По велению сердца

– Полагаю, я его увижу. – Марша уже сожалела, что сообщила о намерении отправиться играть в карты. В ее жизни хватало драмы! Более того, она изо всех сил старалась сохранять трезвую голову в том, что касалось ее прискорбного увольнения. Но сейчас все перевернулось с ног на голову, и она больше не хотела вести себя так, как пристало начальнице школы. Рядом с Финном она не могла мыслить здраво. Ее рассуждения сводились к простейшим понятиям – «любовь», «страсть» и «навсегда».

Вздохнув, Синтия подперла подбородок ладонью.

– Везет тебе! Я хочу узнать все подробности, когда ты вернешься домой с карточной вечеринки. Буду тебя дожидаться.

– Может быть, он не достанет приглашения, так что не мечтай, – сказала Марша. Она испытывала неловкость и смущение. Как будто ее выставили на всеобщее обозрение.

– Буду мечтать, – настаивала Синтия. – И мне кажется, что завтра весь Лондон будет судачить о тебе с Финном. Я уже вижу, что из вас выйдет идеальная пара.

Идеальная.

Устами младенца…

Оглядевшись по сторонам, Марша обнаружила, что все посетители кондитерской смотрят на нее с жадным любопытством. Они что, совсем забыли про свое мороженое?

Должно быть, они тоже заметили, что Финн видел лишь ее, Маршу. Она все гадала – неужели младшая сестра права? Если так…

Боже правый, какую ловушку она готовит сама себе?

Глава 7

Сначала леди Марша. А затем Финн.

Серьезное потрясение. В один день встретить двоих человек, которых он никак не ожидал увидеть! Дункан едва смог заснуть. Наутро, проснувшись, решил, что следует выбросить леди Маршу из головы – ничего больше ему не остается. Но ему не избежать неминуемого хаоса, который последует за возвращением в Лондон Финна.

Целый день Дункан только тем и занимался, что искал возможность обуздать стихийное бедствие – именно так можно было расценить возвращение брата. С утра пораньше он проконсультировался с поверенными; в Ричмонд были отправлены письма. Финн сознался, что бросил поместье не только потому, что ему стало скучно. Он наставил рога соседу, местному помещику, и теперь трясся от страха за свою жизнь.

– Я не виноват, – уверял Финн прошлым вечером. – Ты должен мне верить! Эта женщина не давала мне проходу. И однажды, ранним утром, когда ее супруг уехал охотиться на кабанов, она оказалась у моей двери. Что мне оставалось делать? Выгнать ее прочь?

– Именно, идиот ты этакий. Но ты не напутал насчет подробностей этой истории? – Дункан едва не поддался искушению поверить словам брата.

– Именно так все и было! – Финн умело напустил на себя обиженный вид. – Я думал, что уж ты-то непременно защитишь меня.

Финну следовало играть на сцене, подумал Дункан. Может быть, еще не поздно. Следует выгнать его из дому и посоветовать кочевой образ жизни. Да еще подыскать актерскую труппу, к которой он мог бы присоединиться.

Однако он не мог этого сделать. Кроме него, у Финна нет родственников.

В «Таттерсоллзе» Дункан купил для брата отличного скакуна – прекрасного жеребца гнедой масти, которого Финн вовсе не заслуживал, но все-таки получил. Снова представил Финна персоналу клуба «Уайтс», позволив ему задержаться на часок, чтобы поздороваться со старинными знакомыми, в то время как сам он перекусил и развлекся беседой в соседнем зале. Покинув клуб, Дункан отдал распоряжения насчет квартиры в Олбани, излюбленном районе лондонских холостяков. Почти весь день ушел на то, чтобы устроить Финна по новому адресу. В частности, Дункан нанял пожилую женщину, которая должна была служить брату и кухаркой, и экономкой. Они также совершили путешествие на Бонд-стрит, чтобы купить кое-какие предметы гардероба, поскольку, покидая Ричмонд, брат собирал вещи в ужасной спешке.

Дункану еще предстояло поговорить с братом относительно самого щепетильного аспекта его возвращения: о том, как вести себя с Джо.

Поэтому вечером того же дня, перед тем как отправиться на бал к Ливингстонам, они с братом сели в библиотеке, и он четко и внятно объявил главное правило: любое вмешательство в вопросы воспитания Джо карается отлучением от семейной казны.

– Господи, – воскликнул Финн, – ты думаешь, я настолько глуп? Неужели я проделал такой путь обратно для того, чтобы мне навязали сопливого младенца? Нет.

Он расхаживал по библиотеке в очевидном волнении.

Дункан сидел, не шевелясь, и наблюдал за братом. Знал, что ему нельзя доверять, и все-таки старался найти в его словах хоть каплю искренности.

– Хорошо, – сказал он. – Потому что я сверну тебе шею, если ты хотя бы заикнешься о его происхождении, прежде чем я решу, что он к этому вполне готов. Таким образом, финансовый вопрос отпадет сам собой, это понятно?

Финн остановился и уставился на него.

– Сильно сказано. – В камине вспыхивали и угасали огоньки пламени. Братья сверлили друг друга взглядами. – Ты и вправду его любишь, не так ли?

– Да.

– Но его мать была всего лишь служанкой…

Вскочив, Дункан схватил брата за лацканы фрака.

– Она выросла в любви и заботе, в хорошей итальянской семье, была учительницей и умерла, дав жизнь мальчику, которого я зову своим сыном. Не смей больше говорить о ней пренебрежительно.

– Успокойся. – Финн вырвался из рук брата и уставился в огонь. – Жаль, что она умерла. – Воцарилось долгое молчание, которого Дункан не смел нарушить. Финн повернулся лицом к нему. Он сделался вдруг робким и заговорил извиняющимся тоном: – Я только дразнил тебя – надо же, какой любящий папочка! Я не хотел никого оскорбить.

Вот в чем беда. Финн слишком поздно начинал терзаться угрызениями совести и, как правило, действительно не имел в виду ничего дурного. Просто действовал не думая. Он вообще не думал ни о чем и ни о ком, кроме себя самого. Дункан не знал другого человека, такого же эгоистичного и несносного, как Финн.

– Хорошо, – сказал он устало. – Пора познакомиться с Джо. Помни, о чем я тебя предупреждал. – Он распахнул дверь библиотеки и сделал брату знак следовать за ним.

– Тебе незачем беспокоиться, – сказал Финн, выходя из библиотеки.

Дункану очень хотелось бы на это надеяться.

В гостиной Финн беззаботно развалился в кресле. Изысканный наряд для вечернего выхода и безразличный вид – ни дать ни взять пресыщенный король в ожидании своих покорных придворных.

Из-за дверей выглянуло личико Джо, и сердце Дункана вновь испуганно сжалось – тревога терзала его весь день. По правде говоря, этого момента он боялся с той самой минуты, как увидел Финна прошлым вечером.

Джо – сын Дункана. Но что будет теперь, когда явился его настоящий отец? Финн – человек незрелый и непредсказуемый. Дункану приходилось наводить порядок после разрушительного стихийного бедствия по имени Финн, и ему это всегда удавалось. Но может ли он пребывать в уверенности, что Финн не причинит новых несчастий, которые падут на голову Джо?

Он должен быть начеку, особенно теперь.

Вслед за мальчиком появилась Эйслин, держа его за плечо.

– Входите, – приветливо сказал Дункан.

Неуверенно улыбнувшись, девушка ввела мальчика в гостиную. Похоже, никто из домашних не знал, чего ждать от возвращения Финна, особенно слуги, которые видели его впервые, например, Эйслин. Не то чтобы она подтолкнула Джо к Финну, просто поторопила, пробормотав что-то подбадривающее.

После того как няня вышла из гостиной, Джо встал как вкопанный, глядя на гостя во все глаза. У Финниана и Джо были абсолютно одинаковые золотистые волосы и янтарного цвета глаза. Но губы мальчика, широкие и выразительные, были явно унаследованы им от матери.

Рассмеявшись, Финн наклонился вперед:

– Ну-ка, подойди. Я не кусаюсь.

Джо сделал несколько неуверенных шагов и встал перед гостем, вытянув руки по швам.

– Рад познакомиться с вами, сэр. – Он сделал глубокий вздох. – Добро пожаловать в Англию.

Грудь Дункана распирало от отцовской гордости и любви. Мальчик целый день разучивал с Эйслин свою небольшую речь и произнес ее очень хорошо.