Чудесная миниатюра

Спустившись, Ванесса обернулась и поглядела на него своими огромными глазами.

— Еще раз спасибо, — сказала она. — Вы были очень добры ко мне, милорд.

— До завтра, Ванесса. Я жду вас вечером, — откликнулся маркиз, взмахнул шляпой и уехал.

Ванесса торопливо направилась к дому. Ей не терпелось рассказать Доркас о поездке за город.

— Я забыла, как хорошо бывает весной на лоне природы, — восторженно проговорила она. — О, Доркас, как бы я хотела покинуть Лондон!

— Моя старушка мама любила повторять: «Если бы чаши желания были резвыми конями, нищие наездились бы всласть». Будьте благодарны судьбе, мисс Ванесса, что у нас есть крыша над головой.

— И, к счастью, мы не должны пока платить за аренду, — подхватила Ванесса.

— Ваш отец добился отсрочки выплаты по закладным из-за недостатка средств, — напомнила Доркас. — Не сетуйте на судьбу, мисс Ванесса. Подумайте, что за городом мы смогли бы снять какую-нибудь жалкую лачугу. А это не для моих старых ног. По крайней мере торговцы приносят нам все на дом. А там нам пришлось бы самим ходить за покупками.

— Да, конечно, ты права, — согласилась Ванесса. — Но за городом так хорошо!

— Пока не хлынет ливень и не нагрянут холода, — огрызнулась Доркас.

Ванесса улыбнулась.

Она любила Доркас за присущий ей здравый смысл. Служанка всегда возвращала ее с небес на землю, стоило Ванессе замечтаться.

— Я сейчас пойду в мастерскую и поработаю до вечера, — сообщила девушка. — Я должна закончить две миниатюры, которые мне принес маркиз.

— Ступайте, мисс Ванесса, — кивнула Доркас.

Но ее голос звучал как-то безжизненно, и Ванесса торопливо спросила:

— У тебя что-то болит?

— Сегодня я просто на ногах не держусь, — ответила Доркас. — Если вам ничего не надо, мисс Ванесса, то я пойду немного вздремну. Я приготовила пирог к обеду, а через часок-другой поставлю его в печь.

— Нам некуда спешить, — успокоила ее Ванесса. — Неважно, в какое время мы сядем за стол, Доркас. Иди поспи, а я пока поработаю. К своему стыду, я совсем запустила дела, и мне нужно наверстать, пока не поздно.

Она не стала дожидаться ответа Доркас, взбежала по лестнице и переоделась в старое платье, а потом отправилась в мастерскую реставрировать миниатюры — портреты Джеймса Первого и графини Рэкфорд.

Стол, за которым работал Корнелиус Лэнс пока был здоров, стоял у окна, которое, как верно предположил маркиз, выходило на север.

Художник пристроил эту мастерскую к дому, и она была просторной и полной света.

Мать Ванессы часто сидела там, наблюдая за работой мужа, и потому обстановка мастерской скорее напоминала уютную гостиную, чем обычное помещение для работы.

По одну сторону от камина стоял диван, а по другую кресло. На стенах висели картины, которые Ванесса помнила еще с детства.

Одни из них написал отец, другие принадлежали кисти ее деда.

В отличие от многих мастерских здесь на полу был расстелен ковер, и лишь длинный стол с красками и кувшинами, полными кистей, напоминал о работе.

Ванесса уже почти отреставрировала обе миниатюры.

Теперь ей оставалось лишь заново нарисовать лучшие, по ее мнению, части картин, то есть восстановить цвет глаз и придать матовый блеск жемчужному ожерелью графини Рэкфорд и ее серьгам.

Отец начал учить Ванессу рисованию еще в раннем детстве, как только она смогла держать в руках кисть. С тех пор она постоянно помогала ему и в совершенстве освоила технику реставрации.

Он был внимателен к каждой детали и говорил дочери, что любой мазок или штрих что-нибудь да значат. Она знала, как надо освобождать холст или слоновую кость от ненужных теней, и гордилась, когда достигала совершенства.

Ванесса досконально изучила не только стиль, в котором работал ее отец, она внимательно следила и за творчеством его современников.

Например, Ричард Косуэй любил расширять зрачки глаз, и его манеру трудно было с кем-либо спутать.

Он использовал специальные красители, которые растекались по слоновой кости и давали возможность самому материалу дополнительно подсвечивать портрет.

Ванесса копировала эту технику до тех пор, пока не научилась воспроизводить ее на миниатюрах с изначально негодным рисунком. Владельцы горячо благодарили ее и утверждали, что картины заиграли новыми красками.

Теперь, работая над портретом графини Рэкфорд, она, подобно Косуэю, наносила продолговатые параллельные мазки, часто перемежавшиеся с точечными или короткими поперечными штрихами.

Она также применяла чистую антверпенскую лазурь, которую Косуэй использовал во многих портретах и считал своим излюбленным цветом.

Ванесса работала с увлечением и, лишь когда стало смеркаться, почувствовала усталость и поняла, что на сегодня хватит.

Отец часто говорил ей, что работать при тусклом освещении — значит терять время даром.

Она нехотя поднялась и отложила миниатюру, над которой работала.

Ванесса была уверена, что ее работа удовлетворит маркиза, а больше ей ничего не требовалось.

В то же время ее смущала мысль, что маркиз заплатит ей за работу. Ей было как-то неловко принимать от него деньги.

Они с Доркас постоянно нуждались в средствах, и Ванессе хотелось отложить хоть немного денег, чтобы купить новые кружева для вечернего платья, которое она наденет завтра вечером.

«Нет, подобные экстравагантность и мотовство непростительны», — убеждала она себя. Прежние серебристые кружева на высоко поднятой талии и плечах достаточно хороши, хотя, возможно, и не самого лучшего качества.

Маркиз говорил, что рамка не так важна, как сама картина. Но Ванесса, подобно многим женщинам, мечтала о красивом, дорогом платье, какие носят дамы высшего света, с которыми привык общаться маркиз.

Она знала, что его приятели — близкие друзья принца Уэльского, и много слышала о знаменитых красавицах из этого круга — герцогине Девоншир, леди Джерси и, конечно, миссис Фицгерберт.

«Неужели он действительно хочет, чтобы я пообедала с ним?» — задавала она вопрос. И уверяла себя, что маркиз сделал это предложение из обычной вежливости.

Внезапно она решила, что ей нужно осмотреть свое вечернее платье. Возможно, ей как-то удастся обновить его отделку к завтрашнему вечеру.

Ванесса покинула мастерскую и поднялась к себе в спальню. Это была небольшая комната, расположенная рядом с отцовской. Напротив одной из стен стоял гардероб, она открыла его и с огорчением окинула взглядом свои немногочисленные и скромные наряды.

Вечернее платье Ванессы было сшито из белой кисеи, которую ей посчастливилось дешево купить в Пантеон-Базар. «Слава богу, оно вполне модное, — подумала девушка, — с высокой талией». Ванесса слышала, что этот фасон быстро сделался популярным во Франции, а изобрела его сама императрица Жозефина.

Ванесса тщательно скопировала фасон платья, которое видела в модном магазине на Бонд-стрит.

Его покрой походил на греческий хитон и был так же прост. Ванесса решила его померить, чтобы убедиться, что оно по-прежнему хорошо сидит.

Она сняла старое платье, в котором работала в мастерской, и торопливо переоделась.

Ванесса надевала это платье лишь один раз, чуть больше года назад, и тогда оно показалось ей элегантным.

Она посмотрелась в зеркало, и платье ее откровенно разочаровало.

Что подумает о ней маркиз?

Отправляясь с ним на прогулку, она, как ей показалось, сделала самую модную прическу. Теперь девушка собрала свои локоны в узел, достала из ящика серебряную ленту, оставшуюся от отделки, и завязала ее вокруг головы.

Новая прическа ей понравилась, она подчеркнула золотисто-рыжий цвет волос, однако глаза у нее по-прежнему были грустные. Ванесса сама сшила платье, и, конечно, это бросится в глаза любой женщине.

Ванесса всегда была честна с собой и с горечью признала, что платье не выдерживает никакого сравнения с элегантным нарядом, продававшимся на Бонд-стрит.

Но ведь маркиз сказал ей, что рамка ничего не значит!