Неотразимый дикарь

Коннор без всякого смущения уселся в кресло и вытянул перед собой ноги. Броуди занял место за его креслом и напоминал огромного сторожевого пса.

Герцог сделал Софи знак рукой и сказал:

— Милая, почему бы тебе, не помочь моей сестре угостить всех чаем?

Софи молча кивнула и направилась к чайному столику помогать Астрид, а герцог повернулся к Памеле:

— Что это с ней? Она немая или слабоумная?

— Ни то, ни другое, ваша светлость, — ответила Памела, радуясь своему умению лгать. — Просто она очень застенчивая.

Сестра герцога разливала чай, а мрачная Софи разносила чашки. Потом она поставила на стол поднос с выпечкой.

Коннор отказался и от чая, и от пирожных. Зато Броуди протянул руку из-за его плеча и, взяв с подноса пирожное с кремом, положил его в рот целиком и принялся с наслаждением жевать. Памела поморщилась, когда серебряная ложечка из вазочки со взбитыми сливками бесследно исчезла в его рукаве.

Когда Софи вернулась на свое место у дальнего конца кушетки, герцог искоса разглядывал перья на шляпке Памелы.

— Хотя ваш убогий наряд говорит о другом, полагаю, вы только что из Парижа и вам не терпится за известия о сыне получить от меня обещанное вознаграждение?

Памела сделала маленький глоток чая, стараясь унять дрожь в руках.

— Не из Парижа, ваша светлость, а из Шотландии.

— Из Шотландии? Помилуй Бог, что можно делать в Шотландии? Эти горцы просто кучка невежественных варваров в юбках! — Герцог искоса взглянул на килт Коннора и тихо добавил: — Я не имею в виду присутствующих.

— Какие могут быть обиды? — пожал плечами Коннор, сузив глаза до сверкающих щелок.

Памела залпом выпила оставшийся чай. Теперь нужно было как можно скорее изложить герцогу суть дела, пока Коннор не вспылил и не вонзил герцогу в глотку десертную вилку со стола.

Отставив в сторону пустую чашку, она сказала:

— Я не была в Париже, ваша светлость, потому что там нет вашего сына.

Герцог удостоил ее благосклонной улыбки.

— И как же вы пришли к такому выводу, моя дорогая? За недолгое время нашего знакомства я что-то не заметил в вас признаков большого ума.

Коннор угрожающе приподнялся, но Памела тут же остановила его умоляющим взглядом. Он медленно опустился в кресло, но его гневный взгляд ясно говорил о том, что следующий оскорбительный выпад герцога уже не сойдет ему с рук.

Тем временем Памела достала из ридикюля письмо матери и протянула его герцогу.

— Возможно, вам больше скажут слова вашей жены.

— Ах, Арчибальд! — взволнованно воскликнула сестра герцога. — Почему ты не разрешаешь мне вызвать лакеев и выдворить этих проходимцев из дома?! Я понимаю, тебе нравится издеваться над ними, но к чему тратить на них столько времени и здоровья? Это же подделка!

— Замолчи, Астрид! — прикрикнул на сестру герцог. — Попридержи язык хотя бы на пять минут. Дай мне письмо!

Астрид нехотя повиновалась. Она подошла к Памеле и резким движением выхватила письмо из ее руки. Та едва удержалась, чтобы не забрать письмо обратно — ведь это было все, что мать оставила ей и Софи в наследство.

Нахмурившись, герцог склонился над письмом, вертя его в руках то так, то эдак. Раскрошившаяся от времени восковая печать все же была вполне узнаваема — это была герцогская печать.

Затаив дыхание, Памела смотрела, как герцог разворачивал листы бумаги. Она знала, что он сразу узнает почерк своей жены.

Быстро проглядев письмо, герцог гневно скомкал его в кулаке и в ярости повернулся к Памеле:

— Кто эта Марианна, которой адресовано письмо?! С какой стати моя жена делилась с ней интимными подробностями своей жизни?!

— Она была подругой детства вашей жены, — гордо выпрямилась Памела, — и моей матерью.

Герцог внезапно уронил голову набок, словно не в силах держать ее прямо.

— Боже мой, так она действительно умерла… Сначала Памела подумала, что эти слова относятся к ее матери, но тут же поняла, что герцог имел в виду свою жену.

Она в смятении посмотрела на Коннора. Ей и в голову не приходило, что герцог может разыскивать не только пропавшего сына, но и свою жену. Теперь, видя его неподдельное горе, она снова испытала чувство вины и угрызения совести.

— Боюсь, она действительно умерла, ваша светлость, — мягко подтвердила она. — Она не добралась до дома своего деда. Не пережила трудный путь в Шотландию.

— Я давно догадывался, что все случилось именно так, — вздохнул герцог и прикрыл утомленные глаза синеватыми от прожилок веками. — Эта своевольная распутница готова была даже умереть мне назло…

Когда он снова открыл глаза, они были такими же бесстрастными, как и его голос.

— Полагаю, если вы жаждете получить вознаграждение, то у вас есть новости о моем сыне.

Памела собралась с духом, мысленно моля Всевышнего простить ей чудовищную ложь, и сказала:

— Я сделала гораздо больше, ваша светлость. Я привезла вам… вашего сына.

Глава 10

Герцог резко выпрямился в своем кресле, на его впалых щеках проступили пятна лихорадочного румянца. В глазах зажегся дьявольский огонь, и на какое-то мгновение в его облике снова проступили черты энергичного, полного жизни молодого человека, изображенного на портрете.

Он открыл рот, но тут же закашлялся. Леди Астрид вскочила со своего кресла и принялась хлопать его по спине, бросая на Памелу гневные взгляды.

— Посмотрите, что вы с ним сделали, негодная девица! Как же вам не стыдно! У него слабое сердце, и оно может не выдержать такого удара!

Астрид нежно вытерла взмокший лоб герцога собственным носовым платком, потом налила чашку чая и приложила ее к его губам.

Памела нахмурилась. Забота леди Астрид о здоровье брата показалась ей совершенно искренней.

— Арчи, скажи только слово, — взмолилась она, когда приступ кашля у герцога поутих, — и я велю выгнать этих шарлатанов, а потом пошлю за врачом.

Но герцог решительно отодвинул руку сестры в сторону, и она отошла за его спину, всем своим видом демонстрируя уязвленное чувство собственного достоинства.

Пронзительный взгляд герцога был теперь сфокусирован не на Памеле, а на Конноре.

— Ты не похож на мужчину, который предпочитает прятаться за женской юбкой, — прохрипел он, тыча скрюченным пальцем в его сторону.

— Ваша светлость, я… — попыталась вступиться за Коннора Памела, но тот жестом оборвал ее.

— Он прав, я не могу больше прятаться, — сказал Коннор, поднимаясь на ноги.

— Тогда иди сюда, парень, и дай мне, как следует взглянуть на тебя, — прохрипел герцог.

Памела затаила дыхание, зная, что Коннор терпеть не может, когда им командуют, да еще в такой наглой манере.

После некоторых колебаний он все же подошел к креслу герцога и встал рядом с ним, глядя сверху на старого аристократа.

— Ну что ты стоишь надо мной, словно архангел Гавриил, явившийся по мою черную душу? — прохрипел герцог. — Сделай так, чтобы я мог разглядеть твое лицо.

Зная, что теперь судьбы всех четверых зависят только от Коннора, Памела в отчаянии сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони.

В следующую секунду Коннор опустился на одно колено перед креслом герцога, оказавшись с ним лицом к лицу, глаза в глаза.

Памела не видела его лица, зато ясно видела лицо герцога. Пока он тщательно рассматривал лицо горца, оно было похоже на безжизненную маску, на которой горели только глаза. Потом он поднял дрожащую руку, чтобы прикоснуться к щеке Коннора, и Памела с удивлением заметила слезы в его глазах.

— Я должен был сразу узнать тебя, как только ты вошел в комнату, — прошептал герцог, с лихорадочным упоением глядя на Коннора. — Ты так похож на свою мать… У тебя ее глаза…

К чести Коннора, он не отшатнулся от прикосновения руки герцога. Наоборот, положил свою руку поверх его руки, чтобы унять болезненную дрожь.