Любовь Илги: осень, лето.

- Не первый раз такое,- печально сказала Юмера, она была старше меня и Велсы и помнила гораздо больше.- Когда я была ребенком, одна мать из нашего племени Медведей бросилась в Плещин озеро с обрыва, потому что ее дочь стала волхвой на Праздник Передачи Силы, и она вынуждена была отдать ее на служение Богу Камня. С тех пор мы никого не уговариваем, это запрещено. Мать решает за ребенка, это ее воля. Но кроме Преславы есть в конце концов и другие девочки.

- Да это раньше их было много, Юмера,- возразила ей Велса.- А вот этот год вообще незадача: родилось семь лет назад пятеро, Улада умерла не дожив до года, Зорица Преславу не отдает, значит всего трое. А ведь вместе с Илгой

в Пешере Заветов тогда десять лет назад стояло восемь девочек, да две отказались, значит родилось в два раза больше, чем семь лет назад. В этом году еще хуже: у Дочерей Бога Камня всего две девочки перворожденные, остальные мальчики.

- Плохой знак…К большой войне…- сказала Юмера.

Мы замолчали, страшась и слишком хорошо зная, как бывают правдивы древние приметы.

- Срочно пошлите Вестниц к другим матерям, нам нужно выяснить, как девочки и что с ними происходит,- сказала я.

- Завтра поедут,- пообещала Велса.

Я уже начала понимать, что мои неясные предчувствия начинают оформляться в действительные события, поэтому с полудня всю оставшуюся половину следующего дня простояла на коленях у Дольмей - камня, упрашивая Бога отвратить несчастье от моих сестер. Но взглянув на мертвенно-бледное лицо Вестницы, вернувшейся вечером из деревни Лисиц, которая подошла ко мне, стоящей у алтаря, я поняла, что опоздала в своих молитвах…

- Волхва, вчера погибла Свечина - семилетняя перворожденная дочь Нежаны,-почти шепотом произнесла она, опустившись рядом со мной на колени.

- Что случилось?- едва сумела спросить я, почувствовав, как меня начинает сотрясать мелкая дрожь, словно при сильном жаре.

- Она упала со скалы Чернавы рядом с деревней Бобров и разбилась. Как она туда попала, никто не понял: так далеко от дома уйти маленькая девочка вряд ли смогла бы. Нашли ее только сегодня днем. Все думают, что ее убили.

Я вскочила с колен. От сильного волнения кровь бросилась мне в лицо и запульсировала в висках, дрожь, сотрясающая тело, усилилась, теперь я буквально вибрировала, голос сорвался в свистящий шепот.

- Мы с тобой едем немедленно!

- Куда, Волхва? Вы разве собрались на тризну? – удивилась подошедшая к нам Юмера. Конечно, она уже все знала, ей первой рассказала приехавшая о случившемся несчастье.

- Нет,- ответила я,- мы отправимся на место гибели Свечины к скале Чернавы. Вестница отведет меня туда. Я должна знать, что произошло с ребенком.

- Что ты! Не нужно!- стала уговаривать меня Хранительница, но, видя мою решимость, попросила, - ну подожди хотя бы до утра, скоро стемнеет. Что вы будете делать там в лесу одни? Или возьми с собой меня, не езди одна!

- Чем ты поможешь мне? Нет времени! Мне нужно срочно! Может быть, я еще сумею предотвратить следующие несчастья! Велса!- в нетерпении закричала я.- Скажи, чтобы седлали коней!

Хранительница бросилась к конюшне. Через несколько минут оседланные лошади уже уносили нас с Вестницей к деревне Бобров. Лучи багрового закатного солнца окрашивали темный песок дороги, по которой мы мчались, в цвета струящейся серо-красной крови.

Лес встретил нас гробовым молчанием и наступающей темнотой, сгущающейся по мере нашего продвижения в чащу. Мы стали двигаться медленнее, потом поехали почти шагом.

- Недалеко есть просека, по ней будет дольше, чем напрямик, но, по крайней мере, нам так будет удобнее. Здесь очень много камней под землей, лошадь может оступиться,- сказала Вестница.

Лесная дорога, больше похожая на тропинку, действительно была неровной с глубокими рытвинами и вывернутыми камнями. По ней строители струг племени Бобров волокли в свою деревню на берег Трубешки бревна вековых сосен для изготовления торговых барж – учанов. Гигантские стволы деревьев истерзали дорогу, проделав в ней длинную глубокую колею-канаву с осыпающимися краями. Лошади шли неровно, медленно, тщательно выбирая путь, скользя и оступаясь. После примерно получаса мучений мы выехали на узкую просеку, прорубленную к деревне сквозь сплошную дремучесть леса.

Наступал вечер, и тьма вокруг нас все больше и больше сгущалась. Высокие деревья почти смыкались над головой, с двух сторон стремясь воздеть к проявившемуся свету свои ветви. Узенькая полоска мутно-серого неба едва мелькала между ними. Моей спутнице стало жутко, и она все время молчала, стараясь держаться ближе ко мне. Вдруг убийцы Свечины затаились в лесу и ждут удобного момента, чтобы наброситься на нас? Она не знала, смогу ли я защитить ее, хотя и слышала о Страже, но вряд ли верила в это, потому что никогда не видела его.

Тем временем впереди в деревьях просеки сначала показался небольшой просвет, а потом пространство леса распахнулось в обе стороны, и мы выехали на обрывистый высокий берег неспешной серебристой Трубешки.

- Волхва, смотри, вот скала Чернава,- она показала рукой на видневшийся справа серый одинокий остов.

Мы подъехали ближе: неровная бугристая поляна с чахлой растительностью окружала Чернаву, высившуюся молчаливым часовым среди этого ужасного места. Ее склоны, усыпанные острыми камнями с отколотыми гранями казались почти неприступными, траве и деревьям на скале было не за что уцепиться корнями, потому что всю землю, если она случайно появлялась на этом, открытом всем ветрам месте, немедленно сдувало вниз. Скала напоминала каменный вихрь, взметнувшийся в небо острыми языками. Это было фантастически грубое царство, страшное в своей нереальной уродливости. Легенда рода Бобров рассказывала, что в древности на их племя напал злобный дух разрушения Мормир в виде огненного вихря. Он погубил бы всех, если бы вождь не взмолился Богу Камня о спасении. После молитвы он бросил в бушующий вихрь свою только что родившуюся дочь Чернаву. Как только тело младенца коснулось огненного Мормира, он обратился в камень и застыл на берегу Трубешки. В подтверждение легенды чуть выше подножья скалы виднелся изогнутый камень, напоминавший своим изгибом фигуру ребенка с вытянутыми вверх руками.

К этому времени солнце полностью скрылось за горизонтом, и на местность вокруг быстро опустилась ночная тьма, слегка освещенная призрачным голубоватым светом полукруга луны, уже проявившемся на мутно- темном небе.

-Держи коней,- спрыгнув с лошади, я бросила Вестнице поводья,- жди меня здесь.

- Куда ты, Волхва?- видно было, что девушка боялась остаться ночью в этом месте одна.

- Я отправлюсь на вершину, откуда упала Свечина.

- Зачем? Почему ты туда полезешь ночью? Ты разобьешься! Я не пущу тебя!- в панике закричала она, цепляясь за мои руки.

- Молчи и делай, что я приказала!- грубо прервала я крик и оттолкнула ее. - Как ты смеешь перечить мне, девчонка! Забыла, кто я? Делай, что сказано, а то накажу тебя!

С этими словами я бегом бросилась к подножью скалы и начала карабкаться вверх. Камни подставляли под меня свои острые неровные спины, выворачивались из земли и ложились ступеньками под ноги, подталкивали вверх, когда я скользила по их мшистым поверхностям, прогибались, если было неудобно поставить ногу. Разве я могла упасть со скалы? Они не дали бы мне.

- Я здесь, я с вами, - бормотала я им, пробираясь все выше и выше, обдирая в кровь руки и оставляя крошечные кусочки моей кожи на их телах. Дыханье срывалось, сердце бешено колотилось в груди, я медленно поднималась по почти отвесной стене.

Наверху ветер все громче и громче затевал свою гудящую, свистящую, рыдающую песню. Он выскальзывал из-за краев камней, тугой пеленой обвивался вокруг меня, толкал вниз, в бешенстве хлопал рукавами и подолом рубахи, плотными шлепками бил в лицо, слезя глаза и холодя щеки. Если бы я не была Дочерью Бога Камня, давно бы сорвалась и упала к подножью: такой подъем невозможен для женщины, а тем более для маленькой семилетней девочки. Хотя более сильный мужчина безусловно смог бы сюда подняться.