль, — вздохнула она, — что отец Рива не разрешил ему распоряжаться наследством до тех пор, пока мальчику не исполнится двадцать шесть. Как, должно быть, Риву унизительно каждый раз просить деньги у опекуна! Но ты должна согласиться, дорогая, что отец Рива имел веские основания сомневаться в здравомыслии сына.

— Гм… — произнесла я, подцепив вилкой спаржу. Когда Рив приезжает домой, он всегда присылает нам пару окороков. Как было бы здорово снова поесть мяса!

Мама отпила из стакана маленький глоток воды.

— Я сегодня прочитала в газете, что твой сводный брат Ричард собирается жениться. Его невеста — дочь виконта Свейла. — Она сделала еще глоток. — Хорошая партия. Вудли, должно быть, очень довольны.

— Мама! — возмутилась я. — Я уже говорила, что ничего не желаю слышать об этой семье. А мой драгоценный братец пусть убирается к черту!

Мать нахмурилась:

— Дорогая, мне бы хотелось, чтобы ты перестала так относиться к своему брату. Я согласна, что его семья очень дурно с нами поступила, но не думаю, что Ричард, которому было всего восемь лет, когда умер твой отец, к этому причастен.

— Дурно с нами поступила?! — хлопнув ладонью по столу, воскликнула я.

— Боже мой, мама! Нас выбросили из отцовского дома, заставили жить в нищете, в этой убогой развалюхе — и это ты дипломатично называешь дурным поступком?

Мама недовольно поморщилась.

Не желая расстраивать ее, я постаралась взять себя в руки.

— Извини, — пробормотала я.

— Твой отец оставил поместье и все деньги Ричарду, назначив опекуном своего брата Джона, — напомнила она. — Наверняка он надеялся, что о нас позаботятся, Дебора, но никаких законных прав у нас нет. — Голос ее слегка дрогнул — Наше счастье, что Джон счел возможным предоставить нам этот дом и ежеквартально выплачивать ренту, чтобы мы не умерли с голоду.

Вот так Джон Вудли понимает свой долг — обеспечить нас крышей над головой. Но даже это он сделал только в обмен на мамино обещание никогда не пользоваться своим титулом. Хотя она имеет полное право называться леди Линли, все знают ее всего-навсего как миссис Вудли. Джон заставил ее забыть, что такое гордость. Все, что у нее осталось, — это я.

В свое время маму наняли гувернанткой к Ричарду, и вскоре, к общему ужасу, мой отец на ней женился. После его смерти родственники постарались как можно скорее удалить ее из Линли-Мэнор вместе с результатом их неравного брака — то есть со мной.

— Не надо так относиться к своему брату, Дебора, — серьезно повторила мама. — Он ни в чем не виноват.

— Он ни разу не пытался нас разыскать, — резко сказала я.

— Но и я не пыталась установить с ним контакт, — возразила мама.

Это было правдой.

— Пусть старая вражда утихнет, дорогая, — улыбнулась мама.

Падающие в окно лучи послеполуденного солнца окрашивали в золотистый цвет мамины немного поседевшие волосы. Ее небесно-голубые глаза доверчиво смотрели на меня.

У меня глаза точно такого же цвета, — подумала я, — но в остальном мы совершенно разные. Пожалуй, я унаследовала от отца не только высокий рост, но и тяжелый характер. В отличие от мамы я не прощаю обид.

— Ты считаешь, мне не стоит молиться за победу Честолюбца на дерби? — стараясь сохранить шутливую интонацию, небрежно поинтересовалась я.

Она только засмеялась в ответ. Она такая милая, моя мама, такая мягкая и деликатная. Хотя ей сорок четыре, а мне двадцать один, я уже многие годы о ней забочусь.

— Готова держать пари, что завтра мы получим несколько окороков, — усмехнулась я.

— Милый Рив! — вздохнула мама. — Он такой внимательный. Пожалуй, я тоже буду молиться за Честолюбца.

Следующие несколько недель прошли без особых событий. Я каждый день объезжала великолепных рысаков Рива, чтобы поддерживать их в хорошей форме. К чести лорда Брэдфорда, он не пытался лишить Рива вещей, являющихся непременной принадлежностью каждого джентльмена. Его бесила лишь карточная игра.

К несчастью, играть Рив любил.

Дом Рива в Эмберсли поддерживался в прекрасном состоянии. За ним следила целая армия слуг, а за садом — целый полк садовников. В общем, Рив вел образ жизни, типичный для очень богатого молодого дворянина, за исключением того, что все его счета подписывал лорд Брэдфорд. Это и сводило Рива с ума.

За последнее время я совершила несколько вылазок на природу с друзьями, которых знала целую вечность. Подобные пикники мы устраивали каждый год, и мне они немного прискучили, но не могла же я целыми днями сидеть на конюшне!

Однажды днем мы отправились кататься на лодках по реке и проплывали неподалеку от университета, из которого Рива с таким шумом исключили пять лет назад. Я оказалась на борту с Седриком Лиски, новым викарием нашей местной церкви День выдался замечательный, и я лениво наблюдала за тем, как лодка быстро скользит по мутной воде. Ни дуновения ветерка. Камыш на берегу столь же неподвижен, как его отражение Ветви ив склоняются к воде, по берегам цветут ирисы. Солнце, тепло, тишина. Опустив руку в воду, я благожелательно улыбнулась мистеру Лиски.

— Ко мне здесь все так хорошо относятся! — неожиданно поделился он. — Представьте себе-за все время я обедал дома лишь раз или два!

Ну конечно же, он не обедает дома, — цинично подумала я. — Ему двадцать семь, он холост и неплохо обеспечен. Любая девушка в приходе может только мечтать о такой , партии. По правде говоря, я была удивлена тем, что викарий пригласил меня в свою лодку. Я полагала, это место постарается занять Мария Бейтс.

— Вы родственник Кембриджей? — спросила я, не сомневаясь в ответе. Эмберсли — богатый приход, и лорд Брэдфорд уж наверняка не отдал бы его чужаку.

— Да, — с улыбкой подтвердил мистер Лиски. Он приятный молодой человек, у него здоровые, крепкие зубы и приветливый взгляд. — Собственно, я двоюродный брат Рива. Мы не так уж часто встречались, но наши жизненные пути ненадолго пересеклись в университете.

— О! — оценила сообщение я. Перестав грести, он оперся на весла.

— Мое пребывание там было более продолжительным, но не таким… запоминающимся.

Я вздохнула. Мне кажется, что та выходка Рива — когда он однажды ночью разрисовал бледно-желтыми нарциссами дом декана — известна всей Англии. В результате его отчислили из университета, чего Рив, конечно, и добивался. Он ненавидел Кембридж.

— Не люблю подчиняться правилам! — с вызовом говорил он мне, когда отец после Кембриджа сослал ею в Эмберсли. — Я хочу сам распоряжаться своей жизнью.

По иронии судьбы именно это приключение и стало последней каплей, которая переполнила чашу терпения его родителя. Тот изменил завещание и лишил Рива возможности распоряжаться наследством вплоть до достижения двадцатишестилетнего возраста. Результат, которого добился Рив, оказался прямо противоположным тому, к которому он стремился.

— Рив всегда не любил Кембридж, — спокойно заметила я.

— Да, — согласился мистер Лиски. — С момента нашей встречи мне было совершенно ясно, что это долго не продлится. Он словно… словно комета промчался по кембриджскому небосклону. Яркий свет завораживал, но что-то подсказывало: он скоро угаснет.

Подумав о том, что мистер Лиски, оказывается, еще и поэт, я вздохнула.

Бедный Рив! — подумала я.

— Скажите, мисс Вудли, — начал мой собеседник, — вы будете на танцах, которые Бейтсы устраивают в субботу?

— Да, — вновь обратив на него свое внимание, кивнула я.

Мой ответ, кажется, порадовал Лиски.

— Тогда я покорнейше прошу вас зарезервировать за мной танец.

На вечеринках, подобных тем, что устраивали Бейтсы, царила абсолютно неформальная обстановка. Не существовала никаких правил, и каждый танцевал с кем хотел. Тем не менее, не желая подрывать престиж хозяев, я серьезно сказала:

— С удовольствием.